Органы, генерирующие ток, находятся по обе стороны тела этого создания, так что фактически электрический угорь представляет собой гигантскую аккумуляторную батарею. Когда угорь плывет, он похож на крупную толстую змею; сталкиваясь на пути с рыбиной, он внезапно останавливается, вздрагивает всем телом — и вот уже жертва бьется в конвульсиях и, парализованная или убитая, тихо идет ко дну; тут-то угорь бросается на нее и захватывает ртом, обязательно с головы. Опустившись на дно, он в течение нескольких минут усваивает пищу, затем всплывает, высовывает на поверхность нос, делает глубокий вдох и снова устремляется на поиски очередной жертвы.
* Часть третья *
МОИ СТРАНСТВИЯ ПО АРГЕНТИНЕ И ПАРАГВАЮ
Глава пятнадцатая, В КОТОРОЙ Я ВЫХОЖУ НА ОХОТУ С ГАУЧО
Гаучо — этническая группа, сложившаяся в XVI-XVII вв. от браков испанцев с индейскими женщинами. (Примеч. пер.)
Теперь я расскажу о своей поездке за редкостными животными. Это была шестимесячная экспедиция в Аргентину и Парагвай. По своему животному миру Аргентина совершенно не похожа ни на одну южноамериканскую страну. Поскольку почти вся территория страны покрыта заросшими травой степями, которые называются пампа, животные, естественно, приспособлены к обитанию на огромных открытых пространствах. Аргентинская пампа, на удивление, плоская — стоишь в одной точке, и, сколько видит глаз, всюду трава, словно тянущееся до самого горизонта сукно бильярдного стола. В этой высокой траве произрастает гигантский чертополох, отличающийся от нашего, английского, только размерами. Здесь он достигает в высоту шести и даже семи футов, и глаз радуется, когда взору предстают огромные пространства, покрытые цветущим чертополохом, — кажется, что зеленая трава подернута лиловатой дымкой.
Ловля диких животных в этих травяных зарослях — не такое простое занятие, как может сначала показаться. Во-первых, большинство из них живут в норах и выходят промышлять только ночью. Во-вторых, здесь почти отсутствуют деревья и кустарники, так что зверь может обнаружить присутствие человека издалека. Если даже животное само не заметит охотника, его не замедлит предупредить об опасности птица зуек — самая надоедливая, с точки зрения ловца животных, птица в пампасах. Эти пернатые очень изящны и несколько напоминают английских зуйков — у них черное с белым оперенье и держатся они всегда парами. Они отличаются чрезвычайно острым зрением и повышенной чуткостью — как только замечают что-нибудь необычное, сразу поднимаются с земли и издают резкий предупреждающий крик «Теро… теро… теро… теро…», услышав который животные на много миль вокруг настораживаются.
Одним из типичных созданий, населяющих эти территории, является волосатый броненосец. Эти животные обитают в норах, которые они выкапывают себе сами и которые достигают в длину тридцати — сорока футов. Они выходят на промысел только ночью и, если что-то их беспокоит или тревожит, бегут прямиком к своим жилищам и зарываются в них. Разумеется, и охотиться на них предпочтительнее ночью, притом безлунной, в крайнем случае — когда светит только что народившийся месяц. И вот мы выезжаем с нашего ранчо и скачем в какое-нибудь подходящее место. Там мы спешиваемся, берем фонари и двух охотничьих собак, особо искусных в поиске этих маленьких животных. Если хочешь, чтобы ловля броненосцев увенчалась успехом, ты должен уметь быстро бегать. Собаки уходят вперед, водя носами по земле; обнаружив броненосца, они поднимают лай, и добыча бросается в направлении своей норы. Если укрытие близко, то шансы изловить броненосца невелики. Правда, в первую же ночь, когда мы вышли их ловить, нам удалось добыть и некоторых других представителей местной фауны.
…Мы прошагали уже около двух миль, осторожно прокладывая себе путь сквозь заросли чертополоха, — ведь при неосторожном обращении шипы этого растения могут исколоть не хуже, чем иглы дикобраза. Внезапно впереди залаяли собаки, и мы ринулись туда, то спотыкаясь о торчащие из земли пучки травы, то перескакивая через них и постоянно лавируя между кустами чертополоха. Но темень была такая, что я то и дело врезался в них и, пока добежал до места, был с ног до головы исколот.
