В зале заволновались. Прошла минута, может, все две. Наконец некий усатый субъект, стоявший в толпе, неохотно стянул с головы мягкую фетровую шляпу, открывшись тем самым для всеобщего обозрения. Это был дюжий, угрюмый головорез, неряшливый и явно не в ладах с личной гигиеной.
- Мистер Роберт Найтингейл, - возвестила мисс Хонивуд, устремляя пронзительный взгляд на объект своего неодобрения. - Я вижу, Боб, вы здесь. Не рассчитывайте, что вам удастся спрятаться среди достойных людей. В моем заведении вы - нежеланный гость. И вы об этом отлично знаете, верно, Боб?
- Уж больно вы со мной суровы, мисс Молл, больно уж суровы, проворчал здоровяк, изображая почтительность, однако в его словах отчетливо слышалась нотка сарказма.
- Вы, Боб, отлично знаете, с какой стати я с вами сурова. Вы знаете, почему в моем заведении вы - нежеланный гость. Все честные люди здесь, в "Пеликане", знают, что вы такое натворили и почему вам здесь не рады. Для меня существует только черное и белое, Боб, извольте запомнить. А вот серый цвет я не жалую. Так что идите-ка восвояси, - заключила мисс Молл, воинственно складывая руки на груди и словно готовясь защищать свои владения до последнего, - ибо здесь вам не место.
- С другими вы, как со мной, небось, не обходитесь, - отозвался Боб Найтингейл, недобро сощурившись. - Со мной вы обходитесь иначе, мисс. Дурно вы со мной обходитесь. Так, как если бы я был одним из этих преступных элементов. Так я вам скажу, мисс Нахалка, - внезапно вспылил он, - я не из таковских, нет! Не бывал я среди них и не буду. - Мистер Найтингейл украдкой окинул хитрым взглядом толпу, проверяя, произвело ли эффект на собравшихся это возмутительное заявление.
Мисс Нахалка, иначе Хонивуд, поправила очки самым что ни на есть грозным образом.
- Хватит болтать, Боб! Еще не хватало, чтобы такие, как вы да мне дерзить вздумали! Все, что у меня было сказать по данной теме, вы выслушали. Разговор окончен! А теперь честная публика будет иметь удовольствие наблюдать ваше отбытие из "Пеликана". Ветер нынче сильный; остерегитесь, чтобы вывеской не зашибло.
Здоровяк злобно оглядел зал, уповая расположить-таки общественное мнение в свою пользу. Но ледяные, лишенные всякого выражения взгляды не сулили его душе ни поддержки, ни утешения; скорее, напротив, подталкивали мистера Найтингейла к мысли о том, что в создавшихся обстоятельствах лучший выход для отважного - это капитуляция.
- Мне-то плевать, - сообщил несгибаемый Боб, разворачиваясь к выходу, точно уродливый фрегат. - Мне это все по барабану. Мне тут все равно делать нечего... задерживаться незачем, так что меня и не колышет! Я - человек не компанейский. Вы, обезьяны этакие, - эти слова не были обращены ни к кому конкретно, но, по всему судя, распространялись на всех собравшихся, - вы, обезьяны этакие, можете торчать здесь, сколько хотите, а я вот не собираюсь. Еще чего!
Но не успел еще уродливый фрегат покинуть гавань, как всеобщее внимание привлекли гомон и крики на дороге перед трактиром. В воздухе зазвенели призывы на помощь, и дюжины две завсегдатаев "Пеликана" тут же ринулись за двери - оценить положение дел и по возможности оказать содействие. Проталкиваясь сквозь толпу и заставляя зевак расступиться как двумя-тремя резкими окликами, так и посредством натиска своей высокой, костлявой фигуры, к месту событий поспешала сама хозяйка "Пеликана", твердо намеренная взять в свои руки контроль над любой чрезвычайной ситуацией, возникшей в пределах ее владений.
- Уйди с дороги, Джон Стингер! Джордж Старки, а ну, подвинься! Вы, там! Расступитесь! Дайте пройти!
Гул над толпой то нарастал, то стихал, точно волны на море. Шум и гам то и дело перекрывали перезвон бубенчиков сбруи, скрип тележных колес, цокот копыт, вой ветра, вопли конюхов. До тех, кто остался в трактире, доносились обрывочные крики, складывающиеся в некое далеко не полное повествование о развитии событий.
- Как? Он мертв?
- Мертвее мертвого, Томас!
- Вовсе нет!
- Еще как да!
- А я говорю - нет!
- Мокрая ты курица, вот ты кто!
- Щас как дам в ухо, Дональд Томпсон!
- А не пошел бы ты домой к маменьке!
- Кровь и гром, да вы на лицо его посмотрите!
Сбившись тесной группой, мужчины поспешно втащили внутрь обмякшее темное тело. Порыв ледяного ветра, ворвавшись вслед за ними, едва не перебросил вошедших в противоположный конец зала.
- Доктор Дэмп! Доктор Дэмп! - завопил возбужденный Джордж Гусик, едва дверь захлопнулась. - Господи милосердный, где ж доктор-то?
В уютном уголке частокол последних известий с хрустом лег на стол, и джентльмен с темно-русой бородкой и в вишневом жилете поднялся с места, громко и властно возвестив:
- Ну же, леди и джентльмены, расступитесь, расступитесь немного! Назад, я прошу вас! Вы, там, не пытайтесь его двигать. Дайте я осмотрю бедолагу.
Обмякшее тело темной бесформенной грудой уложили перед огнем. Доктор опустился на колени рядом с бесчувственным пациентом и приступил к осмотру, то и дело обращаясь с распоряжениями медицинского характера к мисс Хонивуд. Тихо и спокойно занимался доктор своим ремеслом, внимательно прислушиваясь к вздохам легких и к трепету сердца.
Толпа любопытствующих образовала круг и теперь напирала: всем не терпелось глянуть на пострадавшего и выслушать приговор лечащего врача. Если бы вы дали себе труд зорко всмотреться в лица зевак, вы бы, возможно, заметили некоего зеленого, неоперившегося юнца от силы пятнадцати лет от роду, что, вытаращив глаза, жался в задних рядах. Этим юнцом был некто иной, как я: моя тень, моя утраченная невинность, мое первое, еще не сформировавшееся, позабытое "я" смотрит на меня сейчас через бездну лет. Видите ли, я был там в ту ночь, когда принесли незнакомца.
- Помер, как пить дать, - предположил мистер Найтингейл. Трудно было не заметить в толпе его страхолюдную физиономию.
- Боб, пошел вон, - предостерегла мисс Хонивуд, потянувшись к очкам.
- Да слышу я, слышу, мисс Нахалка, - отозвался грубиян. - Я уже ухожу, так что зря вы, обезьяны, переполошились. Я человек не компанейский. - С этими словами он повернулся ко всей честной компании спиной (впрочем, большинство на него и внимания не обратили) и шагнул в ветреную ночь. В следующую минуту из-за двери донеслось мощное глухое "Бэмс! " - и вопль боли.
- А сдается мне, джентльмены и леди, - объявил мистер Хокем, оценивая события, насколько позволяли возможности, с невыигрышных позиций - из-за широких спин верзил-лодочников, - сдается мне, по моему опыту судя, в подобной ситуации и в сложившихся обстоятельствах нам таки придется принять во внимание котов.
За этим заявлением последовала гробовая тишина, а затем люди вновь робко загомонили и зашептались:
- Саблезубый кот!
Заслышав эти жуткие слова, Овцеголов запрокинул голову и со сдавленным воплем принялся рвать на себе волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50