Вакар беспрепятственно миновал ворота и въехал на широкую улицу, по сторонам которой высились дома. Перед каждым домом стояли крашеные мраморные статуи богов и героев, вокруг на аккуратных клумбах росли цветы. Все это привело Вакара в романтическое расположение духа; глядя с коня по сторонам, он распевал:
В красном рассвете над грудами недругов мертвых
Врир Сокрушитель стоял, алою кровью испятнан.
Крик торжествующий взмыл к небесам, возглашая победу...
— У вас в Керусе есть поэты? — спросил он вдруг Фуала.
— Да, господин, но наша поэзия сильно отличается от лорской. У нас в ходу рифмованные трехстишья, а не расколотые строки и ритмичная аллитерация. Но я никогда не питал пристрастия к таким вещам. Да и недосуг было — все время приходилось воровать, чтобы не умереть с голода.
— Жаль мне тебя. Лично я считаю поэзию одним из самых дешевых и безвредных удовольствий в жизни. А вот и первый встречный горожанин, который, надеюсь, укажет нам путь. — Вакар придержал коня.
На скамье перед домом сидел обнаженный коренастый мужчина с пышной бородой, с помощью тесла и пилы мастерил раму кровати.
— Эй, добрый человек, где я могу найти кров для себя и слуги? — обратился к нему Вакар. Горожанин поднял голову и ответил:
— Чужеземцы, да будет вам известно, здесь нет постоялых дворов, как в Торрутсейше. По обычаю, мы селим приезжих, в зависимости от их положения, в своих домах. Три дня можно жить бесплатно, при условии, что вы расскажете о вашей стране и других государствах за пределами Фаяксии. Потом придется уезжать или платить за постой.
— Занятный обычай, — улыбнулся Вакар. — И каково его предназначение?
— Благодаря ему мы заранее узнаем об опасностях, которые нам угрожают, а также изучаем зарубежный рынок, что дает большие возможности нашим торговцам. А теперь представьтесь, и я все устрою.
Собеседник держался с достоинством, из чего Вакар сделал вывод, что он не раб, как ему показалось сначала, а полноправный почтенный гражданин.
Не видя причины скрывать свой титул, Вакар промолвил:
— Я Вакар, сын Забутира, престолонаследник из Лорска, что на Посейдонисе.
Горожанин задумчиво покачал головой.
— Я слышал о Посейдонисе и о Лорске, хотя ни один фаяксиец еще не бывал так далеко на западе. Чужеземец, пожалуй, будет всего правильнее, если я предложу тебе погостить в моем доме.
Он накинул плащ, застегнул его на узорчатую золотую пряжку, позвал слугу и велел позаботиться о конях путников. Сначала Вакар рассердился, предположив что хозяин дома ему не поверил, затем его осенило:
— Господин, могу я поинтересоваться, кто ты?
— Неужто не знаешь? Я Наузишен. — Видя недоумение на лице Вакара, горожанин пояснил: — Король Фаяксии.
Вакар почувствовал, что краснеет, и смущенно забормотал извинения, но король Наузишен успокоил его:
— Полно, полно, не ты первый совершил такую ошибку. Фаяксия — страна торговцев, мы, в отличие от евскерийцев, не особо кичимся титулами и чинами. А поскольку в Хуперее нет плотника искуснее меня, я предпочел сделать кровать сам, нежели нанимать для этого работника... Ну, добро пожаловать... Вероятно, ты хочешь принять горячую ванну и переодеться в чистое. Сейчас я обо всем распоряжусь, а вечером властители Фаяксии охотно выслушают твой рассказ. Я слышал, как чудесно ты поешь, а у нас считается, что певец с великолепным голосом не может быть злодеем.
Вакару было легко и уютно среди добросердечных гедонистов. Впервые после вечеринки во дворце королевы Порфии ему удалось отдохнуть и развеяться. Он внимательно следил за тем, как ест и пьет хозяин, чтобы не допустить оплошности, как тогда в Седерадо. Здесь, например, было принято есть мясо с кинжала, а в Седерадо это считалось верхом неприличия.
Бард Дамодокс, пощипывая лиру, спел короткую балладу о похотливых фаяксийских богах, о том, что случилось с Афрадексой, богиней любви и красоты, когда ее муж Гефастес прознал о ее шашнях с богом войны. Вакару объяснили, что в прошлом году Дамодокс победил на состязаниях певцов, которые в Фаяксии пользовались едва ли не большей популярностью, чем атлеты в Лорске. Налегая на яства и вино, принц с любопытством оглядывал убранство зала. Рисунки на стенах показались Вакару очень яркими и реалистичными, он никогда не видел ничего подобного. А чеканные изображения на серебряных блюдах и кубках поражали своим изяществом.
