— Велеть инженерам устанавливать «Брунгильду»?
— Пока не торопись. Когда зайдет солнце, мы определим расстояние до лагеря.
— Но как это сделать, чтобы при этом нас не увидели?
— В свое время покажу. А пока проследи за тишиной и порядком.
Лиудерис нахмурился.
— Моим людям не по нраву холодный ужин. Если не стоять у них над душой, кто-нибудь обязательно разведет костер.
Пэдуэй вздохнул. Он уже порядком намучился с темпераментными и недисциплинированными готами. Сегодня они, словно маленькие ребятишки, безудержно восторгаются планами Загадочного Мартинуса, как его называли, а завтра могут бунтовать против введения строгих правил. Пэдуэй справедливо считал, что ему самому не следует командовать, поэтому отдуваться приходилось Лиудерису.
Византийцы быстро и умело разбили лагерь. Вот настоящие солдаты! Готам долго еще учиться подобной слаженности. Какой, к примеру, шум поднялся, когда Пэдуэй потребовал людей на обслуживание катапульт. Управляться с катапультой — не мужское занятие, оно, видите ли, не к лицу настоящему воину!.. Чтобы высокородные копейщики сражались пешими, словно толпа рабов?!.. Пэдуэй разлучил их с лошадьми хитроумным путем: он, точнее по его наущению Лиудерис, объявил о формировании специального отряда, куда будут приниматься только лучшие из лучших, и добавил, что впоследствии кандидаты будут даже платить за вступление.
Темнело. В подзорную трубу едва различался генеральский штандарт над большим шатром. Возможно, одна из фигурок около него — Велизарий. Был бы сейчас пулемет... Но зачем зря мечтать, пулемета нет и не будет; удастся со временем сделать заряжаемый со ствола мушкет — и то огромное достижение.
На штандарте виднелись буквы: «СНР» — сенат и народ Рима. Армия наемников, состоящая из гуннов, мавров и анатолийцев, под командованием славянина, работающего на выходца из Далмации, который правит в Константинополе и не имеет никакого отношения к Риму, — эта армия называет себя Армией Римской Республики, и ничего странного в этом никто не видит!
Пэдуэй встал, крякнув под тяжестью плетеной кольчуги, с помощью тригонометрии прикинул расстояние до вражеского лагеря и, мысленно отсчитав от него четверть мили — радиус действия «Брунгильды», — определил место для установки катапульты. Из лагеря доносились обрывки песен. Очевидно, план Мартина — «забыть» под носом у византийских фуражиров телегу, груженную бренди, — успешно сработал, несмотря на известную неприязнь Велизария к пьяным солдатам.
Принесли мешки с серной пастой. Пэдуэй взглянул на часы, благополучно извлеченные из тайника в стене, — почти полночь.
— Все готово? — спросил он. — Поджигайте первый.
Мешок положили в ложку, подожгли промасленные тряпки, и Пэдуэй лично дернул за пусковой шнур. «Сссс-бомм!» — сказала «Брунгильда». Воздух прочертила огненная парабола. Мартин взбежал на вершину холма, который закрывал их позицию. Как мешок влетел в лагерь, он не видел, но пьяные песни прекратились, а вместо них возник гул, будто кто-то потревожил осиное гнездо. Сзади в темноте защелкали бичи, заскрипели веревки — в систему блоков и шкивов, придуманную Пэдуэем для скорейшего взведения рычага, впряглись лошади. «Сссс-бомм!» Тряпки погасли, и мешок ушел к врагу невидимый и безвредный. Ничего, через несколько секунд последует другой. «Сссс-бомм!» Гул набрал силу, стали слышны отдельные крики,
— Лиудерис! — позвал Пэдуэй. — Давай команду!
Во вражеском лагере заржали лошади — двуокись серы пришлась им не по нраву. Хорошо, можно надеяться, что византийская конница будет дезорганизована. Среди общего шума Пэдуэй различил лязг и бряцанье выступивших готов. В лагере что-то ярко загорелось, и языки пламени высветили подбирающихся к противнику готских солдат — рот и нос каждого закрывала мокрая тряпка, а большие круглые щиты для распознавания были выкрашены в белый цвет. Отблески оранжевых огоньков тлеющей серы играли на шлемах и обнаженных мечах. Уж что-что, а напугать такое воинство могло кого угодно.
Когда готы подошли к лагерю, шум усилился десятикратно: добавилась симфония кузнечного перезвона мечей. Потом атакующие и обороняющиеся смешались, и уследить за боем стало невозможно.
Один из механиков доложил, что мешки с серой кончились.
— Что нам теперь делать?
— Ждите дальнейших распоряжений, — ответил Пэдуэй.
— Но, капитан, мы хотим драться! Так ведь всю забаву прозеваем!
— Ni! Нельзя! Кроме вас никто не умеет обращаться с катапультой. Я не могу рисковать ценными людьми.
