Может, и дальше со мной работать будете. Если хорошо сделаете... Нет... Заставлять не буду, убивать тоже... Живите. Но только не на воле. У меня – обрезы. На обрезах – отпечатки пальцев. Ваших пальцев. А еще на обрезах номера... Я же не такой дурак, чтобы поверить в то, что вы эти ружья купили в магазине! Менты легко найдут ту хату, откуда вы их утащили... А чтобы им было за что вас задержать, хозяин того кафе напишет заявление. О хулиганстве. Свидетелей там более чем достаточно, и поедете вы, милые мои, далеко-далеко. Валить лес на благо родины...
Бандиты молчали. Конечно, в другое время Сова бы непременно высказался на тот счет, что так поступать не "по понятиям"... Но толстый кавказец явно был в авторитете и сам устанавливал те понятия, какими руководствовался в своих поступках.
– Ну, что вы выбираете?.. – лениво поинтересовался толстый азер, небрежно вертя в пухлых пальцах справки об освобождении подельников.
– А что делать-то надо?.. – очень неохотно спросил Сова. Он не видел другого выхода, кроме добровольного и добросовестного сотрудничества...
Глава 6
1
Глубокая и по-зимнему темная ночь. Такая погода, про которую говорят, что хороший хозяин собаку не выгонит... Пустынные окраинные улицы, на них хозяйничает промозглый, сырой ветер со стороны Красной...
Два десятка пацанов в разномастном камуфляже замерли в строю. Старший, прохаживаясь перед ними, говорил негромко:
– Наша страна в опасности. Черные, жиды, немцы и другие чухонцы – каждый старается ее ограбить, поработить русского человека... Правительство на всех на нас давно забило – они качают бабки, чтобы потом отсюда свалить. Уже сейчас их детки учатся в неметчине и возвращаться сюда не собираются... А жить здесь придется нам с вами... И только от нас зависит, в какой стране мы будем жить, кем мы будем – рабами толстого "хачика" или жида либо же свободными людьми... Поэтому те, кто хочет превратить нас в рабочий скот, кто желает нашего порабощения, должны знать – им не будет ни минуты, ни секунды покоя на этой земле! Ни при жизни, ни даже после смерти! Эта земля – наша!
Старший прошелся вдоль строя, заглядывая в лица своих "бойцов". Увиденным остался доволен – ни тени слабости. Никто не трусит. Но на всякий случай спросил:
– Может, кто-нибудь не хочет принимать участие в этой акции?..
Тишина. Только чуть заметно колышется строй. Холодно пацанам...
– Ничего, сейчас согреемся! – чуть заметно улыбнулся старший. – Вперед!
Строй рассыпался. Пацаны вслед за старшим рысью бросились в ту сторону, где, освещенные одной лишь неяркой лампочкой, возвышались кованые ажурные ворота. На бегу прятали лица под трикотажными шапочками-масками, извлекали из карманов и из-за пазухи молотки, баллончики с краской... Кто-то тащил длинный и толстый стальной лом, кто-то – кувалду...
Ворота широко распахнулись, и толпа рассыпалась, разбежалась меж кладбищенских надгробий. Здесь были разные – и простенькие, дешевенькие плиты, и роскошные, массивные, сделанные из черного мрамора. Но все их объединяло одно – шестиконечная звезда...
– Россия – для русских! – прорычал старший, остановившийся в створе ворот.
Загрохотали молотки, сминая и разбивая в мелкое крошево фотографии усопших, зашипела разбрызгиваемая по надгробиям краска, оставляя на памятниках похабные слова и рисунки... Но никакой свастики! Старший запретил категорически! Да, это древний символ плодородия... Но его на века запятнал один австриец с непривычной уху русского человека фамилией – Шикльгрубер... Запятнал кровью миллионов русских людей...
Из небольшой будочки-сторожки у ворот еврейского кладбища выскочил всклокоченный, заспанный старик. С недоумением огляделся по сторонам, всплеснул руками:
– Да что же вы делаете, гады!..
Подбежал к ближайшему пацану, дернул за плечо, толкнул в сторону. Несмотря на совершенно седую бородку и морщинистое лицо, сила у мужичка еще была – пацан в маске кувырком покатился по присыпанной снежком гравийной дорожке.
Сторож бросился было к следующему, но его остановила крепкая рука старшего, ухватившая за телогрейку на плече:
– Стой, старый! Не мешай!
Старик попытался вырваться, но старший, в отличие от остальных "бойцов", давно уже вышел из юношеского возраста. И крепок был, как молодой дуб. Хватка надежная, а пальцы – сильные и твердые, как металл. Это сторож чувствовал даже через вату телогрейки.
