Не успел Ричи как следует удивиться, как его подозвали к царю.
– Ты готов, малыш? – вопросил старый Грыз.
– Да, сир, вполне готов.
– И не дрогнешь? Не убежишь, когда придет пора действовать?
Ричи вспомнил нежные глаза Овсянки. Красотка угрожает и ее жизни.
– Нет, сир, не дрогну. Положитесь на меня.
– Хорошо, удалец. Когда наступит темнота, ты проберешься поближе к ловушке и будешь ждать Кошку. Она выходит на охоту вечером, как только стемнеет. Никто, кроме тебя, не пойдет искать пищу этой ночью, так что Красотка не пропустит твою белую шкурку. Мы не знаем, откуда она появится. Когда увидишь ее, беги что есть сил к западне и ныряй в норку. Пестряк, самый быстроногий из клана, будет наблюдать за тобой из тайного убежища, и когда Красотка погонится за тобой, он прибежит в Дом-под-кучей и приведет нас. Пестряк… где Пестряк?
– Я здесь, сир, – появился Пестряк, мокрый и перепачканый бурой грязью.
– Ты слышал?
– Да, сир.
– Уже темнеет. Я благословляю вас. Ступайте!
– Да, сир, – поклонились они.
Овсянка на секунду выбежала к Ричи и прижалась носом к его носу. Пестряк отвернулся.
– Я буду ждать тебя, – пискнула она и убежала в темноту.
Оба крыса – пестрый и белый вышли из Дома-под-кучей и пошли бок о бок. Быстро темнело. Впереди, громко зачирикав, в воздух поднялась стая Воробьев.
– Она где-то здесь, – мрачно проговорил Ричи.
– Не иначе как, – ощерился Пестряк. – Ну, ступай, белобочка, я прячусь здесь. И… постарайся остаться в живых. После того, как с Красоткой будет покончено, мы будем биться с тобой, слышишь? Ты сам знаешь, почему и за кого.
В в круглых глазах Пестряка блестела неподдельная ненависть. Ричи кивнул и отошел. За Овсянку он готов был биться с десятком таких Пестряков.
Ночь опустилась, накинув на помойку свое черное покрывало, усеянное золотыми гвоздями звезд. Такие же глаза, наверное, у Красотки – желтые, злые. Ричи передернуло. От Овсянки он знал, что Кошки в темноте видят лучше, чем днем. Подул холодный, пронизывающий ветер. Ежась, крысенок забился под нависавшее козырьком автомобильное сиденье, но тут же заставил себя покинуть это убежище – Она должна найти его.
Внезапный резкий звук заставил его маленькое крысиное сердце уйти в пятки. Это была всего лишь консервная банка, сброшенная ветром с вершины мусорной кучи, но Ричи еще несколько минут не мог унять дрожь. Он продолжал тихонько брести по свалке, всем своим существом вслушиваясь в окружающую ночь. По пути ему попался полиэтиленовый пакет, из которого пахнуло съестным, но он даже не остановился – когда напряженное ожидание буквально пилит тебя на куски, аппетит пропадает начисто. Интересно, откуда она появится – от города или от реки? Как далеко он может позволить себе отойти от трубы? И почему вообще они решили, что у него будет возможность бежать? А если она нападет внезапно, схватит его сразу? А что, если…
Луна осветила Ее – всю, разом, во всем ее страшном великолепии: вздыбленная шерсть, оскаленная пасть, красный бант и желтые, огромные – куда больше звезд – глаза. Только что Ричи трясло от холода, теперь его бросило в жар. На мгновенье он оцепенел, но инстинкт, древний, как небо над головой, спазмом потряс его тельце и повелел: «Беги!» Тоненько пискнув, позабыв обо всем на свете, он развернулся и понесся назад, прочь от этих ужасных глаз.
Ну, наконец-то! Хоть одна! Красотка удовлетворенно муркнула, затем послала свое длинное, совершенное тело в красивый прыжок, покрывший сразу четверть расстояния, отделявшего ее от подлой трусливой Крысы. Впрочем, Кошка не спешила. Этой ночью Крысы, обычно наводнявшие помойку, как будто вымерли. Как бы эта белая дрянь, скачущая впереди, не оказалась единственным развлечением на сегодня, а если так, то нужно выжать из этого удовольствия максимум.
Сердце стучало так, что грозило разорваться, позвоночник тонким сверлом буравило острое чувство ужаса. Ричи мчался, не чуя под собою ног, когда какая-то часть разума, вернувшись в его обезумевший мозг, спросила: куда ты бежишь? ты что, забыл, что нужно делать? По свалке долго не побегаешь, и резвость Крысы, какой бы быстрой она ни была, не сравнится с проворством Кошки. Единственное спасение – бежать к ловушке и забиться в норку.
Не останавливаясь, не переставая нестись вперед, Ричи огляделся и со слабым удовлетворением отметил, что совершенно наугад выбрал правильное направление и теперь находится в двух шагах от темного зева трубы. Вот только удастся ли добраться до спасительной норки? Крысенок не смел оглянуться, но чувствовал спинным мозгом, что когтистая, клыкастая смерть настигает его, что она совсем рядом. Круглая темная пещера трубы уже совсем рядом. Только бы успеть!
