Прошу вас!
Когда доктор вышел Подгоров долго стоял неподвижно, затем тяжело опустился в свое просторное кожаное кресло и, обхватив голову руками, задумался.
9
На следующий день в одиннадцать часов утра в кабинете полковника Манова состоялось краткое совещание, на котором присутсгвовали полковник, капитан Ковачев и Аввакум. Капитан был в бодром, приподнятом настроении, даже весел и любезен, что бывало с ним довольно редко. Бросалась в глаза и либеральная вольность в его одежде, несовместимая с его строю установившимся консервативным вкусом, — впервые в жизни он надел яркую трикотажную рубашку. Аввакум, наоборот, выглядел как никогда мрачным. Он много курил, молчал и словно не замечал никого вокруг. Казалось, весь мир стал ему глубоко безразличным. И если бы не лихорадочные огоньки в глазах и нервные движения пальцев, можно было бы подумать, что это апатичный, смертельно уставший человек.
— Итак, — начал полковник Манов, упираясь руками в стол, — вам предоставляется слово. Кто начнет? Разрешаю курить и докладывать сидя.
— Разрешите мне иногда вставать, чтобы поразмяться, — тихо заметил Аввакум, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу.
Полковник кивнул головой.
— У него вид ищейки, которая искала-искала, но так и не напала на след, — весело расхохотался Ковачев.
Аввакум пропустил мимо ушей эту грубую шутку, а полковник поморщился и нахмурил брови.
— Можно подумать, капитан, что вы уже ухватили быка за рога, — сказал он. — А не думаете ли вы, что после момчиловского дела вам следовало бы держаться поскромнее?
— О! — воскликнул Ковачев, — момчиловское дело — старая история и не представляет ничего особенного.
— Пусть даже так, хотя я не разделяю вашего мнения, — сухо заметил полковник и приказал: — Докладывайте!
— История эта запутанная и сложная, — начал капитан, потирая руки и, как обычно, излишне громко, — но я уже держу главную нить в руках, добрался до важнейших выводов и рассчитываю на успех. Мой метод очень прост, я не люблю усложненных гипотез. По-моему, чем запутанней преступление, тем проще должен быть метод его раскрытия. В данном случае я рассуждал следующим образом. Во-первых: вспышки ящура возникли в районе Триграда, рядом с границей. У нас есть кое-какой опыт в таких делах, и мы знаем, что если в пограничном районе возникает эпидемия, то это не случайно. Во-вторых: противоящурная вакцина, которую Центральное управление по борьбе с эпизоотиями послало в пораженный район, оказалась вдруг негодной. Это знаменательно. Если, например, на каком-нибудь важном заводе вспыхнет пожар и пожарная команда выедет туда с пустыми цистернами или с испорченными насосами, то это, безусловно, не будет простой случайностью. Тут несомненна связь поджигателей с теми, кто опорожнил цистерны или повредил насосы. Оба факта взаимно дополняют и объясняют друг друга. В нашем случае Центр по борьбе с эпизоотиями играет роль пожарной команды. Кто-то один или группа лиц из Центра поддерживает связь с теми, кто распространяет ящур. Такова моя основная гипотеза. Значит, необходимо прежде всего обнаружить тех, кто поддерживает связь с заграничными шпионскими организациями. Где следует их искать? Конечно, не среди плановиков и машинисток. Плановики и машинистки не имеют дела с сыворотками и лекарствами. Этим занимается отдел снабжения лекарствами, и прежде всего начальник отдела доктор Тошков, заведующий складом Венцеслав Рашков и его помощник Кынчо Настев. Я полагаю, что один из них и есть главное действующее лицо в этой истории. Само собой разумеется, что я ни на минуту не забывал о том, что, кроме них, в деле замешаны и другие. Но стоит потянуть за одну петельку, как распустится весь чулок.
Знакомясь с биографиями этих лиц, я между делом наткнулся на такой примечательный факт. В сообщении Триградского пограничного участка о возникновении и распространении ящура я обнаружил знакомое имя. Оно упоминалось в числе имен тех, кто проехал по шоссе между Тешелом и Девином, не имея специального пропуска для передвижения в пограничной зоне. Четверо из них оказались местными крестьянами, проверенными людьми, и на них не падает никакого подозрения. Но пятнадцатого августа, за два дня до получения первого сообщения о случаях заболевания ящуром, около десяти часов утра дежурный старшина остановил мотоциклиста в тот момент, когда тот собирался повернуть на Триград. За рулем оказался доктор Петр Тошков, начальник отдела снабжения лекарствами Центрального управления по борьбе с эпизоотиями. У него был пропуск на проезд в Девин. Когда его спросили, зачем он едет в Тешел и почему сворачивает на Триград, Тошков ответил, что ему захотелось, поглядеть на триградскис скалы, а заодно половить в речке форель. При этом он показал служебное удостоверение и справку о том, что командирован по делам службы в Девин и его окрестности. Тогда старшина на свой страх и риск разрешил ему остаться до обеда у развилки, но категорически запретил входить в ущелье.
