Захарова постигла неудача.
Сделанное Мосиным комиссия одобрила, но был ли смысл во всей затее с доделкой нагановского образца, тем более, что и бельгиец, и русский конструктор продолжали дорабатывать свои системы, для чего Наган вернулся к себе в Льеж, а Мосин в Тулу на оружейный завод? Был ли вообще смысл приспосабливать к уже известному и только предложенному (подчеркнуто мной. — Г. Ч.) Наганом способу устройства магазина и подачи патронов отечественную винтовку? Ведь уже имелся гораздо лучший вариант: коль скоро Мосин конструктивно отработал затвор, отсечку-отражатель, ложу, получил готовый ствол с патронником, прицелом и штыком, то не целесообразно ли было поручить Мосину доработать магазин его конструкции? Даже используя какие-то достижения Нагана в этой области, даже купив у него привилегию на использование серединного магазина? Так нет же, Мосину, ко всему прочему, еще и поручают приспособить нагановский магазин к однозарядному ружью, выработанному Комиссией!
Объяснений этой запутанной ситуации может быть два. Первое заключается в том, что многие руководители русской военной промышленности продолжали находиться под влиянием магии иностранных имен. И как генерал В. Н. Бестужев-Рюмин ни доказывал, что не стоит обольщаться кажущимся удобством винтовки Нагана, ибо она даже в самой Бельгии не была принята на вооружение, проиграв испытания Маузеру, распорядительная комиссия приказала опыты над ней продолжать, не отвергая, впрочем, и отечественные системы, ежели таковые появятся. Вторая причина крылась, видимо, в личной заинтересованности некоторых генералов в том, чтобы именно Наган победил в этом споре и затем соответствующим образом отблагодарил своих благодетелей.
Генерал П. А. Крыжановский вел хитрую политику соблюдения видимости беспристрастности, что полностью отвечало настроениям военного министра. Ванновский же, тот самый Ванновский, который так осторожничал с магазинными винтовками, вдруг явил миру необычную живость и поспешность действий, особую предупредительность к фабриканту-гастролеру. Он распорядился, не дожидаясь результатов испытаний заказанных Нагану пяти усовершенствованных винтовок, заказать ему всю партию из 300 штук для войсковых испытаний. Правда, с оговоркой: если первые экземпляры по качеству будут годны к испытаниям.
Мосин же, не имея никаких гарантий и высокого покровительства, продолжал совершенствовать свою систему так, как на это указывала комиссия генерала Чагина, используя для дела каждую свободную минуту.
После первого показа магазинного образца Мосин сделал в Ораниенбауме еще несколько изменений, и в марте винтовка прошла очередные испытания. 22 числа того же месяца Сергей Иванович был откомандирован в Тулу, «чтобы по окончании изготовления на этом заводе трех проектируемых им малокалиберных ружей вновь явиться в Петербург для присутствия на испытаниях».
В Туле Сергея Ивановича ждала не только напряженная работа, но и горькое известие — скончался отец. Он в последний раз съездил в имение Арсеньевых, поклонился могиле и вновь вернулся в круговерть дел.
Уже 23 мая комиссия получила две отлаженных винтовки, они блестяще выдержали испытания, и 26 мая ГАУ дало телеграмму № 1143 начальнику Тульского оружейного завода:
«Приступайте немедленно к изготовлению „Lf>Tr по системе капитана Мосина».
На основании телеграфного предписания г— т я был отдан приказ № 149 о развертывании производства опытной партии мосинских винтовок, в котором предлагалось начальникам мастерских принять меры к изготовлению винтовок к 20 июля, чтобы отправить их в Петербург к 1 августа. Начальник кузнечной мастерской обязан был обеспечить штамповку ствольной коробки к 5 июня из имевшейся в запасе стали обуховского завода или любой другой подходящей. Однако дела пошли не так гладко, как того хотел Сергей Иванович. Обуховской стали для коробок оказалось недостаточно, а «любая другая» часто оказывалась непригодной. Кроме того, инструментальная и механическая мастерские не справлялись с изготовлением приспособлений и тем сильно сдерживали работу. Но даже если завод и смог бы к 20 июля изготовить пусть не все, а только половину опытных винтовок, все равно их нельзя было отправлять на испытания, так как первые 300 боевых трехлинейных патронов, снаряженных порохом охтинского завода, завод получил только 18 июля.
