— Должен вам заметить, Джон, что я не выжидал двух недель, чтобы сказать мадемуазель Сент-Ив то же самое, что сказал ей Иван Хурд.
— И я до сих пор удивляюсь, как вы уцелели. Очень уж хорошего мнения о вас, вероятно, Антуанетта. Положим, разница ей, конечно, ясна. Хурду же она определенно дала понять, что видит его насквозь и презирает.
Но Хурд не такой человек, чтобы отказываться от того, что он наметил. Он привык брать препятствия, как танк, который минует проволочные заграждения и окопы. Отказ Антуанетты лишь сильнее разжег его страсть. Он не рассчитывал на то, что она может полюбить его: видел, что она его ненавидит, но это только распаляло его желание. Он хочет обладать ею, и, я думаю, сейчас, на улице Нотр Дам, готов половину своего состояния сложить ради этого к ее ногам. Предлагал он вместе со своим именем и состоянием и другое: предлагал прекратить борьбу против Лаврентьевской компании, вернуть нам все отобранные участки. Это предложение было сделано через меня, в надежде, что я повлияю на Антуанетту. Когда он окончательно осознал, что она ни во что не ставит все, что он может предложить ей, он перестал маскировать свою подлинную сущность — сущность зверя джунглей. Он решил загнать ее в угол, как загнал нас, вынудить ее отдаться ему. И начал с того, что с этой целью провел одно из самых подлых гражданских законоположений нашей провинции.
Вы видели, как привязаны Антуанетта и ее брат к остаткам старины и древним реликвиям, сохранившимся с того времени, когда первые пионеры положили здесь начало Новому Свету? Их уж немного осталось. Антуанетта и Гаспар только и мечтают о том, чтобы ценою каких угодно жертв сберечь от разрушения последние. Хурд узнал об этом и придумал новую ловушку. Его агенты действовали исподтишка. Он скупил в Квебеке и в окрестностях на миллион долларов недвижимости, в том числе все, что имело историческое значение, мало того, благодаря своему влиянию, он добился того, что улицы Notre Dame, Petit Champlin и Cul de Sac были обречены на перепланировку. Дом Сент-Ива, вместе с другими, должен быть снесен! Конец мечтам, конец счастью Антуанетты Сент-Ив! И если она хочет спасти то, что так дорого ее сердцу, нет другого выхода, как только отдаться Хурду!
Он замолчал и встретился глазами с Клифтоном. Каждый из них понимал, что скрывается за холодным и спокойно-напряженным молчанием другого.
— Теперь, — спустя некоторое время закончил Денис, — вы понимаете, что дело идет не только о спасении Лаврентьевской компании, но о защите двухсотлетней старины, о жизни, счастье и чести прекрасной девушки! Мало того, меня пугает Гаспар Сент-Ив. Он — человек, который опоздал родиться. Честь для него — основа всего. И если Иван Хурд победит — он конченый человек, ничто не удержит руки Гаспара. Боится этого и его сестра. Вот почему брат Альфонсо всегда сопровождает Гаспара. Вы думаете, что расстались с ним у входа в уличку Нотр Дам? Но он раньше вас вошел в дом Сент-Ива. Он всегда в распоряжении Антуанетты Сент-Ив и следит за тем, чтобы Гаспар не встретился с Хурдом. Обеспокоена этим и милая девушка в долине Сен-Фелисьен — Анжелика Фаншон, — она даже дала слово, что выйдет за Аякса Трапье, если только Гаспар нападет на Ивана Хурда.
— Вот как! — перебил его Клифтон. — Мне многое проясняется сейчас, Джон. И я вижу лишь один выход.
— А именно?
— Я должен сам убить Ивана Хурда!
Он засмеялся с буйной и почти радостной непринужденностью.
Денис положил руку ему на плечо.
— Узнаю старого Клифтона! Давно мне хотелось слышать такой решительный и твердый голос! Оба мы знаем, что вы не убьете Ивана Хурда, разве необходимость заставит. Но все же во мне заговорила надежда с той минуты, как я узнал, что вы живы и вернулись. Вы — дитя лесов Канады, каким был и мой дед. При ваших знаниях, опыте в лесном деле, при ваших данных борца и уменье внушать людям любовь и уважение, — соединившись все вместе против Ивана Хурда, мы, может быть, и победим. Так мне думается сейчас, хотя недавно еще катастрофа и поражение казались неизбежными.
На Гаспара Сент-Ива при настоящих условиях нельзя рассчитывать как на руководителя лесными работами. И нет другого человека, который мог бы отразить решительный приступ. Сам я не гожусь для этого. Между тем Хурд готовит последний приступ на весну. То, что он затеял, под стать грабежу, убийству, разбою. Раскрыла его планы Антуанетта. Он уже начал проводить их в жизнь.
Благодаря его стараниям на наших разработках среди людей, годами работавших в лесу, начались раздоры. Из Соединенных Штатов и других мест он нагнал сюда целую орду людей из подонков, чуть ли не объявленных вне закона. Он начал строить плотины, чтобы помешать нам сплавлять бревна. Он хладнокровнейшим образом поджигает лес…
Этой зимой и ближайшей весной все разрешится. И… — Он остановился, как бы для того, чтобы сильнее оттенить следующие слова: — И Антуанетта Сент-Ив утверждает, что сейчас пришло время действовать не мужчинам, а женщинам. И в этом последнем этапе нашей борьбы с Иваном Хурдом мы будем проводить ее план. Вот почему она, а не я, вела переговоры с Иваном Хурдом, когда вы явились к нему. Он просил ее пройти в соседнюю комнату, пока примет вас. В результате Антуанетта просит вас сопровождать ее не на жизнь, а на смерть, в экспедиции, которая отбудет из Квебека в леса севера послезавтра утром. Согласны вы, Клифтон Брант? Готовы ли бороться рядом с нами?
— До последнего! — негромко ответил Клифтон. — До последнего!
Он взглянул на часы и протянул руку Денису.
— Если Иван Хурд был аккуратен, он уже четверть часа как беседует с мадемуазель Сент-Ив, — холодным, ровным голосом сказал он. — Я хочу отправиться туда, Джон, походить взад и вперед перед домом, пока не закончится их совещание, а затем встретиться с ним лицом к лицу при выходе из улицы Нотр Дам. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — ответил Джон Денис.
Глава XIV
Клифтон не терял времени, спускаясь в Нижний город: пугала мысль о том, что происходило сейчас на улице Нотр Дам, и хотелось скорей начать действовать.
На террасе оркестр доигрывал свой последний номер. Клифтон на минуту остановился, прислушиваясь, и прислонился к перилам над головокружительной пропастью, отделявшей его от крыш Нижнего города. Возникло ощущение, будто он из земного существования перенесся в нечто нереальное и слишком прекрасное, чтобы оно могло быть долговечно. Звуки музыки плыли к нему, нежные, парящие между небом и землей. Полмира лежало глубоко внизу; огни его мягко светились на таком далеком расстоянии, что местами напоминали разбросанные по темной синеве звездочки.
Он видел извилистые улички, начинавшиеся у самой скалы; свет пятнами падал из узких окон, и от этого еще гуще казался мрак в промежутках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44