С другой стороны, британским учёным пришлось основательно повозиться, чтобы найти средства обороны против лодок, оснащённых шнорхелем. В последние недели войны они произвели на свет «сонобуй».
Это устройство, которое плавало, как буй, состояло из полого дерева в виде куска трубы, куда был вмонтирован маленький, но очень эффективный радиопередатчик. Чтобы буи различались, их передатчики работали на разных частотах. На надводную часть буя яркой краской наносилось кольцо, соответствовавшее частоте передатчика.
«Соно» сбрасывали с самолётов в наиболее важных с оперативной точки зрения районах с помощью маленького парашюта. В нижней части буя находился гидрофон на длинном кабеле. При ударе буя о воду гидрофон выбрасывался и зависал на кабеле на глубине 15-18 метров. Гидрофон фиксировал шумы винтов находившихся поблизости подводных лодок, а радиопередатчик на фиксированной частоте передавал сигнал на патрульный самолёт. Зная позицию буя, самолёт по силе сигнала определял с достаточной степенью точности положение находящейся под водой лодки и атаковал позицию глубинными бомбами.
Окажется, что этот буй явился единственным надёжным средством, которым располагал противник на время появления лодок нового типа. Официальные британские круги утверждали, что это был весьма надёжный аппарат. Они были убеждены, что если бы над конкретным районом было сброшено достаточное количество этих аппаратов, то обнаруженной лодке не помогли бы избавиться от преследования никакие изменения курсов. Но на деле Союзники не достигли с помощью этих аппаратов никаких практических результатов за последние дни войны, поскольку аппараты пребывали ещё в экспериментальной стадии.
«Сонобуй» явился такой же импровизацией и с таким же эффектом, как и германские «Афродита» и «Тетис».
* * *
Подводная лодка «U-1227» под командованием лейтенанта Альтмайера только что вернулась из-под Гибралтара.
– Этот шнорхель – первоклассная штука, – заявил он по возвращении. – Без него мы ни туда не добрались бы, ни обратно не вернулись.
Его слова подтверждали мнение других командиров подводных лодок, которые вернулись из того же тщательно охраняемого района, в котором до недавнего времени ни одна германская лодка не могла оставаться хоть скольконибудь заметное время.
Во время перехода не произошло ничего необычного. Стоит, пожалуй, лишь отметить типичные вещи, связанные со спешкой, с которой переоснащались подводные лодки. «U-1227» впервые пользовалась шнорхелем, из-за чего случились некоторые неприятности. Впрочем, неисправности были ликвидированы – скорее благодаря решимости, чем мастерству команды или хорошему оборудованию.
А несколько дней спустя они заметили конвой – 14 судов плюс усиленное охранение. Такое охранение в то время никого уже не удивляло. И Альтмайер выбрал один из эсминцев сопровождения. После пуска торпеды командир приказал выпустить несколько «Bold», чтобы сбить с толку «Asdic» противника. Поскольку наверху было всё тихо и спокойно, командир решил осторожно выйти на перископную глубину.
Торпедированный эсминец уже затонул. Альтмайер увидел эскортный корабль. Все освещение корабля ярко горело, словно в мирные времена. Корабль спешил на выручку спасшимся с эсминца.
Лёгкая цель для подводной лодки?
– Тут и делать нечего, – проворчал Альтмайер.
– Так за чем дело встало, командир? – спросил штурман, который ближе всех стоял к командиру и слышал, что тот сказал.
– За чем дело? Сам посмотри, что там делается. Нет, я – ни за какие деньги.
Альтмайер отступил в сторону, и штурман прильнул к окуляру перископа.
«Он прав, – согласился про себя штурман, – это не дело», – и уступил место у перископа командиру.
Альтмайер подумал, что лучше бы уйти на глубину. Конвой тем временем продолжал идти своим курсом. Чтобы зайти перед ним, нужно было всплывать в надводное положение. Не то чтобы у командира или его команды не хватало смелости и инициативности, но никому не хотелось пойти на самоубийство. Старые добрые времена, когда подводная лодка могла всплыть и в надводном положении обогнать свою добычу, ушли в прошлое навсегда.
Закончив спасательные работы, эсминец бросил несколько глубинных бомб в знак благодарности. Это было сделано ради видимости, для проформы, словно британский командир знал, что немцы не будут атаковать его, пока он занимается спасательной миссией.
Прошло несколько дней. Снова показались цели. Ещё один конвой? Раскачивающиеся мачты – одна… две… три… четыре…
Нет, это не конвой. На сей раз это была группа из шести эсминцев – смертельно опасных охотников за подводными лодками.
Сборон, офицер дизельного отсека, сладко подрёмывал на своей койке, когда старшина дизелистов Херрш, растолкал его.
– Пора вставать. В любую минуту птичка вылетит.
Сборон взглянул на лицо своего помощника – мрачное, но без признаков страха. Чтобы Херрш – и такой серьёзный? Вечно он со своими проклятыми дурацкими шутками – а тут вдруг без тени улыбки на лице… Ход мыслей Сборона был прерван пронзительным звуком шумового буя, который тащил на буксире один из эсминцев. Ах вот в чём дело! Группа охотников!
Сборон соскочил с койки и тут же отпрянул назад, потому что нос лодки резко пошёл вниз: это Альтмайер решил как можно скорее уйти на предельную глубину в 180 метров. Посыпались глубинные бомбы, раскаты гремели, как оркестр в тысячу литавр.
Дрожь корабля передавалась людам.
Бах! Бабах!!
Новый взрыв – прямо над кораблём. Жуткий гром. Словно извержение тысячи вулканов. Точно небеса упали на землю. Потом, за взрывами, – пронзительное шипение.
Сборон увидел, как некоторые моряки хватаются за свои легководолазные комплекты.
«Абсолютно бесполезная штука на такой глубине», – промелькнуло у него в голове. Затем он отметил про себя, что некоторые парни втягивают голову при взрыве, даже далёком. Тоже бесполезное занятие. Понятно, конечно, что это чистый рефлекс. Как солдаты на поле боя прячут лицо в грязь при взрыве снаряда. Разница в том, что если солдат реагирует молниеносно, то это может дать ему шанс спасти свою жизнь. У подводника же нервы должны быть крепкими, как скала. Здесь нет расщелины, где можно было бы укрыться. Здесь он ничего сам по себе не может сделать для собственного спасения. Здесь, под водой, он член команды, звено в цепи. И если звено рвётся, то с ним рвётся вся цепь.
По внутренней связи послышался спокойный, звучный голос командира:
– Господа! Господа, причин для беспокойства нет. А теперь доложите мне о повреждениях в отсеках.
Повреждений хватало, но Альтмайер привёл лодку домой в целости и сохранности.
* * *
Примерно в то же самое время вернулась на базу подводная лодка «U-1228».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86