Около трех часов дня пограничный патруль задержал Тошкова на середине ущелья, довольно далеко от проходящего в скалах туннеля. Он удил рыбу возле омута, а рядом с ним сидел житель селения Триград — Ракип Колибаров. Надо сказать, что этот Колибаров довольно темная личность, хотя у нас и нет никаких прямых улик против него. Известно только, что брат его бежал за границу, а дядю в прошлом году убили неизвестные лица. Поскольку у доктора Тошкова не было пропуска для передвижении в районе Триграда, то возникли большие осложнения. Его отвели на заставу, оттуда звонили в Смолян, из Смоляна — в Софию, и только к вечеру Тошкова отпустили, потребовав от него письменное объяснение. Между прочим, он написал, что не знает Ракипа Колибарова. что в тот день видел его впервые, что Колибаров сам подошел к нему поглядеть, как клюет форель.
Это произошло пятнадцатого августа, за два дня до вспышки эпидемии ящура в районе Триграда.
Случай этот побудил меня тщательно заняться изучением биографии доктора Тошкова. Он родился в городе Сандански в 1910 году. Отец его был зажиточным человеком, содержал лавку и корчму, имел много виноградников. Петр Тошков окончил ветеринарный институт в Софии и был послан на стажировку в Швейцарию, в Женеву. По возвращении из-за границы его сразу же назначили окружным ветеринарным врачом в город Горна-Джумая. В 1942 году его перевели в министерство земледелия, а годом позже повысили в должности, назначив инспектором. В качестве инспектора он объезжал исключительно южные и юго-западные районы страны. Политикой он не интересовался. Любил кутнуть в компании, сорил деньгами. После Девятого сентября вступил в должность, которую занимает и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Когда доктор вышел Подгоров долго стоял неподвижно, затем тяжело опустился в свое просторное кожаное кресло и, обхватив голову руками, задумался.
9
На следующий день в одиннадцать часов утра в кабинете полковника Манова состоялось краткое совещание, на котором присутсгвовали полковник, капитан Ковачев и Аввакум. Капитан был в бодром, приподнятом настроении, даже весел и любезен, что бывало с ним довольно редко. Бросалась в глаза и либеральная вольность в его одежде, несовместимая с его строю установившимся консервативным вкусом, — впервые в жизни он надел яркую трикотажную рубашку. Аввакум, наоборот, выглядел как никогда мрачным. Он много курил, молчал и словно не замечал никого вокруг. Казалось, весь мир стал ему глубоко безразличным. И если бы не лихорадочные огоньки в глазах и нервные движения пальцев, можно было бы подумать, что это апатичный, смертельно уставший человек.
— Итак, — начал полковник Манов, упираясь руками в стол, — вам предоставляется слово. Кто начнет? Разрешаю курить и докладывать сидя.
— Разрешите мне иногда вставать, чтобы поразмяться, — тихо заметил Аввакум, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу.
Полковник кивнул головой.
— У него вид ищейки, которая искала-искала, но так и не напала на след, — весело расхохотался Ковачев.
Аввакум пропустил мимо ушей эту грубую шутку, а полковник поморщился и нахмурил брови.
— Можно подумать, капитан, что вы уже ухватили быка за рога, — сказал он. — А не думаете ли вы, что после момчиловского дела вам следовало бы держаться поскромнее?
— О! — воскликнул Ковачев, — момчиловское дело — старая история и не представляет ничего особенного.
— Пусть даже так, хотя я не разделяю вашего мнения, — сухо заметил полковник и приказал: — Докладывайте!