В этот момент тяжелая лапа накрыла место, где он только что находился, царапнув когтем по хвосту. Истерично взвизгнув, Ричи сиганул в зловещее, словно огромный черный рот, отверстие трубы и пулей помчался по ней. Позади зазвучал страшный шелест мягких кошачьих лап.
Норка, норка! Где же она? Он нашел ее по свежему отвалу, состоявшему из темной глины пополам с красной кирпичной пылью, и с размаху влетел в аккуратное круглое отверстие. Что такое? О, ужас! Уже через две длины своего тела Ричи уткнулся мордой в мягкое месиво земли и глины. Нора засыпана! Проклятье!
ПЕСТРЯК!!! Он был вымазан в чем-то буром – в этой самой глине!
У входа норку раздался торжествующий крик Кошки. Жертва попалась!
Пестряк в это время неторопливо пробирался к Дому-под-кучей. Нужно дать Кошке побольше времени – уж больно проворно бежал от нее этот белобочка, у него словно крылья выросли. Ну, ничего, как бы шустер он ни был, от Красотки ему не уйти. Хорошо все-таки он, Пестряк, придумал с этой норой – успел, засыпал почти целиком. У проклятого белого чужака не должно остаться ни шанса выжить, ни шанса. Конечно, Пестряк предпочел бы одолеть его в поединке, но – кто знает? – даже в случае победы не предпочла бы красавица-Овсянка проигравшего? Эти самки – такие непредсказуемые существа. Нет, пусть лучше противника сожрет чудовище, а Пестряк будет здесь совершенно ни при чем. Овсянке ничего не останется, кроме как снова отдать свое сердце ему.
Вперед! Ричи продавливал землю носом, и ожесточенно, всеми четырьмя лапами, выбрасывал ее назад, в морду разъяренному чудовищу. Ужас и гнев придавали ему силы, позволяя вбуриваться в прежний туннель норы со скоростью Крота, причем самого резвого из Кротов. «Убью! Убью! – стучало в голове Ричи. – Подлый предатель! Трус!»
Кошка, не ожидавшая, что добыча проявит такое стремление выжить, рыча от злобы и нетерпения, принялась расширять нору сильными движениями. Время от времени она припадала к земле, засовывая в дыру лапу, но проклятая Крыса все время оказывалась чуть быстрее, успевая зарыться еще глубже и уйти от кинжальных когтей.
1 2 3 4 5
– Ты готов, малыш? – вопросил старый Грыз.
– Да, сир, вполне готов.
– И не дрогнешь? Не убежишь, когда придет пора действовать?
Ричи вспомнил нежные глаза Овсянки. Красотка угрожает и ее жизни.
– Нет, сир, не дрогну. Положитесь на меня.
– Хорошо, удалец. Когда наступит темнота, ты проберешься поближе к ловушке и будешь ждать Кошку. Она выходит на охоту вечером, как только стемнеет. Никто, кроме тебя, не пойдет искать пищу этой ночью, так что Красотка не пропустит твою белую шкурку. Мы не знаем, откуда она появится. Когда увидишь ее, беги что есть сил к западне и ныряй в норку. Пестряк, самый быстроногий из клана, будет наблюдать за тобой из тайного убежища, и когда Красотка погонится за тобой, он прибежит в Дом-под-кучей и приведет нас. Пестряк… где Пестряк?
– Я здесь, сир, – появился Пестряк, мокрый и перепачканый бурой грязью.
– Ты слышал?
– Да, сир.
– Уже темнеет. Я благословляю вас. Ступайте!
– Да, сир, – поклонились они.
Овсянка на секунду выбежала к Ричи и прижалась носом к его носу. Пестряк отвернулся.
– Я буду ждать тебя, – пискнула она и убежала в темноту.
Оба крыса – пестрый и белый вышли из Дома-под-кучей и пошли бок о бок. Быстро темнело. Впереди, громко зачирикав, в воздух поднялась стая Воробьев.
– Она где-то здесь, – мрачно проговорил Ричи.
– Не иначе как, – ощерился Пестряк. – Ну, ступай, белобочка, я прячусь здесь. И… постарайся остаться в живых. После того, как с Красоткой будет покончено, мы будем биться с тобой, слышишь? Ты сам знаешь, почему и за кого.
В в круглых глазах Пестряка блестела неподдельная ненависть. Ричи кивнул и отошел. За Овсянку он готов был биться с десятком таких Пестряков.
Ночь опустилась, накинув на помойку свое черное покрывало, усеянное золотыми гвоздями звезд. Такие же глаза, наверное, у Красотки – желтые, злые. Ричи передернуло. От Овсянки он знал, что Кошки в темноте видят лучше, чем днем. Подул холодный, пронизывающий ветер. Ежась, крысенок забился под нависавшее козырьком автомобильное сиденье, но тут же заставил себя покинуть это убежище – Она должна найти его.
