Пора и тебе поведать нам свою историю, Говорящий с ветром, потому что ты, хотя и самый младший из нас, самый здесь необыкновенный.
У Горена запершило в горле.
– Извините, что я молчал так долго. Но моя история вас не порадует, и я боюсь, что дружба наша закончится, едва начавшись. Я долго думал, должен ли рассказать вам всю правду или лишь часть ее, а может, вообще выдумать что-нибудь более приемлемое. Но мне кажется, вы бы догадались, что я лгу, и тогда бы обиделись на меня, причем совершенно справедливо. Хотя обидитесь вы в любом случае.
– А может, ты предоставишь нам самим решить, мальчишка? – заорал Бульдр, откидываясь назад. – Ах, чего бы я сейчас не отдал за хорошую трубку… – вздохнул он.
Молчаливый вытащил из рукава тонкую палочку с длинными листьями, подержал над огнем и передал гному. Тот удивленно протянул руку, вдохнул дым, причем крылья его широкого носа раздулись.
– Ты чудо! – радостно заорал он. Молчаливый сделал жест, который следовало трактовать как «пожалуйста», и снова повернулся к костру.
Тем временем Горен собрался с мыслями. Он знал, что начало всегда самое трудное. И решил больше не откладывать объяснение.
– Я шейкан, – сказал он. – Моя мать – Дерата, дочь властителя крепости Шейкур, изгой, которая восемнадцать зим назад, беременная мной, бежала из дома и нашла вторую родину в Лирайне. Больше месяца назад на Лирайн напало войско под предводительством шейкана Руорима Чернобородого, город был разрушен.
До сих пор все, как громом пораженные, слушали молча. Но теперь перестали сдерживать свои чувства.
– Руорима Чернобородого? – перебил его Хат Сокол.
– Ты имеешь в виду Руорима Мясника? – вмешался Бульдр Краснобородый. – Так его называют повсюду, во всех странах Шести Народов вот уже добрый десяток лет!
– Он убийца, – не выдержала и Вейлин Лунный Глаз, и ее милый голос разлетелся на тысячу кусков как горячее стекло, опущенное в ледяную воду.
– Даже воры проклинают этого безбожника! – закричал Менор Худощавый. – Разве есть на свете семья, которую бы не разрушил этот палач и убийца?! Разве хоть кто-то может сказать про него что-нибудь хорошее, за исключением разве что хозяина, которому он в данный момент служит и для которого регулярно точит свой нож мясника?
Горен почувствовал, как сердце его сдавила ледяная рука. Но назад дороги уже не было.
– Это мой отец, – с трудом произнес он.
Внезапно наступила тишина, замолкли даже мириады насекомых, которые только что шипели и стрекотали вокруг. Все замерли в ужасе. И недоверчиво смотрели на Горена. Они невольно отодвинулись от него, все, за исключением Молчаливого, который и так сидел с другой стороны костра.
– Поэтому ты смог сделать эту… ужасную вещь? – прошептал Менор Худощавый. – Мы считали, что ты волшебник…
– Нет, я не волшебник! – разозлился Горен, но тут же, словно давая клятву, поднял обе руки вверх, так как увидел, что остальные испуганно отодвинулись еще дальше.
– Нет, извините, это не из-за вас. Наверное, мне… в наследство достались какие-то способности Руорима, вот почему меня называют Говорящим с ветром. Но я не маг и не алхимик и никогда не буду ни тем ни другим. Я не такой, как он, этот Руорим, совсем наоборот. Я видел его один-единственный раз в жизни, и это было… – Он всхлипнул, и слезы выступили на его глазах, в свете огня они блестели, как капельки росы, катясь по его щекам. Закончил он почти беззвучно: – Когда он убил мою мать.
Все молчали, никто не посмел даже шевельнуться. Горен смотрел в огонь и пытался сдержать свои чувства, свою ненависть, которая бушевала у него в груди и требовала выхода, как и вчера в случае с орками.
Наконец резким жестом он стер со щек соленую влагу и проглотил остатки слез:
– Я поклялся его убить. Я попал в плен к оркам, когда пытался спасти правителя Лирайна и придворного алхимика. Их смерти тоже на счету Руорима, за них ему придется ответить. – Он посмотрел на всех по очереди. – Он отнял у меня все, понимаете? Всех, кто хоть что-то для меня значил, мирную жизнь, которой я жил раньше, мое будущее, которое я представлял совсем по-другому. Теперь меня гложет мысль о мести, и я не успокоюсь, пока не отыщу его и не убью!
– Он слишком сильный, – прошипел голос с другой стороны. Все вздрогнули и повернулись к Молчаливому, который вдруг заговорил. Голос у него был хриплый, рваный и пугающе чужой.
