Цех по производству пленки занимал помещение площадью в тридцать квадратных метров и работало в нем четыре человека. Съемками, в свободное от основной работы время, занимался Сергей Рукавишников, внезапно обнаруживший в себе страсть к тонкому искусству «рисования светом на целлулоиде». Снимал, в основном, сценки из бытовой жизни и панорамные пейзажи. Фильмы у него получались трех-четырех минутными, на большее не хватало длины пленки. Но и эти короткометражки пользовались у публики бешеной популярностью.
Выдержав еще одну театральную паузу, по длительности и глубокомыслию которой «братец» мог смело соперничать с великим актером Михаилом Чеховым, Мишенька продолжил:
— Каюсь, но поначалу я считал, что твоя возня с всякими механизмами — баловство! Ладно, думаю, чем бы дитё не тешилось… Однако именно твои механизмы в конце концов озолотят нас! Спекулировать железом и солью, да играть на бирже может любой! У того же братца Ванечки всё это неплохо получалось! Да и я бы справился… Особого ума то здесь не требуется — немного навыков, да удачливость!
Внезапно Михаил резко развернулся и, подойдя ко мне, наклонился над столом к самому лицу:
— Но вот изобретения эти твои — совсем другое дело! ТАК не может никто — даже нанятые тобой инженеры всего лишь оформляют твои идеи. А механизмы действительно работают! Бог с ним, с кинотеатром, но есть же и сталеплавильный завод! Конвертер новый кто спроектировал, да так, что приезжий швед-механик только руками разводил? А прокатный стан для бесшовных труб? Третий месяц работает! А буквально вчера читаю в газете — мол, в Северо-Американских Соединенных штатах, на заводе братьев Меннесманов начались работы по монтажу такого стана! Ты самих Меннесманов — стальных королей опередил! И откуда это в тебе?!!
— Откуда, откуда? — Я спокойно выдержал тревожный взгляд Михаила. — Оттуда! — Мой палец тычет в потолок, — от Господа нашего, Иисуса Христа!
Михаил, поморщившись, откинулся назад. Как я уже давно заметил, религиозность в среде русских купцов была скорее показной, нежели искренней. Только дождавшись, когда «братец» успокоится и снова сядет в кресло, я продолжил:
— Пока вы с Ваней папенькины капиталы крутили, я книги да журналы технические читал. С умными людьми беседовал, да головой своей думал — что да как!
Проверить мои слова Михаил не мог — последние пять лет он житьем-бытьем младшего брата не интересовался совершенно.
— И программа у меня на десять лет вперед расписана! — аккуратно снимая с края пепельницы сигару, сообщил я. — Вот ты назвал Меннесманов стальными королями… А здесь, в России стальными королями будем мы! Грядет новая эра, Мишенька, эра стали и электричества! А теперь слушай, Миша, что я задумал…
Основной своей задачей, после первоначального накопления капитала, я считал создание научно-производственного комбината, по типу Эдисоновских мастерских. Этот комбинат призван был объединить под одной крышей ученых и технологов. Беда России была именно в отсутствии производства. Собственно, изобрести-то у нас могли что угодно. А вот внедрение… Основным недостатком русской промышленности являлось очень слабое внедрение действительно гениальных изобретений отечественных ученых и инженеров (взять тех же Яблочкова, Лодыгина и Доливо-Добровольского). Поэтому на моем НПК, сразу после изобретения чего-либо (а уж о привлечении нужных людей я позабочусь), инженеры-технологи должны немедленно создать необходимую оснастку и оборудование для массового производства.
Начать я решил с двигателестроения и электротехники, поскольку именно эти отрасли промышленности тянули за собой все остальные. Кадры, квалифицированные кадры и технологии производства должны были решить всё! Я решил не подгонять лошадку прогресса, привнося опережающие свое время изобретения в мир. Пусть всё идет своим чередом. Но внедрение, в отличие от РИ, будет немедленное!
В дверь осторожно постучались.
— Войдите! — крикнул я.
Створка приоткрылась всего на три десятка сантиметров и в эту узкую щель просунулась голова Засечного. Еремей до сих пор относился ко мне с большим пиететом, я в его табели о рангах числился первым после Бога. Внебрачный сын терского казака и черкешенки, проведший детство и юность на Кавказе, Засечный следовал довольно сложному кодексу чести, собственного изобретения. И пока я соответствовал «статьям» его кодекса, Ерёма считал своим долгом служить мне. Сейчас Засечный выполнял в моей маленькой фирме роль моего личного телохранителя и порученца. На должность начальника Службы безопасности Засечный решительно не подходил — тут нужен был человек погибче, да и со связями. Ближайший кандидат на примете — бывший полицмейстер Нижнего Савва Лобов.
— Хозяин! Там к тебе немчины пожаловали! — доложил Ерёма.
Михаил поднялся из кресла и, со словами: «пойду, узнаю, кто такие», вышел в приемную. Через минуту «братец» доложил:
— Два господина из Германии. Говорят, что по твоему личному приглашению. Назвались Дамлером и Мабахом.
Ого! А вот и первая ласточка пожаловала!
Переписку с Готлибом Даймлером я завел буквально через неделю после внедрения. На текущий период он скромно жил в Каннштатте. А до того, с 1872 года занимал должность руководителя производства в акционерном обществе Отто и Лангена «Завод газовых двигателей. Дейтц», подняв скромные по тем временам мастерские до уровня крупного производства, одного из самых значительных предприятий подобного рода, где заняты почти 300 рабочих, с годовым производством более 600 двигателей.
Именно такой человек — производственник и технолог с огромным опытом именно в двигателестроении мне и был нужен. Что удивительно — на мое предложение Даймлер согласился практически сразу. Видимо спокойная жизнь в почти курортном местечке успела ему поднадоесть. Да и оклад я положил ему немалый — 20000 рублей в год. Руководя заводом в Дейтце, он получал всего 1500 талеров. На закуску я получил и Майбаха, которого планировал поставить на конструкторское бюро. Как раз в 1884 году эти господа «обкатывали» свой «быстроходный» двигатель, созданный годом раньше.
И вот теперь Готлиб Даймлер ждет в моей приемной!
— Зови! — кивнул я Михаилу.
Рассказывает Готлиб Даймлер
Нельзя сказать, что письмо из России с приглашением на работу стало для меня полной неожиданностью. Я уже давно не считал, что там по заснеженным улицам бродят медведи. А после поездки по России в 1881 году я записал в своей памятной книжке:
«Неожиданно для себя в России я увидел индустриальную деятельность, о которой на Западе почти ничего не знали или, во всяком случае, имели совершенно неверные представления. Здесь все так и рвется к техническому прогрессу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78