Затем взял фонарь и отправился осматривать палатки, подтягивая шнуры и проверяя канавки. Турист он был добросовестный. Луч его фонаря закачался на палатке Сюзанны, оттуда послышался ее возглас:
— Это ты? Что-нибудь случилось?
— Спи, — ответил Вингфилд. — Все в порядке.
Из-под полога высунулась голова Соломона Госсе.
— Ну и тоскливо же вокруг, — воскликнул он, и голова скрылась.
Последним проснулся Клив Грей. Его измучил постоянно возвращающийся кошмар о матери и отчиме. В этот раз кошмар казался более реальным, чем обычно. Клив дрожал, рот пересох, казалось, все тело охватил приступ жесточайшего озноба. Некоторое время Грей прислушивался к звукам льющейся воды, струящейся, как он вначале думал, прямо из его сна. Затем осознал, что это речной поток, настолько разлившийся, что вода того гляди подберется к его палатке.
К рассвету дождь прекратился. С деревьев капало, тучи откатывались к югу, вновь начиналось утреннее птичье разноголосье. После девяти утра стали пробиваться робкие отблески солнечных лучей. Первым поднялся Вингфилд. Он зашлепал в резиновых сапогах по размокшему лагерю, запалил костер. Вскоре дымный запах горящих поленьев, смешанный с ароматом поджариваемой ветчины поплыл меж деревьями.
После завтрака пошли осматривать плотину. Уровень воды поднялся до верхнего края обоих берегов, но сооружение выдержало. Поток увлек выдернутое с корнями молодое деревце, оно поворачивалось под струями и, казалось, жестикулировало своими ветвями. Ниже устья ручья, усиленная его мощью, билась о теснины берегов Вайнуй. Обитателям лагеря пришлось перейти на крик.
— Здорово! — изрек Клив. — И не выбраться отсюда. Отрезаны. Верно? — Он повернулся к Вингфилду и показал на воду.
Вингфилд категорически махнул рукой:
— Нечего и пытаться.
— Сколько это может продлиться? — спросила Сюзанна, не отрывая взгляда от Вингфилда. Тот пожал плечами, поднял вверх три, затем пять пальцев.
— Бог мой! — виден был произнесенный ею ответ.
Сюзанну успокаивающе похлопал по руке Соломон Госсе.
— Нечего беспокоиться! — прокричал он. — Прокормимся.
Сюзанна отвернулась к запруде, где билось под напором воды деревце. Его ветви дрожали. Оно перекатывалось, приподнималось, выбрасывало вверх одну из конечностей, подминало ее и высовывало вновь.
Это была человеческая рука с вывернутой кистью. Совершенно негнущаяся, она билась из стороны в сторону, как бы указывая на всех по очереди и ни на кого в особенности.
Сюзанна Бриджмен закричала. Она стояла с широко открытыми глазами, не закрывая рта.
— Кейли! — кричала она. — Это Кейли.
Вингфилд обхватил ее за плечи. Он и Соломон Госсе смотрели друг на друга поверх ее головы.
Были слышны возгласы Клива:
— Это же он, верно? Ведь это его рубашка? Значит, утонул?
Как бы в подтверждение из пены показалось лицо Кейли Бриджмена с недвижным взглядом, оно поднялось и опустилось, затем поднялось вновь.
Сюзанна обернулась к Соломону, словно спрашивая, правда ли все это. Ноги подкосились, и она опустилась на землю. Госсе тоже опустился на колени и приподнял ей голову и плечи.
Клив сделал неуверенную попытку заменить Соломона, но тут вмешался Дэвид, используя свое физическое преимущество. Слышно было, как он сказал:
— …лучше не вмешивайся. Я займусь ею. — Он поднял Сюзанну и отнес ее в палатку.
Клив попытался было следовать за ним, но Соломон Госсе взял его под руку и отвел от реки на поляну, где они могли слышать друг друга. На поляне, правда, оказалось, что говорить им, собственно, не о чем. Кливу было совсем плохо, он весь дрожал, как вытащенный из воды пес.
Наконец Соломон произнес:
— Я н-не м-могу поверить. Это просто не может быть.
— Мне нужно быть с ней, с мамой. С ней должен быть я.
— Дэвид и один справится.
— Мне нужно быть с ней, — настаивал Клив, но не двинулся с места. — Его нельзя оставлять в воде, — чуть погодя сказал он.
— Дэвид справится и один, — повторил Соломон как заклинание.
— Дэвид не может ходить по воде аки по суху, — отозвался Клив с ноткой истерии. Он вдруг начал смеяться.
— Прекрати. Ради бога, прекрати.
— Прости, я ничего не могу с собой поделать. Все это выглядело так нелепо, рука и остальное…
— Погоди-ка…
Послышались голоса, треск подминаемых ногами сучьев, звуки шагов по вязкому грунту. На поляну один за другим вышли четверо мужчин. На плечах рюкзаки, в руках ружья, весь вид вполне гармонирует с обликом лагеря. Один был с бородой, двое гладко выбритые, последний из вышедших зарос двухдневной щетиной. Увидев Соломона и Клива, все они остановились.
— Здравствуйте, ~ сказал первый. — Доброе вам утро. Мы заметили ваши палатки. — Он говорил с хорошим английским выговором. И его порядком изношенная одежда сохранила бы свою ладность, даже будучи превращенной в лохмотья.
Соломон и Клив попытались что-то ответить. Тот человек окинул их пристальным взглядом.
— Надеюсь, вы не будете возражать, если мы пересечем ваш лагерь, — сказал он. — Мы охотились на оленей в верховьях этого ручья, но нас порядком затопило. Пришлось оттуда убираться.
— Он, — выговорил Соломон, — мы оба в шоке.
Клив сел на землю, спрятал голову в ладонях.
К ним подошел второй из охотников. Первый сказал:
— Если кто болен, то среди нас врач, вот, прошу познакомиться, доктор Марк. Или дело в чем-то другом?
— Я сейчас все расскажу, — ответил Соломон.
Ни восклицаний, ни особой взволнованности его рассказ не вызвал. Было заметно, что к наименее разговорчивому, тому, с бородкой, остальные относились как к своего рода авторитету: впоследствии выяснилось, что он их проводник, Боб Джонсон, знаток здешних гор. Когда Соломон закончил, Боб коротким кивком пригласил его отойти в сторону. Доктор присел рядом с Кливом, а остальные — так, чтобы не слышал Клив, — собрались вокруг Соломона на пленарное заседание.
— Что будем делать, Боб? — спросил англичанин.
Соломон теперь тоже обращался в основном к проводнику.
— Самое ужасное, — сказал он, — что оно, тело, там, в потоке, прижато к запруде. И рука дергается во все стороны. Не знаю только, сможем ли мы до него добраться.
— Нужно осмотреть на месте, — произнес Боб Джонсон.
— Тело там, внизу, за к-кустарником. Если вы не возражаете, — попросил Соломон, — то я н-не хотел бы пока туда возвращаться.
— С его женой ничего не случится, — заверил его Джонсон. — Так что можете оставаться здесь.
Он отошел в сторону, спокойно, как человек, сознающий свою ответственность, англичанин и бородатый сопровождали его. Англичанина звали, как выяснилось позже, Майлз Кертис-Вейн. Имя второго было Мак-Хаффи. Директор школы в ближайшем городке, он был, как тоже потом выяснилось, несколько неуживчивым, даже надменным.
Доктор Марк перешел от Клива к Соломону.
1 2 3 4 5 6 7