у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у... Послышались громкие крики, лай собак и даже беспорядочная стрельба. Все ясно! Наемники обнаружили мое исчезновение.
— Пора тебе, Эмка, отсюда уплывать, — сказала я себе.
Взвалив на спину тяжелый акваланг, я прыгнула в люк с мутной водой. И под тяжестью баллонов начала быстро опускаться вниз.
Моя догадка оказалась верной. Вскоре ноги коснулись твердого дна, а руки нащупали металлическую стенку трубы. Отталкиваясь от этой стенки, я поплыла вперед.
По моим расчетам, река должна была находиться совсем рядом. Так оно и вышло. Минут через пять впереди тускло замерцал лунный свет, пробивающийся сквозь толщу воды.
Труба заканчивалась.
Я поплыла с удвоенной энергией. И тут же наткнулась на невидимую преграду. Шаря руками в грязной воде, я поняла, что на конце трубы приварена решетка. Вот черт!
Глотнув побольше воздуха, я отстегнула баллоны и попыталась протиснуться сквозь железные прутья. Мне это удалось только наполовину. Голова и туловище прошли, а бедра нет.
Я попала в подводный капкан.
Нащупав резиновый мундштук, я еще глотнула воздуха. И с ужасом поняла, что это мой последний глоток. Воздуха в баллонах больше не было.
Тут уж я стала крутиться, вертеться и дергаться изо всех сил. «Давай, Эмка, давай!», — мысленно уговаривала я себя, отчетливо понимая, что если сейчас не вырвусь, то повторная попытка мне уже не светит.
В общем, хотите верьте — хотите не верьте, но я протиснулась сквозь эти дурацкие прутья. И отчаянно молотя руками и ногами, поплыла вверх, пуская по дороге пузыри.
Хорошо еще, до поверхности было недалеко.
Вынырнув, я принялась жадно глотать холодный воздух.
Дышала, дышала, прямо не могла надышаться.
Кое-как доплыв до берега, я стащила с себя резиновый костюм, в котором просто-таки упарилась, и без сил повалилась на траву.
Ночь между тем прошла. На небе таяли последние звезды.
Отдохнув, я не спеша побрела по осеннему лесу. Когда я взобралась на пригорок, то увидела, как на горизонте показалось солнце. Наступил новый день.
Я была жива и свободна.
Мне захотелось закричать от полноты нахлынувших чувств.
И я закричала:
— Ура-а-а-а-а!!!
— Девочка, ты что, ненормальная? Неподалеку от меня стоял пожилой дядечка в фуфайке. По виду — типичный дачник.
— Ненормальная, —радостно подтвердила я. — А вы не знаете, поблизости электрички где-нибудь останавливаются?
— Да вон же платформа, — махнул он рукой.
Я посмотрела. И в самом деле — платформа. И уже электричка подходит, подавая дребезжащий сигнал. Мы побежали. И как раз успели заскочить в последний вагон.
Откинувшись на жесткую спинку сиденья, я стала глядеть в окно. Я чувствовала... чувствовала... нет, ничего я не чувствовала. Просто глядела в окно и радовалась всему тому, что проплывало за поцарапанным стеклом.
Напротив меня сидел высокий милиционер.
— Простите, — спросила я у него, — а до Москвы далеко ехать?
— Часа два.
— Вы меня не разбудите, когда приедем?
— Конечно, разбужу.
Я склонила голову к стеклу и мгновенно уснула.
ТЕЛЕФОННЫЕ ЗВОНКИ
Приехав в Москву, я первым делом позвонила Володьке.
— Алло, — сказал он в трубку, — кто говорит?
— Говорят инопланетяне из созвездия Гончих Псов...
— Мухина! — завопил он, — куда ты пропала?!
— Слушай, Воробей, и не задавай лишних вопросов. Сейчас ты берешь побольше денег ^'подгребаешь к памятнику Пушкину.
— Денег?.. А зачем?..
— Я же сказала, не задавай лишних вопросов.
Повесив трубку, я спустилась в метро и поехала на Пушкинскую площадь. Когда я вышла из подземного перехода, Володька уже стоял у памятника.
— Деньги принес? — спросила я.
— Принес. — Он открыл хозяйственную сумку, доверху набитую купюрами.
— Ты что, офонарел?! Зачем так много?
— Сама же сказала: «побольше».
— Да мне на пару гамбургеров. Со вчерашнего дня ничего не ела. Так жрать хочется.
Володька облегченно вздохнул.
— А я подумал, что ты опять влипла в какую-нибудь историю. И тебе надо срочно откупиться от рэкетиров.
— Погоди радоваться, Воробей. Похоже, я действительно влипла в очень странную историю. Пошли, сейчас все расскажу.
И мы пошли в «Макдональдс», который располагался в двух шагах от площади. Там я, на Володькины денежки, накупила себе целую кучу гамбургеров и чизбургеров.
День только начинался, и народу было не много. Мы сели за столик у окна.
Я с жадностью набросилась на еду.
— Выкладывай, Мухина, — нетерпеливо потребовал Володька.
