Куштуница и компания рвались наверх для того, чтобы начать без помех набивать собственные карманы. Получаемых на «борьбу с режимом» денег было немного, хватало лишь на скромный домик в Альпах и какой-нибудь задрипанный «мерседесик» Е-класса. А хотелось пошиковать, покататься на восьмиметровых «линкольнах», пожить во дворце, якобы невзначай продемонстрировать окружению бумажник с ворохом золотых кредитных карт, поручковаться с европейскими и американскими лидерами, вальяжно пройтись мимо строя почетного караула. В общем, мечты у демократов были довольно примитивные. И пути их осуществления — тоже. Самым простым способом заслужить благорасположение «цивилизованного» мира было выступление против законно избранного президента. Пустые словопрения на митингах и обвинения Милошевича во всех смертных грехах ничем оппозиционерам не грозили, принося лишь дополнительные финансовые вливания и аплодисменты западных социалистов.
«Бархатная революция», случившаяся в Югославии осенью 2000 года, стала неожиданностью как для команды Слободана, так и для псевдодемократов. Несколько дней Куштуница с Джинджичем не знали, что им делать. К реальной высшей власти в стране они не были готовы. Поэтому, получив в руки бразды правления, они принялись действовать так, как привыкли за все прошедшие годы. То есть — начали грызться между собой и проталкивать на государственные посты своих соратников, полностью игнорируя интересы не только сербского и черногорского народов, но и интересы коллег по объединенному оппозиционному фронту.
Конец междоусобице положили американцы, испугавшиеся того, что свежеизбранный глава государства не усидит в своем кресле больше двух недель. Госдепартамент в срочном порядке подготовил рекомендуемый список сербского правительства и послал в Белград своего спецпредставителя Строуба Тэлбота. Тэлбот вручил бумаги Куштунице и Джинждичу и разъяснил, что делать. Те взяли под козырек и принялись с огоньком проводить в жизнь указания своих настоящих хозяев.
Американцы не учли только двух вещей — истинных размеров рвения Зорана Джинджича и всей глубины его желания выслужиться. Куштуница был поспокойнее, но, в отличие от сербского премьера, не обладал реальными полномочиями, выступая больше как декоративная фигура.
Джинджич воспринял декларативные требования Гаагского трибунала по бывшей Югославии как руководство к действию и 28 июня 2001 преподнес западным европейцам Милошевича на блюдечке с голубой каемочкой. После чего уставился на Госдеп США и стал ждать поощрения в виде ста миллионов долларов.
Аналитики в Вашингтоне схватились за головы.
Премьер-министр Сербии сработал по известной поговорке: «заставь дурака Богу молиться, так он себе лоб расшибет» и создал очередную проблему.
Ибо одно дело — поливать грязью находящегося под домашним арестом в Белграде бывшего «диктатора», не опасаясь никакой ответственности за свои слова, и совсем другое — проводить юридические процедуры и доказывать совершение Слободаном тех или иных преступлений. Далеко не все члены международного трибунала были уверены в виновности экс-президента, а структура дознания, принятая в Голландии, предполагает подтверждение обвинения только вещественными доказательствами.
Одних слов «свидетелей» недостаточно.
Более того — за неделю до исторического полета Милошевича по маршруту Белград-Гаага международная комиссия по расследованию этнических преступлений в Косове, состоящая из признанных специалистов в области судебной медицины, вынесла окончательный вердикт об отсутствии в крае каких-либо массовых захоронений мирных жителей и всяческих следов чисток в отношении албанцев. Фактически, обвинения международного трибунала в части «зверств сербской армии в Косове» рассыпались.
— И все же нельзя отрицать, что сербы убивали боснийских мусульман в Боснии и жителей Хорватии, — Майкл Атмор говорил по-французски с твердым английским акцентом. — Есть фотоматериалы, видеозаписи…
— Я с ними знаком, — Франсуа Будвиль поднял бокал с красным вином и посмотрел сквозь него на закатное солнце. — Два года работал… К сожалению, подлинность того, что на них изображено, вызывает большие сомнения. Можно лишь констатировать, что люди, одетые в форму сербской армии, расправляются с невооруженными гражданами. Являются ли виденные мной убийцы сербами, а не переодетыми хорватами или боснийцами, неизвестно.
Британец закончил набивать длинную изогнутую трубку и аккуратно закрыл жестяную коробочку с душистым, смешанным с разными травами табаком. Он вообще все делал так, словно участвовал в спектакле о колонизаторах конца XIX века: ходил по лагерю в белоснежных брюках с бритвенно-острыми стрелками, в пробковом шлеме и со стеком, сидел прямо, будто аршин проглотил, ел исключительно серебряными вилкой и ложкой с фамильными гербами, повязывал шелковый шейный платок, ровно в пять часов пил чай с молоком, а в восемь — виски со льдом. Ему не хватало только смокинга и крахмальной манишки, хотя Владислав предполагал, что сей вечерний туалет у Атмора имеется, упакованный в один из его многочисленных кофров с вензелями.
Майкл критически осмотрел примятый табак и достал специальные длинные спички, предназначенные исключительно для раскуривания трубок.
Рокотова уже несколько раз подмывало пошутить над англичанином, подмешав тому в табачок немного галлюциногенов, дабы посмотреть, как тот будет себя вести под влиянием легких наркотиков. Зрелище могло быть крайне потешным, но каждый раз Влад брал себя в руки.
— Свидетели однозначно указывают на сербов, — безапелляционно заявила мадемуазель Кузу.
— А сербские свидетели так же однозначно указывают на хорватских усташей, — Константин Мерсье поморщился. — С обеих сторон — одни слова…
«Вас бы в Боснию на недельку, — подумал Рокотов, — в сербское село. Посмотрели бы на „кровожадных" сербов и на „несчастных" хорватов с мусульманами…»
— Трибунал поставит точку во всех спорах, — примирительно сказал Симон Летанкур. — Будет проведено нормальное расследование, и мы наконец узнаем истинное положение дел.
— Я, конечно, не специалист, — не выдержал Владислав, — но у меня есть большие сомнения по поводу легитимности Гаагского трибунала.
— Почему? — заинтересовался профессор Мерсье.
— Его образование не было утверждено Генеральной Ассамблеей ООН, — Рокотов побарабанил пальцами по подлокотнику своего шезлонга. — Я сегодня специально посмотрел документы в Интернете… По правилам, суд такого класса, как обсуждаемый нами, должен быть одобрен отдельным постановлением Ассамблеи, а трибунал был создан по договоренности между правительствами нескольких стран и получил одобрение лишь от Генсека ООН.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11