Засветив фонари, мы увидели, что же привлекло внимание собак. Перед нами в вызывающей позе стояло полосатое черно-белое существо величиной с кошку с торчащим трубой роскошным пушистым черно-белым же хвостом. Это был не кто иной, как полосатый скунс. Он смотрел на нас без тени тревоги, явно убежденный, что без труда расправится и с нами, и с псами. Он то и дело слегка пофыркивал и, подпрыгивая на передних лапах, приближался к нам на два-три коротеньких шажка. Если бы мы осмелились подойти поближе, он повернулся бы к нам задом. Собаки, прекрасно знавшие, какое коварное оружие этот зверек может пустить в ход, держались от него на почтительном расстоянии, но одна имела неосторожность подскочить к нему в попытке схватить.
Сделав в воздухе сальто, скунс приземлился к собакам спиной — и вот уже псина катается по земле, визжа и царапая морду когтями, а прохлада ночного воздуха сменяется самой жуткой вонью, какую только можно себе вообразить. Даже мы, стоявшие значительно дальше, с чиханьем и кашлем отскочили назад; по нашим щекам струились слезы, будто кто-то бросил в нас гранату со слезоточивым газом. Продемонстрировав таким образом свою волю к победе, скунс повернулся к собакам мордой и сделал навстречу один-два прыжка, как бы намекая, что лучше им убираться туда, откуда пожаловали. Намек был понят. После этого он повернулся к нам с таким же точно намеком, и нам ничего не оставалось, как ретироваться, и чем скорее, тем лучше. Прорвав окружение, зверек пару раз победно махнул пушистым хвостом и, явно упоенный победой, скрылся в траве.
Мы решили, что больше не стоит иметь с ним дело, отозвали собак и продолжили путь. Собака, атакованная скунсом, смердела после этого еще три-четыре дня; нечего и говорить, что жуткий запах, исходивший от ее шкуры, преследовал нас всю ночь. Ловля скунсов с целью содержания их в неволе — нелегкая задача: если оставлять им анальные железы, то каждый раз при малейшем испуге они будут нещадно орошать своим «одеколоном» всех, кто окажется рядом. Эти железы легко удаляются посредством несложной операции, но только у молодых особей.
Прошло еще немного времени, и лай собак раздался снова. Опять бешеная скачка через траву и чертополох, и вот мы видим, что на сей раз наши собаки выследили броненосца. Животное неслось со всех своих коротеньких ног к безопасному месту, а собаки, тявкая от возбуждения, наступали ему на пятки, безуспешно пытаясь схватить за бронированную спину. Зато мы легко поймали его — за хвост, и вот он уже у нас в мешке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
* Часть третья *
МОИ СТРАНСТВИЯ ПО АРГЕНТИНЕ И ПАРАГВАЮ
Глава пятнадцатая, В КОТОРОЙ Я ВЫХОЖУ НА ОХОТУ С ГАУЧО
Гаучо — этническая группа, сложившаяся в XVI-XVII вв. от браков испанцев с индейскими женщинами. (Примеч. пер.)
Теперь я расскажу о своей поездке за редкостными животными. Это была шестимесячная экспедиция в Аргентину и Парагвай. По своему животному миру Аргентина совершенно не похожа ни на одну южноамериканскую страну. Поскольку почти вся территория страны покрыта заросшими травой степями, которые называются пампа, животные, естественно, приспособлены к обитанию на огромных открытых пространствах. Аргентинская пампа, на удивление, плоская — стоишь в одной точке, и, сколько видит глаз, всюду трава, словно тянущееся до самого горизонта сукно бильярдного стола. В этой высокой траве произрастает гигантский чертополох, отличающийся от нашего, английского, только размерами. Здесь он достигает в высоту шести и даже семи футов, и глаз радуется, когда взору предстают огромные пространства, покрытые цветущим чертополохом, — кажется, что зеленая трава подернута лиловатой дымкой.
Ловля диких животных в этих травяных зарослях — не такое простое занятие, как может сначала показаться. Во-первых, большинство из них живут в норах и выходят промышлять только ночью. Во-вторых, здесь почти отсутствуют деревья и кустарники, так что зверь может обнаружить присутствие человека издалека. Если даже животное само не заметит охотника, его не замедлит предупредить об опасности птица зуек — самая надоедливая, с точки зрения ловца животных, птица в пампасах. Эти пернатые очень изящны и несколько напоминают английских зуйков — у них черное с белым оперенье и держатся они всегда парами. Они отличаются чрезвычайно острым зрением и повышенной чуткостью — как только замечают что-нибудь необычное, сразу поднимаются с земли и издают резкий предупреждающий крик «Теро… теро… теро… теро…», услышав который животные на много миль вокруг настораживаются.