— Сначала ты, — ответила я с набитым ртом. ' — А что я?
— То, что видел в телескоп, когда я побежала к Грохольской.
— Ах, это, — равнодушно сказал он. — Да ничего особенного я не видел. Перед самым твоим появлением в квартире президент надел шляпу и черные очки. Вот и все.
— Ничего себе «все»! — ахнула я. — Выходит, профессор Федякин и есть президент... Точнее, его двойник.
— Да никакой он не двойник. Сходство, конечно, имеется: рот, лоб, брови... А нос совсем не похож, и подбородок тоже.
— Зачем же он тогда маскируется? Володька открыл пакетик с чипсами.
— А затем, Мухина, что профессор скромный и порядочный человек. И не хочет привлекать к себе на улице лишнего внимания.
— Порядочный человек, — саркастически повторила я. — Сейчас я тебе расскажу, какой он порядочный.
И я рассказала, не пропустив ни одной детали. Воробей даже про свои чипсы забыл.
— Неужели Федякин так и сказал: «Мне нужен твой мозг для экспериментов»?!
— Слово в слово.
— А ты чего?
— А я говорю : «Фигушки, профессор. Мне он самой нужен».
— А он?
— А он как закричит: «Все равно, цыпленочек, я заберу твой мозг!»
— А ты?
— А я спокойно отвечаю: «Не видать тебе, Федякин, моих мозгов, как своих ушей».
— А он?
— А он влепил мне пощечину.
— А ты?
— А я ему ногой в грудь врезала. Он так в коридор и вылетел. И тут врывается в кабинет Лохматый и давай в меня из автомата палить: тра-та-та-та-та...
— Кончай заливать, Мухина.
— Это чистая правда, Воробей. Сходи-ка лучше купи еще кока-колы, а то в горле пересохло.
У меня и в самом деле пересохло от этих милых воспоминаний.
Володька принес стакан кока-колы со льдом, и я, сделав большой глоток, продолжила свой рассказ. Воробей больше не перебивал, только под конец опять не выдержал:
— Мухина, не рассказывай сказки! Под водой она, видите ли, сквозь решетку пролезла.
— Конечно, пролезла. А что мне еще оставалось делать? Жить захочешь, везде пролезешь.
— Ну ты и врать! — с возмущением сказал Володька.
— Заткнись, Воробей, — мирно ответила я. — Если б я не пролезла, то сейчас бы с тобой здесь не сидела.
Столь веский довод, по-видимому, его убедил.
— Ладно, Мухина, — пробурчал он, — можешь считать, что я тебе поверил. Теперь мне ясно, зачем они установили камеру слежения.
— Какую еще камеру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Пора тебе, Эмка, отсюда уплывать, — сказала я себе.
Взвалив на спину тяжелый акваланг, я прыгнула в люк с мутной водой. И под тяжестью баллонов начала быстро опускаться вниз.
Моя догадка оказалась верной. Вскоре ноги коснулись твердого дна, а руки нащупали металлическую стенку трубы. Отталкиваясь от этой стенки, я поплыла вперед.
По моим расчетам, река должна была находиться совсем рядом. Так оно и вышло. Минут через пять впереди тускло замерцал лунный свет, пробивающийся сквозь толщу воды.
Труба заканчивалась.
Я поплыла с удвоенной энергией. И тут же наткнулась на невидимую преграду. Шаря руками в грязной воде, я поняла, что на конце трубы приварена решетка. Вот черт!
Глотнув побольше воздуха, я отстегнула баллоны и попыталась протиснуться сквозь железные прутья. Мне это удалось только наполовину. Голова и туловище прошли, а бедра нет.
Я попала в подводный капкан.
Нащупав резиновый мундштук, я еще глотнула воздуха. И с ужасом поняла, что это мой последний глоток. Воздуха в баллонах больше не было.
Тут уж я стала крутиться, вертеться и дергаться изо всех сил. «Давай, Эмка, давай!», — мысленно уговаривала я себя, отчетливо понимая, что если сейчас не вырвусь, то повторная попытка мне уже не светит.
В общем, хотите верьте — хотите не верьте, но я протиснулась сквозь эти дурацкие прутья. И отчаянно молотя руками и ногами, поплыла вверх, пуская по дороге пузыри.
Хорошо еще, до поверхности было недалеко.
Вынырнув, я принялась жадно глотать холодный воздух.
Дышала, дышала, прямо не могла надышаться.
Кое-как доплыв до берега, я стащила с себя резиновый костюм, в котором просто-таки упарилась, и без сил повалилась на траву.
Ночь между тем прошла. На небе таяли последние звезды.
Отдохнув, я не спеша побрела по осеннему лесу. Когда я взобралась на пригорок, то увидела, как на горизонте показалось солнце. Наступил новый день.
Я была жива и свободна.
Мне захотелось закричать от полноты нахлынувших чувств.
И я закричала:
— Ура-а-а-а-а!!!
— Девочка, ты что, ненормальная? Неподалеку от меня стоял пожилой дядечка в фуфайке. По виду — типичный дачник.