– Не мешай, дед! – повторил старший.
– Да что же вы делаете, фашисты?! – Старик готов был заплакать.
– Мы не фашисты, старый! – дернулся старший. Глаза в прорези маски блеснули сумасшедшим огнем. – Мы – не фашисты! Мы – русские люди, которые защищают свою страну от поработителей!
– Какие поработители!.. – Дедок продолжал вырываться. Впрочем, без особого успеха. – Они же – мертвые! Мертвые, понимаешь?!
– Даже мертвый враг не становится другом, – парировал старший. – Он так и остается врагом. И наши враги должны знать – им нет места на нашей земле. Им никогда не будет здесь покоя...
– Сволочи! Гады! – Старик уже просто плакал. – Фашисты! Будьте вы прокляты!
– Мы – не фашисты! – Старший опять дернулся. Чувствовалось, что это слово его бесит. – Я тебе ясно сказал – не фашисты!
– Да вы еще хуже! Те только убивали, а вы!.. – Тут сторож изловчился, вывернулся и с размаху заехал старшему в челюсть. Удар был не столько сильный, сколько неожиданный. Руки старшего невольно разжались, он отшатнулся на шаг... А вырвавшийся на свободу сторож бросился не в сторожку, укрыться. И не звать на помощь. Он метнулся еще к одному мальцу, который неподалеку усердно разрисовывал очередной памятник какой-то непотребщиной...
Кто его знает, что собирался сделать старик... И что он мог сделать... Старший, быстро оправившись от полученного удара, одним огромным, поистине тигриным прыжком настиг сторожа. Резко взлетела вверх и опустилась на седой затылок дедка сжатая в кулак рука... Костяной стук...
Ноги старика подломились в коленях. Он тяжело рухнул вперед, уткнувшись лбом в чье-то надгробие. Седые редкие волосы на затылке быстро окрасились чем-то темным...
Ближайшие мальчишки замерли на месте.
– Чего встали? – закричал старший, бешеными глазами глядя на них.
Большинство пацанов тут же быстро отвернулись от неподвижного тела и продолжили "работу". И только один позволил себе вслух выразить общее сомнение:
– Он же русский... был...
– Он – предатель! – Сейчас в голосе старшего были слышны немного истеричные нотки. – Он защищал наших поработителей!
Мальчишка не стал вступать в спор – отвернувшись, он продолжал кувалдой наносить удары по большому и красивому надгробию. Только теперь в его движениях уже не было недавнего энтузиазма...
– А ну, дай-ка мне!.. – Старший чуть толкнул его плечом, протягивая руку к кувалде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Бандиты молчали. Конечно, в другое время Сова бы непременно высказался на тот счет, что так поступать не "по понятиям"... Но толстый кавказец явно был в авторитете и сам устанавливал те понятия, какими руководствовался в своих поступках.
– Ну, что вы выбираете?.. – лениво поинтересовался толстый азер, небрежно вертя в пухлых пальцах справки об освобождении подельников.
– А что делать-то надо?.. – очень неохотно спросил Сова. Он не видел другого выхода, кроме добровольного и добросовестного сотрудничества...
Глава 6
1
Глубокая и по-зимнему темная ночь. Такая погода, про которую говорят, что хороший хозяин собаку не выгонит... Пустынные окраинные улицы, на них хозяйничает промозглый, сырой ветер со стороны Красной...
Два десятка пацанов в разномастном камуфляже замерли в строю. Старший, прохаживаясь перед ними, говорил негромко:
– Наша страна в опасности. Черные, жиды, немцы и другие чухонцы – каждый старается ее ограбить, поработить русского человека... Правительство на всех на нас давно забило – они качают бабки, чтобы потом отсюда свалить. Уже сейчас их детки учатся в неметчине и возвращаться сюда не собираются... А жить здесь придется нам с вами... И только от нас зависит, в какой стране мы будем жить, кем мы будем – рабами толстого "хачика" или жида либо же свободными людьми... Поэтому те, кто хочет превратить нас в рабочий скот, кто желает нашего порабощения, должны знать – им не будет ни минуты, ни секунды покоя на этой земле! Ни при жизни, ни даже после смерти! Эта земля – наша!
Старший прошелся вдоль строя, заглядывая в лица своих "бойцов". Увиденным остался доволен – ни тени слабости. Никто не трусит. Но на всякий случай спросил:
– Может, кто-нибудь не хочет принимать участие в этой акции?..
Тишина. Только чуть заметно колышется строй. Холодно пацанам...
– Ничего, сейчас согреемся! – чуть заметно улыбнулся старший. – Вперед!
