А эти ее слова: «Я ничего от тебя не жду… ни о чем не прошу… мое решение… моя ответственность…»
Да, все сходится. Тери не хочет делить с ним родительские обязанности. Предпочитает, чтобы ребенок принадлежал ей, и только ей.
Черт побери, это нечестно! Отец он или не отец? Какого дьявола Тери решает за двоих? В этом ребенке от него столько же, сколько от нее. У него есть право голоса, больше – право плоти и крови! – и от своих прав он не отречется!
Лео потер ладонью лоб и задумался. Он не слишком-то хорошо разбирался в семейном праве, но догадывался, что, если дойдет до суда, его шансы будут невелики. К матерям-одиночкам судьи относятся куда лучше, чем к одиноким отцам.
Нет, подавать в суд – это не дело. Не лучше ли договориться полюбовно? Тери – нормальный, разумный человек, и все, что ему нужно, – убедить ее, что от Лео в роли отца хлопот никаких, а польза огромная.
Неужели это так сложно?
Легко или сложно, он своего добьется. Потому что Тери носит его ребенка, а ребенок вправе знать своего отца.
Глава седьмая
Вот и все, сказала себе Тери, садясь на постель, которую могла бы сегодня разделить с Лео. Для нее одной кровать явно широковата. Ничего, пройдет несколько месяцев, и ей понадобится больше места.
Скоро придется спуститься вниз. Убрать в холодильник торт и шампанское, проверить, захлопнул ли Лео дверь, выключить свет. Ни к чему привлекать грабителей. Осторожность матери-одиночке не помешает.
Сомневаться не приходится – она осталась одна. Несколько минут Тери ждала, что Лео подаст голос, хоть как-нибудь отреагирует на сногсшибательную новость, но он, как видно, был так ошарашен, что даже слов не нашел. Конечно, не так-то просто сказать напрямик женщине, с которой провел почти год: «Ребенок мне ни к чему, и ты с ребенком – тоже».
Он мог бы солгать, чтобы удержать ее на несколько ночей, – но какой в этом смысл? Все равно рано или поздно ложь выплывет наружу. Что за отец из человека, который не раз признавался, что превыше всего ценит свободу?
По крайней мере, Тери ушла сама, сохранив достоинство и гордость. К сожалению, от гордости толку мало. Она не облегчит щемящую боль в сердце, не приглушит тошнотворное чувство потери, не научит не мечтать о невозможном – например, о мужчине, который будет ее любить, останется с ней в горе и в радости, будет рядом всегда, когда ей нужен…
Броня напускного спокойствия дала трещину. Это из-за беременности, только из-за беременности, уговаривала себя Тери, чувствуя, как набухают под веками слезы. Она зажмурилась, но тщетно – соленые ручейки прорвались сквозь плотину ресниц покатились по щекам. Схватив со столика пачку бумажных салфеток, Тери сердито промокнула лицо. Черт возьми, почему бы и не пореветь, если никому в целом свете нет дела до ее слез?
Скрип ступеньки заставил ее затаить дыхание.
Может быть, почудилось? Новый скрип… сердце ее подпрыгнуло. Кто-то поднимается к ней!
– Тери!
Лео!
Он не ушел! Он здесь… ищет ее!
Она поспешно смахнула со щек последние соленые капли. Лео толкнул дверь: Тери слышала, как он вошел в освещенную гостиную. Больше он ее не звал – решил, должно быть, что она в ванной. Жаль, что Тери не там – холодная вода помогла бы ей прийти в себя. Сердце ее колотилось так, словно хотело вырваться из груди, в мозгу роились тысячи предположений. Что ему здесь нужно? Не может же быть… не надеется же он после того, что произошло, лечь с ней в постель?
Приказав ногам не дрожать и не подгибаться, Тери поднялась с кровати. Скомкала и бросила на пол отсыревшие салфетки. Зачем бы ни пришел Лео, нет смысла от него прятаться.
Помни о своем достоинстве! – приказала она себе и, толкнув дверь, вышла в холл.
Зрелище, представшее ее глазам, заставило ее замереть на месте. Стоя посреди гостиной, Лео хладнокровно… наливал в бокал шампанское!
Тери застыла, жадно пожирая тазами его мужественную красоту. Новая мысль поразила ее: этот потрясающий мужчина, полный силы и энергии, – отец ее ребенка! Часть его останется с ней навсегда.
Ей пришло в голову, что Лео в чем-то схож с благородным напитком, пенящимся в бокале. Он наполнил ее жизнь кипучей энергией, игривым задором, атмосферой праздника. И быть может, праздник этот еще не окончен – ведь Лео здесь! Но что, если его вино вот-вот выдохнется?..
Наполнив один бокал, Лео перешел ко второму.
Тери заметила, что на подносе, принесенном из ресторана, стоит не только ведерко со льдом, но и торт, в котором снова зажжена свеча.