— Ненормальная, —радостно подтвердила я. — А вы не знаете, поблизости электрички где-нибудь останавливаются?
— Да вон же платформа, — махнул он рукой.
Я посмотрела. И в самом деле — платформа. И уже электричка подходит, подавая дребезжащий сигнал. Мы побежали. И как раз успели заскочить в последний вагон.
Откинувшись на жесткую спинку сиденья, я стала глядеть в окно. Я чувствовала... чувствовала... нет, ничего я не чувствовала. Просто глядела в окно и радовалась всему тому, что проплывало за поцарапанным стеклом.
Напротив меня сидел высокий милиционер.
— Простите, — спросила я у него, — а до Москвы далеко ехать?
— Часа два.
— Вы меня не разбудите, когда приедем?
— Конечно, разбужу.
Я склонила голову к стеклу и мгновенно уснула.
ТЕЛЕФОННЫЕ ЗВОНКИ
Приехав в Москву, я первым делом позвонила Володьке.
— Алло, — сказал он в трубку, — кто говорит?
— Говорят инопланетяне из созвездия Гончих Псов...
— Мухина! — завопил он, — куда ты пропала?!
— Слушай, Воробей, и не задавай лишних вопросов. Сейчас ты берешь побольше денег ^'подгребаешь к памятнику Пушкину.
— Денег?.. А зачем?..
— Я же сказала, не задавай лишних вопросов.
Повесив трубку, я спустилась в метро и поехала на Пушкинскую площадь. Когда я вышла из подземного перехода, Володька уже стоял у памятника.
— Деньги принес? — спросила я.
— Принес. — Он открыл хозяйственную сумку, доверху набитую купюрами.
— Ты что, офонарел?! Зачем так много?
— Сама же сказала: «побольше».
— Да мне на пару гамбургеров. Со вчерашнего дня ничего не ела. Так жрать хочется.
Володька облегченно вздохнул.
— А я подумал, что ты опять влипла в какую-нибудь историю. И тебе надо срочно откупиться от рэкетиров.
— Погоди радоваться, Воробей. Похоже, я действительно влипла в очень странную историю. Пошли, сейчас все расскажу.
И мы пошли в «Макдональдс», который располагался в двух шагах от площади. Там я, на Володькины денежки, накупила себе целую кучу гамбургеров и чизбургеров.
День только начинался, и народу было не много. Мы сели за столик у окна.
Я с жадностью набросилась на еду.
— Выкладывай, Мухина, — нетерпеливо потребовал Володька.
— Сначала ты, — ответила я с набитым ртом. ' — А что я?
— То, что видел в телескоп, когда я побежала к Грохольской.
— Ах, это, — равнодушно сказал он. — Да ничего особенного я не видел. Перед самым твоим появлением в квартире президент надел шляпу и черные очки. Вот и все.
— Ничего себе «все»! — ахнула я. — Выходит, профессор Федякин и есть президент... Точнее, его двойник.
— Да никакой он не двойник. Сходство, конечно, имеется: рот, лоб, брови... А нос совсем не похож, и подбородок тоже.
— Зачем же он тогда маскируется? Володька открыл пакетик с чипсами.
— А затем, Мухина, что профессор скромный и порядочный человек. И не хочет привлекать к себе на улице лишнего внимания.
— Порядочный человек, — саркастически повторила я. — Сейчас я тебе расскажу, какой он порядочный.
И я рассказала, не пропустив ни одной детали. Воробей даже про свои чипсы забыл.
— Неужели Федякин так и сказал: «Мне нужен твой мозг для экспериментов»?!
— Слово в слово.
— А ты чего?
— А я говорю : «Фигушки, профессор. Мне он самой нужен».
— А он?
— А он как закричит: «Все равно, цыпленочек, я заберу твой мозг!»
— А ты?
— А я спокойно отвечаю: «Не видать тебе, Федякин, моих мозгов, как своих ушей».
— А он?
— А он влепил мне пощечину.
— А ты?
— А я ему ногой в грудь врезала. Он так в коридор и вылетел. И тут врывается в кабинет Лохматый и давай в меня из автомата палить: тра-та-та-та-та...
— Кончай заливать, Мухина.
— Это чистая правда, Воробей. Сходи-ка лучше купи еще кока-колы, а то в горле пересохло.
У меня и в самом деле пересохло от этих милых воспоминаний.
Володька принес стакан кока-колы со льдом, и я, сделав большой глоток, продолжила свой рассказ. Воробей больше не перебивал, только под конец опять не выдержал:
— Мухина, не рассказывай сказки! Под водой она, видите ли, сквозь решетку пролезла.
— Конечно, пролезла. А что мне еще оставалось делать? Жить захочешь, везде пролезешь.
— Ну ты и врать! — с возмущением сказал Володька.
— Заткнись, Воробей, — мирно ответила я. — Если б я не пролезла, то сейчас бы с тобой здесь не сидела.
Столь веский довод, по-видимому, его убедил.
— Ладно, Мухина, — пробурчал он, — можешь считать, что я тебе поверил. Теперь мне ясно, зачем они установили камеру слежения.
— Какую еще камеру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28