Когда песня барда закончилась, Вакар сказал:
— Господин Дамодокс, у тебя превосходный голос. Мой не идет с ним ни в какое сравнение, хотя у себя на родине я тоже слыву певцом.
Бард улыбнулся.
— Я уверен, ты бы с легкостью превзошел меня, если бы упражнялся столько же лет. Но подобное занятие не к лицу наследнику престола, ибо оно свидетельствовало бы о его пренебрежении своими прямыми обязанностями, то бишь военным делом и управлением государством.
— А ты не боишься, что ваши боги обидятся на столь откровенные высказывания об их грешках?
— О нет, наши боги — народ веселый, они любят добрую шутку. Если уж на то пошло, Афрадекса посетила меня не далее, как этой ночью. Она передала для тебя весточку от одного из западных богов, Акимы, кажется...
— Окмы, — поправил Вакар. — Говори.
— Трудно вспомнить дословно, ты же понимаешь, это все-таки сон. Если не ошибаюсь, пусадский бог хочет предупредить об опасности, которая преследует тебя уже много миль и скоро настигнет, если ты не поторопишься.
— Ого! Я запомню твое предостережение.
Принц вернулся к прерванному занятию — дегустации отменных фаяксийских вин. Он по-прежнему считал, что оставил свое сердце в Огуджии, но сейчас подумал, что если когда-нибудь его вынудят расстаться с Лорском насовсем, а Порфия не простит ему смерть Тьегоса, то он, пожалуй, осядег в Фаяксии. Правда, здесь не изучают философию, зато умеют жить со вкусом. Ему нравились эти люди, и он, похоже, нравился им. Вакар Зу не привык к столь лестному отношению к своей персоне и потому мог оценить его по достоинству. А может, войти в милость к королю Наусишену, жениться на какой-нибудь фаяксийской красотке и обосноваться здесь, и катись он, неблагодарный Лорск, в любую из семи преисподних?
Но тут Вакар подумал о Порфии и решил воздержаться от скоропалительных решений, пока не выяснит, как королева к нему относится.
Из раздумий его вывел голос короля.
— Сударь, позволь спросить, куда ты направишься после того, как покинешь нас?
— В Тритонию. Это ведь к югу отсюда, не правда ли?
— К юго-востоку, так точнее. И какова твоя цель?
Будь Вакар трезвее, он бы поостерегся рассказывать о своих поисках Кольца Тритона, но сладкое вино притупило ум и развязало язык.
Все заинтересованно слушали и кивали, а потом король сказал:
— Я слышал об этом кольце, а еще о том, как дорожит им король Ксименон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
В красном рассвете над грудами недругов мертвых
Врир Сокрушитель стоял, алою кровью испятнан.
Крик торжествующий взмыл к небесам, возглашая победу...
— У вас в Керусе есть поэты? — спросил он вдруг Фуала.
— Да, господин, но наша поэзия сильно отличается от лорской. У нас в ходу рифмованные трехстишья, а не расколотые строки и ритмичная аллитерация. Но я никогда не питал пристрастия к таким вещам. Да и недосуг было — все время приходилось воровать, чтобы не умереть с голода.
— Жаль мне тебя. Лично я считаю поэзию одним из самых дешевых и безвредных удовольствий в жизни. А вот и первый встречный горожанин, который, надеюсь, укажет нам путь. — Вакар придержал коня.
На скамье перед домом сидел обнаженный коренастый мужчина с пышной бородой, с помощью тесла и пилы мастерил раму кровати.
— Эй, добрый человек, где я могу найти кров для себя и слуги? — обратился к нему Вакар. Горожанин поднял голову и ответил:
— Чужеземцы, да будет вам известно, здесь нет постоялых дворов, как в Торрутсейше. По обычаю, мы селим приезжих, в зависимости от их положения, в своих домах. Три дня можно жить бесплатно, при условии, что вы расскажете о вашей стране и других государствах за пределами Фаяксии. Потом придется уезжать или платить за постой.
— Занятный обычай, — улыбнулся Вакар. — И каково его предназначение?
— Благодаря ему мы заранее узнаем об опасностях, которые нам угрожают, а также изучаем зарубежный рынок, что дает большие возможности нашим торговцам. А теперь представьтесь, и я все устрою.
Собеседник держался с достоинством, из чего Вакар сделал вывод, что он не раб, как ему показалось сначала, а полноправный почтенный гражданин.
Не видя причины скрывать свой титул, Вакар промолвил:
— Я Вакар, сын Забутира, престолонаследник из Лорска, что на Посейдонисе.
Горожанин задумчиво покачал головой.
— Я слышал о Посейдонисе и о Лорске, хотя ни один фаяксиец еще не бывал так далеко на западе. Чужеземец, пожалуй, будет всего правильнее, если я предложу тебе погостить в моем доме.
