Внезапно за ее спиной раздался высокий вибрирующий голос:
— Посланница! Подождите!
Солли с улыбкой повернулась и замерла на месте, увидев, что «майор» набросился на какого-то человека, стоявшего в тени портика. Мужчина вырвался и отпрыгнул в сторону. Охранник без слов схватил Солли за руку и, сильно дернув, заставил ее перейти на бег.
— Отпустите меня! — закричала она, отчаянно сопротивляясь.
Ей не хотелось прибегать к айджи, а слова убеждений до «майора» просто не доходили. Рега рывком увлек ее за собой на темную аллею, и, чтобы не упасть, она побежала рядом с ним, позволив ему держать себя за руку. Неожиданно они оказались на знакомой улице перед воротами дома посланницы. Открыв дверь кодовым словом, «майор» втолкнул Солли в прихожую и быстро вставил в паз широкий металлический засов.
— Что все это значит? — строго спросила она, растирая запястье, где жесткие пальцы могли оставить синяки.
Заметив на лице «майора» последний след веселой улыбки, Солли даже затопала ногами от возмущения.
— Вы не пострадали? — переведя дыхание, спросил он.
— Пострадала? Ну разве что от ваших грубых рук! И что же вы сейчас сделали?
— Отогнал от вас того парня.
— Какого парня?
Он обиженно промолчал.
— Того, который позвал меня? А что, если он просто хотел поговорить со мной?
Подумав минуту, «майор» ответил:
— Возможно, вы правы. Однако он стоял в тени. Мне показалось, что я увидел у него в руках оружие. Извините, но я должен выйти и отыскать Сапа Убаттата. До моего возвращения держите дверь закрытой на замок.
Отдав этот дерзкий приказ, он вышел и захлопнул дверь. Солли даже не успела слова произнести. Ей оставалось только ждать и негодовать от ярости. Неужели этот болван считает, что она не может позаботиться о себе? Почему он так рьяно вмешивается в ее дела и пинает рабов, якобы защищая жизнь своей подопечной? Может быть, стоило показать ему айджи? Он сильный и ловкий, но ничего не знает о лучшем стиле рукопашного боя. Да, с этим дилетантством пора кончать. Она не потерпит амбиций тупого вояки. Надо будет отправить в посольство еще один протест.
Когда «майор» втащил в дом перепуганного и дрожащего Сана, Солли устроила ему настоящий разнос:
— Вы открыли мою дверь кодовым словом. Почему меня не информировали о том, что у вас есть право доступа в мой дом не только днем, но и ночью?
Он тут же опустил забрало невозмутимой вежливости.
— Не имею понятия, мэм.
— Вы больше никогда не будете действовать подобным образом! Я запрещаю вам хватать меня за руки и препятствовать моему общению с другими людьми! Если же вы попытаетесь проделать это вновь, я покалечу вас, рега! Предупреждаю, что вы шутите с огнем! Если вас что-то встревожит, скажите об этом мне, и я сама найду решение любой проблемы. Теперь же прошу вас удалиться.
— С огромной радостью, мэм, — ответил он и вышел из комнаты, печатая шаг.
— Ах, леди( Ах, посланница, — заскулил Убаттат. — Это очень опасный тип. Они все опасные люди. Я прошу прощения за это слово: бесстыдные!
И он что-то забормотал на своем языке. Солли поинтересовалась, кем, по мнению Сана, был человек, встретившийся им на улице: религиозным раскольником, патриотом или одним из староверов. Последние, насколько она успела узнать, придерживались исконной гатайской религии и испытывали лютую ненависть ко всем чужакам и иноверцам.
— Мне показалось, что это был какой-то раб, — добавила она, и ее слова шокировали гида-переводчика.
— О, нет-нет! Это был настоящий мужчина! Пусть самый заблудший и фанатичный из всех язычников, но мужчина! Эти люди называют себя кинжальщиками. Но вам нечего бояться, леди( Извините, посланница. Он определенно был мужчиной!
Мысль о том, что какой-то раб мог коснуться посланницы Экумены, тревожила его сильнее, чем сама попытка покушения. Если только это действительно было покушение.
Обдумав ситуацию, Солли пришла к заключению, что нападавший мог оказаться помощником «майора». После того как она отчитала охранника в театре, рега решил поквитаться с ней и поставить ее на место, «защитив» от так называемого кинжальщика. Ничего! Если он попытается проделать это снова, она протрет им все стены и пол!
— Реве! — позвала она, и рабыня тут же появилась в дверном проеме. — Сейчас ко мне придет один из актеров. Ты не могла бы приготовить нам чай и какую-нибудь закуску?
Реве с улыбкой кивнула и побежала на кухню. Послышался стук в дверь. Открыв ее, Солли увидела на крыльце Батикама и «майора», который, очевидно, охранял дом снаружи. Оба вошли в прихожую.