Одним из типичных созданий, населяющих эти территории, является волосатый броненосец. Эти животные обитают в норах, которые они выкапывают себе сами и которые достигают в длину тридцати — сорока футов. Они выходят на промысел только ночью и, если что-то их беспокоит или тревожит, бегут прямиком к своим жилищам и зарываются в них. Разумеется, и охотиться на них предпочтительнее ночью, притом безлунной, в крайнем случае — когда светит только что народившийся месяц. И вот мы выезжаем с нашего ранчо и скачем в какое-нибудь подходящее место. Там мы спешиваемся, берем фонари и двух охотничьих собак, особо искусных в поиске этих маленьких животных. Если хочешь, чтобы ловля броненосцев увенчалась успехом, ты должен уметь быстро бегать. Собаки уходят вперед, водя носами по земле; обнаружив броненосца, они поднимают лай, и добыча бросается в направлении своей норы. Если укрытие близко, то шансы изловить броненосца невелики. Правда, в первую же ночь, когда мы вышли их ловить, нам удалось добыть и некоторых других представителей местной фауны.
…Мы прошагали уже около двух миль, осторожно прокладывая себе путь сквозь заросли чертополоха, — ведь при неосторожном обращении шипы этого растения могут исколоть не хуже, чем иглы дикобраза. Внезапно впереди залаяли собаки, и мы ринулись туда, то спотыкаясь о торчащие из земли пучки травы, то перескакивая через них и постоянно лавируя между кустами чертополоха. Но темень была такая, что я то и дело врезался в них и, пока добежал до места, был с ног до головы исколот.
Засветив фонари, мы увидели, что же привлекло внимание собак. Перед нами в вызывающей позе стояло полосатое черно-белое существо величиной с кошку с торчащим трубой роскошным пушистым черно-белым же хвостом. Это был не кто иной, как полосатый скунс. Он смотрел на нас без тени тревоги, явно убежденный, что без труда расправится и с нами, и с псами. Он то и дело слегка пофыркивал и, подпрыгивая на передних лапах, приближался к нам на два-три коротеньких шажка. Если бы мы осмелились подойти поближе, он повернулся бы к нам задом. Собаки, прекрасно знавшие, какое коварное оружие этот зверек может пустить в ход, держались от него на почтительном расстоянии, но одна имела неосторожность подскочить к нему в попытке схватить.
Сделав в воздухе сальто, скунс приземлился к собакам спиной — и вот уже псина катается по земле, визжа и царапая морду когтями, а прохлада ночного воздуха сменяется самой жуткой вонью, какую только можно себе вообразить. Даже мы, стоявшие значительно дальше, с чиханьем и кашлем отскочили назад; по нашим щекам струились слезы, будто кто-то бросил в нас гранату со слезоточивым газом. Продемонстрировав таким образом свою волю к победе, скунс повернулся к собакам мордой и сделал навстречу один-два прыжка, как бы намекая, что лучше им убираться туда, откуда пожаловали. Намек был понят. После этого он повернулся к нам с таким же точно намеком, и нам ничего не оставалось, как ретироваться, и чем скорее, тем лучше. Прорвав окружение, зверек пару раз победно махнул пушистым хвостом и, явно упоенный победой, скрылся в траве.
Мы решили, что больше не стоит иметь с ним дело, отозвали собак и продолжили путь. Собака, атакованная скунсом, смердела после этого еще три-четыре дня; нечего и говорить, что жуткий запах, исходивший от ее шкуры, преследовал нас всю ночь. Ловля скунсов с целью содержания их в неволе — нелегкая задача: если оставлять им анальные железы, то каждый раз при малейшем испуге они будут нещадно орошать своим «одеколоном» всех, кто окажется рядом. Эти железы легко удаляются посредством несложной операции, но только у молодых особей.
Прошло еще немного времени, и лай собак раздался снова. Опять бешеная скачка через траву и чертополох, и вот мы видим, что на сей раз наши собаки выследили броненосца. Животное неслось со всех своих коротеньких ног к безопасному месту, а собаки, тявкая от возбуждения, наступали ему на пятки, безуспешно пытаясь схватить за бронированную спину. Зато мы легко поймали его — за хвост, и вот он уже у нас в мешке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34