Строй рассыпался. Пацаны вслед за старшим рысью бросились в ту сторону, где, освещенные одной лишь неяркой лампочкой, возвышались кованые ажурные ворота. На бегу прятали лица под трикотажными шапочками-масками, извлекали из карманов и из-за пазухи молотки, баллончики с краской... Кто-то тащил длинный и толстый стальной лом, кто-то – кувалду...
Ворота широко распахнулись, и толпа рассыпалась, разбежалась меж кладбищенских надгробий. Здесь были разные – и простенькие, дешевенькие плиты, и роскошные, массивные, сделанные из черного мрамора. Но все их объединяло одно – шестиконечная звезда...
– Россия – для русских! – прорычал старший, остановившийся в створе ворот.
Загрохотали молотки, сминая и разбивая в мелкое крошево фотографии усопших, зашипела разбрызгиваемая по надгробиям краска, оставляя на памятниках похабные слова и рисунки... Но никакой свастики! Старший запретил категорически! Да, это древний символ плодородия... Но его на века запятнал один австриец с непривычной уху русского человека фамилией – Шикльгрубер... Запятнал кровью миллионов русских людей...
Из небольшой будочки-сторожки у ворот еврейского кладбища выскочил всклокоченный, заспанный старик. С недоумением огляделся по сторонам, всплеснул руками:
– Да что же вы делаете, гады!..
Подбежал к ближайшему пацану, дернул за плечо, толкнул в сторону. Несмотря на совершенно седую бородку и морщинистое лицо, сила у мужичка еще была – пацан в маске кувырком покатился по присыпанной снежком гравийной дорожке.
Сторож бросился было к следующему, но его остановила крепкая рука старшего, ухватившая за телогрейку на плече:
– Стой, старый! Не мешай!
Старик попытался вырваться, но старший, в отличие от остальных "бойцов", давно уже вышел из юношеского возраста. И крепок был, как молодой дуб. Хватка надежная, а пальцы – сильные и твердые, как металл. Это сторож чувствовал даже через вату телогрейки.
– Не мешай, дед! – повторил старший.
– Да что же вы делаете, фашисты?! – Старик готов был заплакать.
– Мы не фашисты, старый! – дернулся старший. Глаза в прорези маски блеснули сумасшедшим огнем. – Мы – не фашисты! Мы – русские люди, которые защищают свою страну от поработителей!
– Какие поработители!.. – Дедок продолжал вырываться. Впрочем, без особого успеха. – Они же – мертвые! Мертвые, понимаешь?!
– Даже мертвый враг не становится другом, – парировал старший. – Он так и остается врагом. И наши враги должны знать – им нет места на нашей земле. Им никогда не будет здесь покоя...
– Сволочи! Гады! – Старик уже просто плакал. – Фашисты! Будьте вы прокляты!
– Мы – не фашисты! – Старший опять дернулся. Чувствовалось, что это слово его бесит. – Я тебе ясно сказал – не фашисты!
– Да вы еще хуже! Те только убивали, а вы!.. – Тут сторож изловчился, вывернулся и с размаху заехал старшему в челюсть. Удар был не столько сильный, сколько неожиданный. Руки старшего невольно разжались, он отшатнулся на шаг... А вырвавшийся на свободу сторож бросился не в сторожку, укрыться. И не звать на помощь. Он метнулся еще к одному мальцу, который неподалеку усердно разрисовывал очередной памятник какой-то непотребщиной...
Кто его знает, что собирался сделать старик... И что он мог сделать... Старший, быстро оправившись от полученного удара, одним огромным, поистине тигриным прыжком настиг сторожа. Резко взлетела вверх и опустилась на седой затылок дедка сжатая в кулак рука... Костяной стук...
Ноги старика подломились в коленях. Он тяжело рухнул вперед, уткнувшись лбом в чье-то надгробие. Седые редкие волосы на затылке быстро окрасились чем-то темным...
Ближайшие мальчишки замерли на месте.
– Чего встали? – закричал старший, бешеными глазами глядя на них.
Большинство пацанов тут же быстро отвернулись от неподвижного тела и продолжили "работу". И только один позволил себе вслух выразить общее сомнение:
– Он же русский... был...
– Он – предатель! – Сейчас в голосе старшего были слышны немного истеричные нотки. – Он защищал наших поработителей!
Мальчишка не стал вступать в спор – отвернувшись, он продолжал кувалдой наносить удары по большому и красивому надгробию. Только теперь в его движениях уже не было недавнего энтузиазма...
– А ну, дай-ка мне!.. – Старший чуть толкнул его плечом, протягивая руку к кувалде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93