Она не ожидала, что макил по-прежнему будет в женской одежде. Его платье — одно из тех, что носили в пьесах обморочные дамы, — отличалось от пышного и величавого наряда, в котором он встречал ее за кулисами театра. Тем не менее оно еще больше подчеркивало элегантность и утонченность Батикама. Переливаясь оттенками, играя светом и тьмой, это платье придавало особую пикантность собственному мужскому костюму Солли. Конечно, «майор» был более красивым и притягательным мужчиной, пока не открывал рот. Но макил обладал каким-то необъяснимым магнетизмом. На Батикама хотелось смотреть и смотреть. Его кожа выглядела серовато-коричневой, а не иссиня-черной, чем так гордились аристократы Уэрела. (Впрочем, Солли видела многих черных слуг, и это ее нисколько не удивляло: ведь каждая рабыня должна была безропотно выполнять сексуальные прихоти своего хозяина.) Через грим макила и «звездную пудру» его лицо источало симпатию и живой интеллект.
Взглянув на нее и Сана, а затем на «майора», Батикам издал приятный благозвучный смех. Он смеялся как женщина — с теплой серебристой вибрацией, а не грубым мужским «ха-ха-ха». Актер протянул руки к Солли, и она, подойдя к нему, нежно сжала в своих ладонях кончики длинных ухоженных пальцев.
— Спасибо, что пришли, Батикам! — сказала она.
— А вам спасибо за то, что пригласили меня к себе, — ответил он. — Чудесная посланница звезд!
— Сан! — вдруг возмутилась Солли. — Где же ваша былая сообразительность?
На лице гида промелькнула смущенная нерешительность. Какой-то миг он хотел сказать о чем-то, но затем улыбнулся и елейно произнес:
— Да-да, прошу меня извинить. Доброй вам ночи, посланница Экумены! Надеюсь увидеть вас завтра в управлении рудников. В полуденный час, как мы и условились, верно?
Отступая, он надвигался на «майора», который неподвижно стоял в дверном проеме. Солли с вызовом взглянула на охранника, готовая без всяких церемоний напомнить ему о том, с какой радостью он хотел покинуть ее дом. И тут она увидела его лицо. Маска холодной вежливости растворилась в подлинном чувстве, и это чувство было презрением, скептическим и тошнотворным, словно его заставили смотреть на человека, который ел чужое дерьмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Посланница! Подождите!
Солли с улыбкой повернулась и замерла на месте, увидев, что «майор» набросился на какого-то человека, стоявшего в тени портика. Мужчина вырвался и отпрыгнул в сторону. Охранник без слов схватил Солли за руку и, сильно дернув, заставил ее перейти на бег.
— Отпустите меня! — закричала она, отчаянно сопротивляясь.
Ей не хотелось прибегать к айджи, а слова убеждений до «майора» просто не доходили. Рега рывком увлек ее за собой на темную аллею, и, чтобы не упасть, она побежала рядом с ним, позволив ему держать себя за руку. Неожиданно они оказались на знакомой улице перед воротами дома посланницы. Открыв дверь кодовым словом, «майор» втолкнул Солли в прихожую и быстро вставил в паз широкий металлический засов.
— Что все это значит? — строго спросила она, растирая запястье, где жесткие пальцы могли оставить синяки.
Заметив на лице «майора» последний след веселой улыбки, Солли даже затопала ногами от возмущения.
— Вы не пострадали? — переведя дыхание, спросил он.
— Пострадала? Ну разве что от ваших грубых рук! И что же вы сейчас сделали?
— Отогнал от вас того парня.
— Какого парня?
Он обиженно промолчал.
— Того, который позвал меня? А что, если он просто хотел поговорить со мной?
Подумав минуту, «майор» ответил:
— Возможно, вы правы. Однако он стоял в тени. Мне показалось, что я увидел у него в руках оружие. Извините, но я должен выйти и отыскать Сапа Убаттата. До моего возвращения держите дверь закрытой на замок.
Отдав этот дерзкий приказ, он вышел и захлопнул дверь. Солли даже не успела слова произнести. Ей оставалось только ждать и негодовать от ярости. Неужели этот болван считает, что она не может позаботиться о себе? Почему он так рьяно вмешивается в ее дела и пинает рабов, якобы защищая жизнь своей подопечной? Может быть, стоило показать ему айджи? Он сильный и ловкий, но ничего не знает о лучшем стиле рукопашного боя. Да, с этим дилетантством пора кончать. Она не потерпит амбиций тупого вояки. Надо будет отправить в посольство еще один протест.
Когда «майор» втащил в дом перепуганного и дрожащего Сана, Солли устроила ему настоящий разнос:
— Вы открыли мою дверь кодовым словом. Почему меня не информировали о том, что у вас есть право доступа в мой дом не только днем, но и ночью?