Он накинул плащ, застегнул его на узорчатую золотую пряжку, позвал слугу и велел позаботиться о конях путников. Сначала Вакар рассердился, предположив что хозяин дома ему не поверил, затем его осенило:
— Господин, могу я поинтересоваться, кто ты?
— Неужто не знаешь? Я Наузишен. — Видя недоумение на лице Вакара, горожанин пояснил: — Король Фаяксии.
Вакар почувствовал, что краснеет, и смущенно забормотал извинения, но король Наузишен успокоил его:
— Полно, полно, не ты первый совершил такую ошибку. Фаяксия — страна торговцев, мы, в отличие от евскерийцев, не особо кичимся титулами и чинами. А поскольку в Хуперее нет плотника искуснее меня, я предпочел сделать кровать сам, нежели нанимать для этого работника... Ну, добро пожаловать... Вероятно, ты хочешь принять горячую ванну и переодеться в чистое. Сейчас я обо всем распоряжусь, а вечером властители Фаяксии охотно выслушают твой рассказ. Я слышал, как чудесно ты поешь, а у нас считается, что певец с великолепным голосом не может быть злодеем.
Вакару было легко и уютно среди добросердечных гедонистов. Впервые после вечеринки во дворце королевы Порфии ему удалось отдохнуть и развеяться. Он внимательно следил за тем, как ест и пьет хозяин, чтобы не допустить оплошности, как тогда в Седерадо. Здесь, например, было принято есть мясо с кинжала, а в Седерадо это считалось верхом неприличия.
Бард Дамодокс, пощипывая лиру, спел короткую балладу о похотливых фаяксийских богах, о том, что случилось с Афрадексой, богиней любви и красоты, когда ее муж Гефастес прознал о ее шашнях с богом войны. Вакару объяснили, что в прошлом году Дамодокс победил на состязаниях певцов, которые в Фаяксии пользовались едва ли не большей популярностью, чем атлеты в Лорске. Налегая на яства и вино, принц с любопытством оглядывал убранство зала. Рисунки на стенах показались Вакару очень яркими и реалистичными, он никогда не видел ничего подобного. А чеканные изображения на серебряных блюдах и кубках поражали своим изяществом.
Когда песня барда закончилась, Вакар сказал:
— Господин Дамодокс, у тебя превосходный голос. Мой не идет с ним ни в какое сравнение, хотя у себя на родине я тоже слыву певцом.
Бард улыбнулся.
— Я уверен, ты бы с легкостью превзошел меня, если бы упражнялся столько же лет. Но подобное занятие не к лицу наследнику престола, ибо оно свидетельствовало бы о его пренебрежении своими прямыми обязанностями, то бишь военным делом и управлением государством.
— А ты не боишься, что ваши боги обидятся на столь откровенные высказывания об их грешках?
— О нет, наши боги — народ веселый, они любят добрую шутку. Если уж на то пошло, Афрадекса посетила меня не далее, как этой ночью. Она передала для тебя весточку от одного из западных богов, Акимы, кажется...
— Окмы, — поправил Вакар. — Говори.
— Трудно вспомнить дословно, ты же понимаешь, это все-таки сон. Если не ошибаюсь, пусадский бог хочет предупредить об опасности, которая преследует тебя уже много миль и скоро настигнет, если ты не поторопишься.
— Ого! Я запомню твое предостережение.
Принц вернулся к прерванному занятию — дегустации отменных фаяксийских вин. Он по-прежнему считал, что оставил свое сердце в Огуджии, но сейчас подумал, что если когда-нибудь его вынудят расстаться с Лорском насовсем, а Порфия не простит ему смерть Тьегоса, то он, пожалуй, осядег в Фаяксии. Правда, здесь не изучают философию, зато умеют жить со вкусом. Ему нравились эти люди, и он, похоже, нравился им. Вакар Зу не привык к столь лестному отношению к своей персоне и потому мог оценить его по достоинству. А может, войти в милость к королю Наусишену, жениться на какой-нибудь фаяксийской красотке и обосноваться здесь, и катись он, неблагодарный Лорск, в любую из семи преисподних?
Но тут Вакар подумал о Порфии и решил воздержаться от скоропалительных решений, пока не выяснит, как королева к нему относится.
Из раздумий его вывел голос короля.
— Сударь, позволь спросить, куда ты направишься после того, как покинешь нас?
— В Тритонию. Это ведь к югу отсюда, не правда ли?
— К юго-востоку, так точнее. И какова твоя цель?
Будь Вакар трезвее, он бы поостерегся рассказывать о своих поисках Кольца Тритона, но сладкое вино притупило ум и развязало язык.
Все заинтересованно слушали и кивали, а потом король сказал:
— Я слышал об этом кольце, а еще о том, как дорожит им король Ксименон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58