– Что ты делаешь? – сорвался с ее губ дурацкий вопрос. Понятно, что наливает шампанское; следовало бы спросить – зачем? И зачем зажег свечу?
Лео обернулся, и лицо его осветилось счастливой улыбкой.
– Вот ты где! – воскликнул он. Что такое? Чему он радуется?
– Я думала, ты… – пробормотала Тери и замолкла, не желая говорить очередную глупость. Ясно, что не ушел, раз он здесь!
Лео поставил бутылку и протянул ей бокал. Лицо его лучилось радостью.
– Нам есть что отпраздновать. – Он чокнулся с ней своим бокалом. – Первый тост за тебя, а второй – за нашего ребенка. Сейчас ему, как я понимаю, около месяца – тоже своего рода юбилей, потому я и зажег свечу.
Улыбнувшись, он с видимым наслаждением осушил бокал. Тери тоже сделала глоток: она была так ошарашена, что даже заговорить не могла.
– Когда ты узнала о ребенке? – с жадным интересом спросил он.
– Сегодня, – пробормотала она.
– Только сегодня? – Лицо его посерьезнело. – И не передумаешь?
– Нет, не передумаю, – твердо ответила она, внутренне негодуя от мысли, что он может на это надеется.
– Вот и отлично! – просиял Лео.
Такая реакция изумила ее сильнее всего предыдущего.
Ради всего святого, что за игру он затеял? Может быть, притворяется обрадованным, чтобы удержать ее еще на несколько месяцев – пока беременность не станет слишком заметна?
– Понимаю, – виновато улыбнулся он, заметив ее растерянность, – тебе тоже нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
Что? Выходит, он молчал просто потому, что не мог сразу «свыкнуться с этой мыслью»? Трудно поверить!
– Так ты… не возражаешь? – спросила она, внимательно вглядываясь ему в лицо в поисках признаков неискренности.
– А ты? – мгновенно парировал он, пронзая ее острым, испытующим взором.
– Ну, для меня все это очень неожиданно…
– Понимаю, – быстро отозвался он. – Нелегко это – вдруг, ни с того ни с сего, узнать, что скоро станешь отцом. Догадываюсь, что и тебе сейчас не легче.
– Верно, – согласилась она.
– Но ты согласна? Ты действительно хочешь ребенка?
Почему его это так волнует?
– Конечно, ситуация не из приятных, – сухо признала она. – Матерям-одиночкам нелегко приходится.
– Верно, – согласился он. – Знаешь, я тут подумал… – Он на мгновение умолк, словно собираясь с силами, и, наконец, решительно закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Да, все сходится. Тери не хочет делить с ним родительские обязанности. Предпочитает, чтобы ребенок принадлежал ей, и только ей.
Черт побери, это нечестно! Отец он или не отец? Какого дьявола Тери решает за двоих? В этом ребенке от него столько же, сколько от нее. У него есть право голоса, больше – право плоти и крови! – и от своих прав он не отречется!
Лео потер ладонью лоб и задумался. Он не слишком-то хорошо разбирался в семейном праве, но догадывался, что, если дойдет до суда, его шансы будут невелики. К матерям-одиночкам судьи относятся куда лучше, чем к одиноким отцам.
Нет, подавать в суд – это не дело. Не лучше ли договориться полюбовно? Тери – нормальный, разумный человек, и все, что ему нужно, – убедить ее, что от Лео в роли отца хлопот никаких, а польза огромная.
Неужели это так сложно?
Легко или сложно, он своего добьется. Потому что Тери носит его ребенка, а ребенок вправе знать своего отца.
Глава седьмая
Вот и все, сказала себе Тери, садясь на постель, которую могла бы сегодня разделить с Лео. Для нее одной кровать явно широковата. Ничего, пройдет несколько месяцев, и ей понадобится больше места.
Скоро придется спуститься вниз. Убрать в холодильник торт и шампанское, проверить, захлопнул ли Лео дверь, выключить свет. Ни к чему привлекать грабителей. Осторожность матери-одиночке не помешает.
Сомневаться не приходится – она осталась одна. Несколько минут Тери ждала, что Лео подаст голос, хоть как-нибудь отреагирует на сногсшибательную новость, но он, как видно, был так ошарашен, что даже слов не нашел. Конечно, не так-то просто сказать напрямик женщине, с которой провел почти год: «Ребенок мне ни к чему, и ты с ребенком – тоже».
Он мог бы солгать, чтобы удержать ее на несколько ночей, – но какой в этом смысл? Все равно рано или поздно ложь выплывет наружу. Что за отец из человека, который не раз признавался, что превыше всего ценит свободу?