Он тут же опустил забрало невозмутимой вежливости.
— Не имею понятия, мэм.
— Вы больше никогда не будете действовать подобным образом! Я запрещаю вам хватать меня за руки и препятствовать моему общению с другими людьми! Если же вы попытаетесь проделать это вновь, я покалечу вас, рега! Предупреждаю, что вы шутите с огнем! Если вас что-то встревожит, скажите об этом мне, и я сама найду решение любой проблемы. Теперь же прошу вас удалиться.
— С огромной радостью, мэм, — ответил он и вышел из комнаты, печатая шаг.
— Ах, леди( Ах, посланница, — заскулил Убаттат. — Это очень опасный тип. Они все опасные люди. Я прошу прощения за это слово: бесстыдные!
И он что-то забормотал на своем языке. Солли поинтересовалась, кем, по мнению Сана, был человек, встретившийся им на улице: религиозным раскольником, патриотом или одним из староверов. Последние, насколько она успела узнать, придерживались исконной гатайской религии и испытывали лютую ненависть ко всем чужакам и иноверцам.
— Мне показалось, что это был какой-то раб, — добавила она, и ее слова шокировали гида-переводчика.
— О, нет-нет! Это был настоящий мужчина! Пусть самый заблудший и фанатичный из всех язычников, но мужчина! Эти люди называют себя кинжальщиками. Но вам нечего бояться, леди( Извините, посланница. Он определенно был мужчиной!
Мысль о том, что какой-то раб мог коснуться посланницы Экумены, тревожила его сильнее, чем сама попытка покушения. Если только это действительно было покушение.
Обдумав ситуацию, Солли пришла к заключению, что нападавший мог оказаться помощником «майора». После того как она отчитала охранника в театре, рега решил поквитаться с ней и поставить ее на место, «защитив» от так называемого кинжальщика. Ничего! Если он попытается проделать это снова, она протрет им все стены и пол!
— Реве! — позвала она, и рабыня тут же появилась в дверном проеме. — Сейчас ко мне придет один из актеров. Ты не могла бы приготовить нам чай и какую-нибудь закуску?
Реве с улыбкой кивнула и побежала на кухню. Послышался стук в дверь. Открыв ее, Солли увидела на крыльце Батикама и «майора», который, очевидно, охранял дом снаружи. Оба вошли в прихожую.
Она не ожидала, что макил по-прежнему будет в женской одежде. Его платье — одно из тех, что носили в пьесах обморочные дамы, — отличалось от пышного и величавого наряда, в котором он встречал ее за кулисами театра. Тем не менее оно еще больше подчеркивало элегантность и утонченность Батикама. Переливаясь оттенками, играя светом и тьмой, это платье придавало особую пикантность собственному мужскому костюму Солли. Конечно, «майор» был более красивым и притягательным мужчиной, пока не открывал рот. Но макил обладал каким-то необъяснимым магнетизмом. На Батикама хотелось смотреть и смотреть. Его кожа выглядела серовато-коричневой, а не иссиня-черной, чем так гордились аристократы Уэрела. (Впрочем, Солли видела многих черных слуг, и это ее нисколько не удивляло: ведь каждая рабыня должна была безропотно выполнять сексуальные прихоти своего хозяина.) Через грим макила и «звездную пудру» его лицо источало симпатию и живой интеллект.
Взглянув на нее и Сана, а затем на «майора», Батикам издал приятный благозвучный смех. Он смеялся как женщина — с теплой серебристой вибрацией, а не грубым мужским «ха-ха-ха». Актер протянул руки к Солли, и она, подойдя к нему, нежно сжала в своих ладонях кончики длинных ухоженных пальцев.
— Спасибо, что пришли, Батикам! — сказала она.
— А вам спасибо за то, что пригласили меня к себе, — ответил он. — Чудесная посланница звезд!
— Сан! — вдруг возмутилась Солли. — Где же ваша былая сообразительность?
На лице гида промелькнула смущенная нерешительность. Какой-то миг он хотел сказать о чем-то, но затем улыбнулся и елейно произнес:
— Да-да, прошу меня извинить. Доброй вам ночи, посланница Экумены! Надеюсь увидеть вас завтра в управлении рудников. В полуденный час, как мы и условились, верно?
Отступая, он надвигался на «майора», который неподвижно стоял в дверном проеме. Солли с вызовом взглянула на охранника, готовая без всяких церемоний напомнить ему о том, с какой радостью он хотел покинуть ее дом. И тут она увидела его лицо. Маска холодной вежливости растворилась в подлинном чувстве, и это чувство было презрением, скептическим и тошнотворным, словно его заставили смотреть на человека, который ел чужое дерьмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99