— Ха! — раздался голос в темноте. — Не вступить в бой — что за трусость! Пошли, ребята. Ну его к черту, этого Загадочного Мартинуса!
И не успел Пэдуэй опомниться, как двадцать специально обученных механиков трусцой побежали к лагерю,
С досадой плюнув, Пэдуэй отправился на поиски Лиудериса. Командующий восседал на лошади перед большим отрядом копейщиков. Далекое зарево выхватывало из тьмы лица, шлемы и частокол вертикально поставленных копий. Это романтическое зрелище напоминало сцену из оперы Вагнера.
— Противник вылазку не предпринимал?
— Нет.
— Значит, еще предпримет, Велизарий такой... Кто поведет этот отряд? — поинтересовался Пэдуэй.
— Я сам поведу.
— О Господи, я же объяснял, почему командующему не следует...
— Знаю, Мартинус, — твердо произнес Лиудерис, — у тебя много всяческих идей. Но ты молод, а я бывалый солдат. Воинская честь требует, чтобы именно я повел своих людей. Гляди, кажется в лагере что-то происходит!
Велизарий, несмотря на все трудности, умудрился собрать часть кирасиров и повел их вперед, рассеивая пехоту готов. Лиудерис выкрикнул команду. Готские рыцари, медленно набирая скорость, двинулись на противника. Две конные массы столкнулись, и все смешалось.
Затем понемногу шум стал утихать. Пэдуэй понятия не имел, что происходит. Сидя на лошади в четверти мили от центра событий, он чувствовал себя довольно глупо. Теоретически, именно здесь должны находиться резервы, артиллерия и штаб. Но резервов не было, единственная катапульта торчала всеми брошенная где-то во тьме, а штабисты и пушкари сражались на передовой линии.
Проклиная военную доктрину шестого века, Пэдуэй тронул лошадь. Подъезжая к лагерю, он натолкнулся сперва на гота, мирно перевязывающего ногу куском оторванной от тоги материи, потом на истекающего кровью раненого, потом на труп. А немного погодя — на крупный отряд безоружных кирасиров.
— Что вы тут делаете? — растерянно спросил он.
— Мы взяты в плен, — ответил один из византийцев. — Вообще-то нас должны стеречь, но охрана разозлилась, что все пограбят без них, и ускакала к лагерю.
— А где Велизарий?
— Вот. — Пленный указал на невзрачного человечка, который сидел на земле, сжимая руками голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Пока не торопись. Когда зайдет солнце, мы определим расстояние до лагеря.
— Но как это сделать, чтобы при этом нас не увидели?
— В свое время покажу. А пока проследи за тишиной и порядком.
Лиудерис нахмурился.
— Моим людям не по нраву холодный ужин. Если не стоять у них над душой, кто-нибудь обязательно разведет костер.
Пэдуэй вздохнул. Он уже порядком намучился с темпераментными и недисциплинированными готами. Сегодня они, словно маленькие ребятишки, безудержно восторгаются планами Загадочного Мартинуса, как его называли, а завтра могут бунтовать против введения строгих правил. Пэдуэй справедливо считал, что ему самому не следует командовать, поэтому отдуваться приходилось Лиудерису.
Византийцы быстро и умело разбили лагерь. Вот настоящие солдаты! Готам долго еще учиться подобной слаженности. Какой, к примеру, шум поднялся, когда Пэдуэй потребовал людей на обслуживание катапульт. Управляться с катапультой — не мужское занятие, оно, видите ли, не к лицу настоящему воину!.. Чтобы высокородные копейщики сражались пешими, словно толпа рабов?!.. Пэдуэй разлучил их с лошадьми хитроумным путем: он, точнее по его наущению Лиудерис, объявил о формировании специального отряда, куда будут приниматься только лучшие из лучших, и добавил, что впоследствии кандидаты будут даже платить за вступление.
Темнело. В подзорную трубу едва различался генеральский штандарт над большим шатром. Возможно, одна из фигурок около него — Велизарий. Был бы сейчас пулемет... Но зачем зря мечтать, пулемета нет и не будет; удастся со временем сделать заряжаемый со ствола мушкет — и то огромное достижение.
На штандарте виднелись буквы: «СНР» — сенат и народ Рима. Армия наемников, состоящая из гуннов, мавров и анатолийцев, под командованием славянина, работающего на выходца из Далмации, который правит в Константинополе и не имеет никакого отношения к Риму, — эта армия называет себя Армией Римской Республики, и ничего странного в этом никто не видит!
Пэдуэй встал, крякнув под тяжестью плетеной кольчуги, с помощью тригонометрии прикинул расстояние до вражеского лагеря и, мысленно отсчитав от него четверть мили — радиус действия «Брунгильды», — определил место для установки катапульты. Из лагеря доносились обрывки песен. Очевидно, план Мартина — «забыть» под носом у византийских фуражиров телегу, груженную бренди, — успешно сработал, несмотря на известную неприязнь Велизария к пьяным солдатам.