Горен был рад, что заговорил хоть кто-то, тем более что это был Закутанный в плащ. Теперь у Горена появилось доказательство того, что он умеет говорить и все понимает. Значит, совсем чужеродным это существо не является. Его глубоко поразил этот ломкий голос, свидетельствовавший о глубоких страданиях и огромной печали.
– Знаю, – ответил молодой шейкан, – знаю, что мне с ним не тягаться, потому что с момента моего рождения еще никому не удавалось его победить. Моя мама… она бы справилась, если бы он не использовал магию и не убил ее трусливым, бесчестным способом. Но выбора у меня нет, да и ветер будет на моей стороне, об этом я тоже знаю. К тому же я окажу услугу всей Фиаре, если освобожу ее от этого мясника.
Бульдр задумчиво поглаживал бороду. Сейчас общее напряжение слегка ослабло, поскольку все поняли, что Горен не виновен в действиях отца и не считает почетным тот факт, что является его потомком.
– Значит, шейкан, – медленно пробормотал Бульдр. – Ты, наверное, в курсе, что твой народ не пользуется популярностью.
– Чуть меньше, чем орки и тролли. – Горен сделал робкую попытку пошутить. – Таким я родился, но вырос не с ними, Бульдр. Понятия не имею, чем шейкан отличается от нормальных людей, потому что не знаю ничего о своем народе. Я воин, как Хаг, и я умею разговаривать с ветром. Это я сам. А все остальное – изъяны, которые мне навязаны.
– Шейканы известны тем, что не принимают ничью сторону и способны переметнуться к бывшему противнику прямо на поле боя, – медленно и мрачно сказал Хаг.
– Моя мама сделал свой выбор, – возразил Горен. – Она заплатила за него собственной жизнью, и я не навлеку на нее позора, придерживаясь кодекса шейканов.
Остальные смущенно молчали.
– Хорошо, – сказал вдруг Менор. – Я верю тебе, Горен. Конечно,после всего, что ты для нас сделал, я тебе верю! Если бы ты был заодно со своим отцом, навряд ли он сдал бы тебя оркам. Да и воры тоже не входят в круг уважаемых благородных людей. Хорошего человека я всегда узнаю. Это у меня профессиональное. Вижу, что ты раздваиваешься, что в тебе таится много темного. Но сердце у тебя доброе! Твои глаза ясные и честные, и ты очень молод. Мне достаточно. А сейчас я пойду спать, потому что дело близится к полуночи. Я одурманен напитком и хотел бы начать завтрашний день отдохнувшим и полным сил. Спокойной ночи, соратники мои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
У Горена запершило в горле.
– Извините, что я молчал так долго. Но моя история вас не порадует, и я боюсь, что дружба наша закончится, едва начавшись. Я долго думал, должен ли рассказать вам всю правду или лишь часть ее, а может, вообще выдумать что-нибудь более приемлемое. Но мне кажется, вы бы догадались, что я лгу, и тогда бы обиделись на меня, причем совершенно справедливо. Хотя обидитесь вы в любом случае.
– А может, ты предоставишь нам самим решить, мальчишка? – заорал Бульдр, откидываясь назад. – Ах, чего бы я сейчас не отдал за хорошую трубку… – вздохнул он.
Молчаливый вытащил из рукава тонкую палочку с длинными листьями, подержал над огнем и передал гному. Тот удивленно протянул руку, вдохнул дым, причем крылья его широкого носа раздулись.
– Ты чудо! – радостно заорал он. Молчаливый сделал жест, который следовало трактовать как «пожалуйста», и снова повернулся к костру.
Тем временем Горен собрался с мыслями. Он знал, что начало всегда самое трудное. И решил больше не откладывать объяснение.
– Я шейкан, – сказал он. – Моя мать – Дерата, дочь властителя крепости Шейкур, изгой, которая восемнадцать зим назад, беременная мной, бежала из дома и нашла вторую родину в Лирайне. Больше месяца назад на Лирайн напало войско под предводительством шейкана Руорима Чернобородого, город был разрушен.
До сих пор все, как громом пораженные, слушали молча. Но теперь перестали сдерживать свои чувства.
– Руорима Чернобородого? – перебил его Хат Сокол.
– Ты имеешь в виду Руорима Мясника? – вмешался Бульдр Краснобородый. – Так его называют повсюду, во всех странах Шести Народов вот уже добрый десяток лет!
– Он убийца, – не выдержала и Вейлин Лунный Глаз, и ее милый голос разлетелся на тысячу кусков как горячее стекло, опущенное в ледяную воду.
– Даже воры проклинают этого безбожника! – закричал Менор Худощавый. – Разве есть на свете семья, которую бы не разрушил этот палач и убийца?! Разве хоть кто-то может сказать про него что-нибудь хорошее, за исключением разве что хозяина, которому он в данный момент служит и для которого регулярно точит свой нож мясника?