29 мая на заводе побывал генерал-майор Давыдов, член исполнительной комиссии, состоявший в ГАУ для особых поручений. Он познакомился с последним вариантом мосинской магазинки и дал о ней весьма лестный отзыв в телеграмме Л. П. Софиано. Проведенное вскоре очередное испытание винтовок показало ее безусловное преимущество перед другими системами, и 22 июля председатель Исполнительной комиссии представил военному министерству доклад, в котором, ссылаясь на мнение видных специалистов-оружейников, указывал на то, что было бы «полезным данные заводом винтовки изготовлять нынче же с затворами и ложами капитана Мосина (имелось ввиду, что тульский и сестрорецкий заводы уже получили заказ на изготовление однозарядных трехлинейных винтовок. — Г. Ч.) Еще выгоднее изготовлять винтовки вполне по образцу пачечной винтовки капитана Мосина, что, по мнению Л. П. Софиано, значительно бы ускорило перевооружение. Так же, как и Софиано, были настроены Чагин,Нотбек, Бестужев-Рюмин.Но на заседании Распорядительной комиссии 27 июля 1890 года было решено дожидаться „предстоящего осенью испытания“, под которым, видимо, имелись в виду сравнительные стрельбы из систем Мосина и Нагана. В решении Комиссия записала: „Образец затвора капитана Мосина заслуживает несомненного предпочтения, поэтому как приспособление станков, так и выделка лекал и инструмента должны быть сделаны для этого затвора. Что же касается до изготовления вместо однозарядных ружей многозарядного ружья капитана Мосина, то комиссия нашла преждевременным решение этого вопроса. Главная распорядительная комиссия решила: делать приспособления к изготовлению на заводах однозарядных винтовок комиссии по перевооружению, но с ложей, запирающим механизмом и замочною коробкою капитана Мосина, а равно и с теми детальными изменениями, которые могут потребоваться. Замочная доска должна быть с пазами для вкладывания обоймы, но без продольной щели для магазинной коробки“.
Опять половинчатое решение, в котором сквозит явное неверие в возможности своего, русского конструктора. Исполнительная комиссия принимает разумное решение, а Распорядительная его отвергает, хотя и призвана ускорить сроки перевооружения и сэкономить, насколько возможно, народные деньги.
Пока в высоких кабинетах заседали комиссии и генералы корректно спорили друг с другом, С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Сделанное Мосиным комиссия одобрила, но был ли смысл во всей затее с доделкой нагановского образца, тем более, что и бельгиец, и русский конструктор продолжали дорабатывать свои системы, для чего Наган вернулся к себе в Льеж, а Мосин в Тулу на оружейный завод? Был ли вообще смысл приспосабливать к уже известному и только предложенному (подчеркнуто мной. — Г. Ч.) Наганом способу устройства магазина и подачи патронов отечественную винтовку? Ведь уже имелся гораздо лучший вариант: коль скоро Мосин конструктивно отработал затвор, отсечку-отражатель, ложу, получил готовый ствол с патронником, прицелом и штыком, то не целесообразно ли было поручить Мосину доработать магазин его конструкции? Даже используя какие-то достижения Нагана в этой области, даже купив у него привилегию на использование серединного магазина? Так нет же, Мосину, ко всему прочему, еще и поручают приспособить нагановский магазин к однозарядному ружью, выработанному Комиссией!
Объяснений этой запутанной ситуации может быть два. Первое заключается в том, что многие руководители русской военной промышленности продолжали находиться под влиянием магии иностранных имен. И как генерал В. Н. Бестужев-Рюмин ни доказывал, что не стоит обольщаться кажущимся удобством винтовки Нагана, ибо она даже в самой Бельгии не была принята на вооружение, проиграв испытания Маузеру, распорядительная комиссия приказала опыты над ней продолжать, не отвергая, впрочем, и отечественные системы, ежели таковые появятся. Вторая причина крылась, видимо, в личной заинтересованности некоторых генералов в том, чтобы именно Наган победил в этом споре и затем соответствующим образом отблагодарил своих благодетелей.
Генерал П. А. Крыжановский вел хитрую политику соблюдения видимости беспристрастности, что полностью отвечало настроениям военного министра. Ванновский же, тот самый Ванновский, который так осторожничал с магазинными винтовками, вдруг явил миру необычную живость и поспешность действий, особую предупредительность к фабриканту-гастролеру. Он распорядился, не дожидаясь результатов испытаний заказанных Нагану пяти усовершенствованных винтовок, заказать ему всю партию из 300 штук для войсковых испытаний. Правда, с оговоркой: если первые экземпляры по качеству будут годны к испытаниям.