Принесли мешки с серной пастой. Пэдуэй взглянул на часы, благополучно извлеченные из тайника в стене, — почти полночь.
— Все готово? — спросил он. — Поджигайте первый.
Мешок положили в ложку, подожгли промасленные тряпки, и Пэдуэй лично дернул за пусковой шнур. «Сссс-бомм!» — сказала «Брунгильда». Воздух прочертила огненная парабола. Мартин взбежал на вершину холма, который закрывал их позицию. Как мешок влетел в лагерь, он не видел, но пьяные песни прекратились, а вместо них возник гул, будто кто-то потревожил осиное гнездо. Сзади в темноте защелкали бичи, заскрипели веревки — в систему блоков и шкивов, придуманную Пэдуэем для скорейшего взведения рычага, впряглись лошади. «Сссс-бомм!» Тряпки погасли, и мешок ушел к врагу невидимый и безвредный. Ничего, через несколько секунд последует другой. «Сссс-бомм!» Гул набрал силу, стали слышны отдельные крики,
— Лиудерис! — позвал Пэдуэй. — Давай команду!
Во вражеском лагере заржали лошади — двуокись серы пришлась им не по нраву. Хорошо, можно надеяться, что византийская конница будет дезорганизована. Среди общего шума Пэдуэй различил лязг и бряцанье выступивших готов. В лагере что-то ярко загорелось, и языки пламени высветили подбирающихся к противнику готских солдат — рот и нос каждого закрывала мокрая тряпка, а большие круглые щиты для распознавания были выкрашены в белый цвет. Отблески оранжевых огоньков тлеющей серы играли на шлемах и обнаженных мечах. Уж что-что, а напугать такое воинство могло кого угодно.
Когда готы подошли к лагерю, шум усилился десятикратно: добавилась симфония кузнечного перезвона мечей. Потом атакующие и обороняющиеся смешались, и уследить за боем стало невозможно.
Один из механиков доложил, что мешки с серой кончились.
— Что нам теперь делать?
— Ждите дальнейших распоряжений, — ответил Пэдуэй.
— Но, капитан, мы хотим драться! Так ведь всю забаву прозеваем!
— Ni! Нельзя! Кроме вас никто не умеет обращаться с катапультой. Я не могу рисковать ценными людьми.
— Ха! — раздался голос в темноте. — Не вступить в бой — что за трусость! Пошли, ребята. Ну его к черту, этого Загадочного Мартинуса!
И не успел Пэдуэй опомниться, как двадцать специально обученных механиков трусцой побежали к лагерю,
С досадой плюнув, Пэдуэй отправился на поиски Лиудериса. Командующий восседал на лошади перед большим отрядом копейщиков. Далекое зарево выхватывало из тьмы лица, шлемы и частокол вертикально поставленных копий. Это романтическое зрелище напоминало сцену из оперы Вагнера.
— Противник вылазку не предпринимал?
— Нет.
— Значит, еще предпримет, Велизарий такой... Кто поведет этот отряд? — поинтересовался Пэдуэй.
— Я сам поведу.
— О Господи, я же объяснял, почему командующему не следует...
— Знаю, Мартинус, — твердо произнес Лиудерис, — у тебя много всяческих идей. Но ты молод, а я бывалый солдат. Воинская честь требует, чтобы именно я повел своих людей. Гляди, кажется в лагере что-то происходит!
Велизарий, несмотря на все трудности, умудрился собрать часть кирасиров и повел их вперед, рассеивая пехоту готов. Лиудерис выкрикнул команду. Готские рыцари, медленно набирая скорость, двинулись на противника. Две конные массы столкнулись, и все смешалось.
Затем понемногу шум стал утихать. Пэдуэй понятия не имел, что происходит. Сидя на лошади в четверти мили от центра событий, он чувствовал себя довольно глупо. Теоретически, именно здесь должны находиться резервы, артиллерия и штаб. Но резервов не было, единственная катапульта торчала всеми брошенная где-то во тьме, а штабисты и пушкари сражались на передовой линии.
Проклиная военную доктрину шестого века, Пэдуэй тронул лошадь. Подъезжая к лагерю, он натолкнулся сперва на гота, мирно перевязывающего ногу куском оторванной от тоги материи, потом на истекающего кровью раненого, потом на труп. А немного погодя — на крупный отряд безоружных кирасиров.
— Что вы тут делаете? — растерянно спросил он.
— Мы взяты в плен, — ответил один из византийцев. — Вообще-то нас должны стеречь, но охрана разозлилась, что все пограбят без них, и ускакала к лагерю.
— А где Велизарий?
— Вот. — Пленный указал на невзрачного человечка, который сидел на земле, сжимая руками голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53