По крайней мере, Тери ушла сама, сохранив достоинство и гордость. К сожалению, от гордости толку мало. Она не облегчит щемящую боль в сердце, не приглушит тошнотворное чувство потери, не научит не мечтать о невозможном – например, о мужчине, который будет ее любить, останется с ней в горе и в радости, будет рядом всегда, когда ей нужен…
Броня напускного спокойствия дала трещину. Это из-за беременности, только из-за беременности, уговаривала себя Тери, чувствуя, как набухают под веками слезы. Она зажмурилась, но тщетно – соленые ручейки прорвались сквозь плотину ресниц покатились по щекам. Схватив со столика пачку бумажных салфеток, Тери сердито промокнула лицо. Черт возьми, почему бы и не пореветь, если никому в целом свете нет дела до ее слез?
Скрип ступеньки заставил ее затаить дыхание.
Может быть, почудилось? Новый скрип… сердце ее подпрыгнуло. Кто-то поднимается к ней!
– Тери!
Лео!
Он не ушел! Он здесь… ищет ее!
Она поспешно смахнула со щек последние соленые капли. Лео толкнул дверь: Тери слышала, как он вошел в освещенную гостиную. Больше он ее не звал – решил, должно быть, что она в ванной. Жаль, что Тери не там – холодная вода помогла бы ей прийти в себя. Сердце ее колотилось так, словно хотело вырваться из груди, в мозгу роились тысячи предположений. Что ему здесь нужно? Не может же быть… не надеется же он после того, что произошло, лечь с ней в постель?
Приказав ногам не дрожать и не подгибаться, Тери поднялась с кровати. Скомкала и бросила на пол отсыревшие салфетки. Зачем бы ни пришел Лео, нет смысла от него прятаться.
Помни о своем достоинстве! – приказала она себе и, толкнув дверь, вышла в холл.
Зрелище, представшее ее глазам, заставило ее замереть на месте. Стоя посреди гостиной, Лео хладнокровно… наливал в бокал шампанское!
Тери застыла, жадно пожирая тазами его мужественную красоту. Новая мысль поразила ее: этот потрясающий мужчина, полный силы и энергии, – отец ее ребенка! Часть его останется с ней навсегда.
Ей пришло в голову, что Лео в чем-то схож с благородным напитком, пенящимся в бокале. Он наполнил ее жизнь кипучей энергией, игривым задором, атмосферой праздника. И быть может, праздник этот еще не окончен – ведь Лео здесь! Но что, если его вино вот-вот выдохнется?..
Наполнив один бокал, Лео перешел ко второму.
Тери заметила, что на подносе, принесенном из ресторана, стоит не только ведерко со льдом, но и торт, в котором снова зажжена свеча.
– Что ты делаешь? – сорвался с ее губ дурацкий вопрос. Понятно, что наливает шампанское; следовало бы спросить – зачем? И зачем зажег свечу?
Лео обернулся, и лицо его осветилось счастливой улыбкой.
– Вот ты где! – воскликнул он. Что такое? Чему он радуется?
– Я думала, ты… – пробормотала Тери и замолкла, не желая говорить очередную глупость. Ясно, что не ушел, раз он здесь!
Лео поставил бутылку и протянул ей бокал. Лицо его лучилось радостью.
– Нам есть что отпраздновать. – Он чокнулся с ней своим бокалом. – Первый тост за тебя, а второй – за нашего ребенка. Сейчас ему, как я понимаю, около месяца – тоже своего рода юбилей, потому я и зажег свечу.
Улыбнувшись, он с видимым наслаждением осушил бокал. Тери тоже сделала глоток: она была так ошарашена, что даже заговорить не могла.
– Когда ты узнала о ребенке? – с жадным интересом спросил он.
– Сегодня, – пробормотала она.
– Только сегодня? – Лицо его посерьезнело. – И не передумаешь?
– Нет, не передумаю, – твердо ответила она, внутренне негодуя от мысли, что он может на это надеется.
– Вот и отлично! – просиял Лео.
Такая реакция изумила ее сильнее всего предыдущего.
Ради всего святого, что за игру он затеял? Может быть, притворяется обрадованным, чтобы удержать ее еще на несколько месяцев – пока беременность не станет слишком заметна?
– Понимаю, – виновато улыбнулся он, заметив ее растерянность, – тебе тоже нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
Что? Выходит, он молчал просто потому, что не мог сразу «свыкнуться с этой мыслью»? Трудно поверить!
– Так ты… не возражаешь? – спросила она, внимательно вглядываясь ему в лицо в поисках признаков неискренности.
– А ты? – мгновенно парировал он, пронзая ее острым, испытующим взором.
– Ну, для меня все это очень неожиданно…
– Понимаю, – быстро отозвался он. – Нелегко это – вдруг, ни с того ни с сего, узнать, что скоро станешь отцом. Догадываюсь, что и тебе сейчас не легче.
– Верно, – согласилась она.
– Но ты согласна? Ты действительно хочешь ребенка?
Почему его это так волнует?
– Конечно, ситуация не из приятных, – сухо признала она. – Матерям-одиночкам нелегко приходится.
– Верно, – согласился он. – Знаешь, я тут подумал… – Он на мгновение умолк, словно собираясь с силами, и, наконец, решительно закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33