Внезапный резкий звук заставил его маленькое крысиное сердце уйти в пятки. Это была всего лишь консервная банка, сброшенная ветром с вершины мусорной кучи, но Ричи еще несколько минут не мог унять дрожь. Он продолжал тихонько брести по свалке, всем своим существом вслушиваясь в окружающую ночь. По пути ему попался полиэтиленовый пакет, из которого пахнуло съестным, но он даже не остановился – когда напряженное ожидание буквально пилит тебя на куски, аппетит пропадает начисто. Интересно, откуда она появится – от города или от реки? Как далеко он может позволить себе отойти от трубы? И почему вообще они решили, что у него будет возможность бежать? А если она нападет внезапно, схватит его сразу? А что, если…
Луна осветила Ее – всю, разом, во всем ее страшном великолепии: вздыбленная шерсть, оскаленная пасть, красный бант и желтые, огромные – куда больше звезд – глаза. Только что Ричи трясло от холода, теперь его бросило в жар. На мгновенье он оцепенел, но инстинкт, древний, как небо над головой, спазмом потряс его тельце и повелел: «Беги!» Тоненько пискнув, позабыв обо всем на свете, он развернулся и понесся назад, прочь от этих ужасных глаз.
Ну, наконец-то! Хоть одна! Красотка удовлетворенно муркнула, затем послала свое длинное, совершенное тело в красивый прыжок, покрывший сразу четверть расстояния, отделявшего ее от подлой трусливой Крысы. Впрочем, Кошка не спешила. Этой ночью Крысы, обычно наводнявшие помойку, как будто вымерли. Как бы эта белая дрянь, скачущая впереди, не оказалась единственным развлечением на сегодня, а если так, то нужно выжать из этого удовольствия максимум.
Сердце стучало так, что грозило разорваться, позвоночник тонким сверлом буравило острое чувство ужаса. Ричи мчался, не чуя под собою ног, когда какая-то часть разума, вернувшись в его обезумевший мозг, спросила: куда ты бежишь? ты что, забыл, что нужно делать? По свалке долго не побегаешь, и резвость Крысы, какой бы быстрой она ни была, не сравнится с проворством Кошки. Единственное спасение – бежать к ловушке и забиться в норку.
Не останавливаясь, не переставая нестись вперед, Ричи огляделся и со слабым удовлетворением отметил, что совершенно наугад выбрал правильное направление и теперь находится в двух шагах от темного зева трубы. Вот только удастся ли добраться до спасительной норки? Крысенок не смел оглянуться, но чувствовал спинным мозгом, что когтистая, клыкастая смерть настигает его, что она совсем рядом. Круглая темная пещера трубы уже совсем рядом. Только бы успеть!
В этот момент тяжелая лапа накрыла место, где он только что находился, царапнув когтем по хвосту. Истерично взвизгнув, Ричи сиганул в зловещее, словно огромный черный рот, отверстие трубы и пулей помчался по ней. Позади зазвучал страшный шелест мягких кошачьих лап.
Норка, норка! Где же она? Он нашел ее по свежему отвалу, состоявшему из темной глины пополам с красной кирпичной пылью, и с размаху влетел в аккуратное круглое отверстие. Что такое? О, ужас! Уже через две длины своего тела Ричи уткнулся мордой в мягкое месиво земли и глины. Нора засыпана! Проклятье!
ПЕСТРЯК!!! Он был вымазан в чем-то буром – в этой самой глине!
У входа норку раздался торжествующий крик Кошки. Жертва попалась!
Пестряк в это время неторопливо пробирался к Дому-под-кучей. Нужно дать Кошке побольше времени – уж больно проворно бежал от нее этот белобочка, у него словно крылья выросли. Ну, ничего, как бы шустер он ни был, от Красотки ему не уйти. Хорошо все-таки он, Пестряк, придумал с этой норой – успел, засыпал почти целиком. У проклятого белого чужака не должно остаться ни шанса выжить, ни шанса. Конечно, Пестряк предпочел бы одолеть его в поединке, но – кто знает? – даже в случае победы не предпочла бы красавица-Овсянка проигравшего? Эти самки – такие непредсказуемые существа. Нет, пусть лучше противника сожрет чудовище, а Пестряк будет здесь совершенно ни при чем. Овсянке ничего не останется, кроме как снова отдать свое сердце ему.
Вперед! Ричи продавливал землю носом, и ожесточенно, всеми четырьмя лапами, выбрасывал ее назад, в морду разъяренному чудовищу. Ужас и гнев придавали ему силы, позволяя вбуриваться в прежний туннель норы со скоростью Крота, причем самого резвого из Кротов. «Убью! Убью! – стучало в голове Ричи. – Подлый предатель! Трус!»
Кошка, не ожидавшая, что добыча проявит такое стремление выжить, рыча от злобы и нетерпения, принялась расширять нору сильными движениями. Время от времени она припадала к земле, засовывая в дыру лапу, но проклятая Крыса все время оказывалась чуть быстрее, успевая зарыться еще глубже и уйти от кинжальных когтей.
1 2 3 4 5