Горен почувствовал, как сердце его сдавила ледяная рука. Но назад дороги уже не было.
– Это мой отец, – с трудом произнес он.
Внезапно наступила тишина, замолкли даже мириады насекомых, которые только что шипели и стрекотали вокруг. Все замерли в ужасе. И недоверчиво смотрели на Горена. Они невольно отодвинулись от него, все, за исключением Молчаливого, который и так сидел с другой стороны костра.
– Поэтому ты смог сделать эту… ужасную вещь? – прошептал Менор Худощавый. – Мы считали, что ты волшебник…
– Нет, я не волшебник! – разозлился Горен, но тут же, словно давая клятву, поднял обе руки вверх, так как увидел, что остальные испуганно отодвинулись еще дальше.
– Нет, извините, это не из-за вас. Наверное, мне… в наследство достались какие-то способности Руорима, вот почему меня называют Говорящим с ветром. Но я не маг и не алхимик и никогда не буду ни тем ни другим. Я не такой, как он, этот Руорим, совсем наоборот. Я видел его один-единственный раз в жизни, и это было… – Он всхлипнул, и слезы выступили на его глазах, в свете огня они блестели, как капельки росы, катясь по его щекам. Закончил он почти беззвучно: – Когда он убил мою мать.
Все молчали, никто не посмел даже шевельнуться. Горен смотрел в огонь и пытался сдержать свои чувства, свою ненависть, которая бушевала у него в груди и требовала выхода, как и вчера в случае с орками.
Наконец резким жестом он стер со щек соленую влагу и проглотил остатки слез:
– Я поклялся его убить. Я попал в плен к оркам, когда пытался спасти правителя Лирайна и придворного алхимика. Их смерти тоже на счету Руорима, за них ему придется ответить. – Он посмотрел на всех по очереди. – Он отнял у меня все, понимаете? Всех, кто хоть что-то для меня значил, мирную жизнь, которой я жил раньше, мое будущее, которое я представлял совсем по-другому. Теперь меня гложет мысль о мести, и я не успокоюсь, пока не отыщу его и не убью!
– Он слишком сильный, – прошипел голос с другой стороны. Все вздрогнули и повернулись к Молчаливому, который вдруг заговорил. Голос у него был хриплый, рваный и пугающе чужой.
Горен был рад, что заговорил хоть кто-то, тем более что это был Закутанный в плащ. Теперь у Горена появилось доказательство того, что он умеет говорить и все понимает. Значит, совсем чужеродным это существо не является. Его глубоко поразил этот ломкий голос, свидетельствовавший о глубоких страданиях и огромной печали.
– Знаю, – ответил молодой шейкан, – знаю, что мне с ним не тягаться, потому что с момента моего рождения еще никому не удавалось его победить. Моя мама… она бы справилась, если бы он не использовал магию и не убил ее трусливым, бесчестным способом. Но выбора у меня нет, да и ветер будет на моей стороне, об этом я тоже знаю. К тому же я окажу услугу всей Фиаре, если освобожу ее от этого мясника.
Бульдр задумчиво поглаживал бороду. Сейчас общее напряжение слегка ослабло, поскольку все поняли, что Горен не виновен в действиях отца и не считает почетным тот факт, что является его потомком.
– Значит, шейкан, – медленно пробормотал Бульдр. – Ты, наверное, в курсе, что твой народ не пользуется популярностью.
– Чуть меньше, чем орки и тролли. – Горен сделал робкую попытку пошутить. – Таким я родился, но вырос не с ними, Бульдр. Понятия не имею, чем шейкан отличается от нормальных людей, потому что не знаю ничего о своем народе. Я воин, как Хаг, и я умею разговаривать с ветром. Это я сам. А все остальное – изъяны, которые мне навязаны.
– Шейканы известны тем, что не принимают ничью сторону и способны переметнуться к бывшему противнику прямо на поле боя, – медленно и мрачно сказал Хаг.
– Моя мама сделал свой выбор, – возразил Горен. – Она заплатила за него собственной жизнью, и я не навлеку на нее позора, придерживаясь кодекса шейканов.
Остальные смущенно молчали.
– Хорошо, – сказал вдруг Менор. – Я верю тебе, Горен. Конечно,после всего, что ты для нас сделал, я тебе верю! Если бы ты был заодно со своим отцом, навряд ли он сдал бы тебя оркам. Да и воры тоже не входят в круг уважаемых благородных людей. Хорошего человека я всегда узнаю. Это у меня профессиональное. Вижу, что ты раздваиваешься, что в тебе таится много темного. Но сердце у тебя доброе! Твои глаза ясные и честные, и ты очень молод. Мне достаточно. А сейчас я пойду спать, потому что дело близится к полуночи. Я одурманен напитком и хотел бы начать завтрашний день отдохнувшим и полным сил. Спокойной ночи, соратники мои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67