— История эта запутанная и сложная, — начал капитан, потирая руки и, как обычно, излишне громко, — но я уже держу главную нить в руках, добрался до важнейших выводов и рассчитываю на успех. Мой метод очень прост, я не люблю усложненных гипотез. По-моему, чем запутанней преступление, тем проще должен быть метод его раскрытия. В данном случае я рассуждал следующим образом. Во-первых: вспышки ящура возникли в районе Триграда, рядом с границей. У нас есть кое-какой опыт в таких делах, и мы знаем, что если в пограничном районе возникает эпидемия, то это не случайно. Во-вторых: противоящурная вакцина, которую Центральное управление по борьбе с эпизоотиями послало в пораженный район, оказалась вдруг негодной. Это знаменательно. Если, например, на каком-нибудь важном заводе вспыхнет пожар и пожарная команда выедет туда с пустыми цистернами или с испорченными насосами, то это, безусловно, не будет простой случайностью. Тут несомненна связь поджигателей с теми, кто опорожнил цистерны или повредил насосы. Оба факта взаимно дополняют и объясняют друг друга. В нашем случае Центр по борьбе с эпизоотиями играет роль пожарной команды. Кто-то один или группа лиц из Центра поддерживает связь с теми, кто распространяет ящур. Такова моя основная гипотеза. Значит, необходимо прежде всего обнаружить тех, кто поддерживает связь с заграничными шпионскими организациями. Где следует их искать? Конечно, не среди плановиков и машинисток. Плановики и машинистки не имеют дела с сыворотками и лекарствами. Этим занимается отдел снабжения лекарствами, и прежде всего начальник отдела доктор Тошков, заведующий складом Венцеслав Рашков и его помощник Кынчо Настев. Я полагаю, что один из них и есть главное действующее лицо в этой истории. Само собой разумеется, что я ни на минуту не забывал о том, что, кроме них, в деле замешаны и другие. Но стоит потянуть за одну петельку, как распустится весь чулок.
Знакомясь с биографиями этих лиц, я между делом наткнулся на такой примечательный факт. В сообщении Триградского пограничного участка о возникновении и распространении ящура я обнаружил знакомое имя. Оно упоминалось в числе имен тех, кто проехал по шоссе между Тешелом и Девином, не имея специального пропуска для передвижения в пограничной зоне. Четверо из них оказались местными крестьянами, проверенными людьми, и на них не падает никакого подозрения. Но пятнадцатого августа, за два дня до получения первого сообщения о случаях заболевания ящуром, около десяти часов утра дежурный старшина остановил мотоциклиста в тот момент, когда тот собирался повернуть на Триград. За рулем оказался доктор Петр Тошков, начальник отдела снабжения лекарствами Центрального управления по борьбе с эпизоотиями. У него был пропуск на проезд в Девин. Когда его спросили, зачем он едет в Тешел и почему сворачивает на Триград, Тошков ответил, что ему захотелось, поглядеть на триградскис скалы, а заодно половить в речке форель. При этом он показал служебное удостоверение и справку о том, что командирован по делам службы в Девин и его окрестности. Тогда старшина на свой страх и риск разрешил ему остаться до обеда у развилки, но категорически запретил входить в ущелье.
Около трех часов дня пограничный патруль задержал Тошкова на середине ущелья, довольно далеко от проходящего в скалах туннеля. Он удил рыбу возле омута, а рядом с ним сидел житель селения Триград — Ракип Колибаров. Надо сказать, что этот Колибаров довольно темная личность, хотя у нас и нет никаких прямых улик против него. Известно только, что брат его бежал за границу, а дядю в прошлом году убили неизвестные лица. Поскольку у доктора Тошкова не было пропуска для передвижении в районе Триграда, то возникли большие осложнения. Его отвели на заставу, оттуда звонили в Смолян, из Смоляна — в Софию, и только к вечеру Тошкова отпустили, потребовав от него письменное объяснение. Между прочим, он написал, что не знает Ракипа Колибарова. что в тот день видел его впервые, что Колибаров сам подошел к нему поглядеть, как клюет форель.
Это произошло пятнадцатого августа, за два дня до вспышки эпидемии ящура в районе Триграда.
Случай этот побудил меня тщательно заняться изучением биографии доктора Тошкова. Он родился в городе Сандански в 1910 году. Отец его был зажиточным человеком, содержал лавку и корчму, имел много виноградников. Петр Тошков окончил ветеринарный институт в Софии и был послан на стажировку в Швейцарию, в Женеву. По возвращении из-за границы его сразу же назначили окружным ветеринарным врачом в город Горна-Джумая. В 1942 году его перевели в министерство земледелия, а годом позже повысили в должности, назначив инспектором. В качестве инспектора он объезжал исключительно южные и юго-западные районы страны. Политикой он не интересовался. Любил кутнуть в компании, сорил деньгами. После Девятого сентября вступил в должность, которую занимает и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38