Мосин же, не имея никаких гарантий и высокого покровительства, продолжал совершенствовать свою систему так, как на это указывала комиссия генерала Чагина, используя для дела каждую свободную минуту.
После первого показа магазинного образца Мосин сделал в Ораниенбауме еще несколько изменений, и в марте винтовка прошла очередные испытания. 22 числа того же месяца Сергей Иванович был откомандирован в Тулу, «чтобы по окончании изготовления на этом заводе трех проектируемых им малокалиберных ружей вновь явиться в Петербург для присутствия на испытаниях».
В Туле Сергея Ивановича ждала не только напряженная работа, но и горькое известие — скончался отец. Он в последний раз съездил в имение Арсеньевых, поклонился могиле и вновь вернулся в круговерть дел.
Уже 23 мая комиссия получила две отлаженных винтовки, они блестяще выдержали испытания, и 26 мая ГАУ дало телеграмму № 1143 начальнику Тульского оружейного завода:
«Приступайте немедленно к изготовлению „Lf>Tr по системе капитана Мосина».
На основании телеграфного предписания г— т я был отдан приказ № 149 о развертывании производства опытной партии мосинских винтовок, в котором предлагалось начальникам мастерских принять меры к изготовлению винтовок к 20 июля, чтобы отправить их в Петербург к 1 августа. Начальник кузнечной мастерской обязан был обеспечить штамповку ствольной коробки к 5 июня из имевшейся в запасе стали обуховского завода или любой другой подходящей. Однако дела пошли не так гладко, как того хотел Сергей Иванович. Обуховской стали для коробок оказалось недостаточно, а «любая другая» часто оказывалась непригодной. Кроме того, инструментальная и механическая мастерские не справлялись с изготовлением приспособлений и тем сильно сдерживали работу. Но даже если завод и смог бы к 20 июля изготовить пусть не все, а только половину опытных винтовок, все равно их нельзя было отправлять на испытания, так как первые 300 боевых трехлинейных патронов, снаряженных порохом охтинского завода, завод получил только 18 июля.
29 мая на заводе побывал генерал-майор Давыдов, член исполнительной комиссии, состоявший в ГАУ для особых поручений. Он познакомился с последним вариантом мосинской магазинки и дал о ней весьма лестный отзыв в телеграмме Л. П. Софиано. Проведенное вскоре очередное испытание винтовок показало ее безусловное преимущество перед другими системами, и 22 июля председатель Исполнительной комиссии представил военному министерству доклад, в котором, ссылаясь на мнение видных специалистов-оружейников, указывал на то, что было бы «полезным данные заводом винтовки изготовлять нынче же с затворами и ложами капитана Мосина (имелось ввиду, что тульский и сестрорецкий заводы уже получили заказ на изготовление однозарядных трехлинейных винтовок. — Г. Ч.) Еще выгоднее изготовлять винтовки вполне по образцу пачечной винтовки капитана Мосина, что, по мнению Л. П. Софиано, значительно бы ускорило перевооружение. Так же, как и Софиано, были настроены Чагин,Нотбек, Бестужев-Рюмин.Но на заседании Распорядительной комиссии 27 июля 1890 года было решено дожидаться „предстоящего осенью испытания“, под которым, видимо, имелись в виду сравнительные стрельбы из систем Мосина и Нагана. В решении Комиссия записала: „Образец затвора капитана Мосина заслуживает несомненного предпочтения, поэтому как приспособление станков, так и выделка лекал и инструмента должны быть сделаны для этого затвора. Что же касается до изготовления вместо однозарядных ружей многозарядного ружья капитана Мосина, то комиссия нашла преждевременным решение этого вопроса. Главная распорядительная комиссия решила: делать приспособления к изготовлению на заводах однозарядных винтовок комиссии по перевооружению, но с ложей, запирающим механизмом и замочною коробкою капитана Мосина, а равно и с теми детальными изменениями, которые могут потребоваться. Замочная доска должна быть с пазами для вкладывания обоймы, но без продольной щели для магазинной коробки“.
Опять половинчатое решение, в котором сквозит явное неверие в возможности своего, русского конструктора. Исполнительная комиссия принимает разумное решение, а Распорядительная его отвергает, хотя и призвана ускорить сроки перевооружения и сэкономить, насколько возможно, народные деньги.
Пока в высоких кабинетах заседали комиссии и генералы корректно спорили друг с другом, С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45