Нет, новые знакомые Яшку вполне устраивали! И Валюха оказалась бабой веселой и бедовой, но с "понятиями". И муж ее, Колька, тоже ничего. Свой вроде бы парень – две "ходки". Кража и разбой. Последний срок действительно в Норильске "мотал". В авторитетах, конечно, не ходил. Но весь срок – в "отрицалове". Впрочем, Нине в таком деле, как выбор друзей, можно было доверять. Со всякой чмуротой, "чушками" или "петухами" она бы никогда не связалась. Определила бы махом – поговорила, "прокачала" и "развела" бы на "базаре".
Короче, компания – все свои. Но в то же время Яшка четко чувствовал, что его и новых знакомых разделяет какая-то невидимая, но почти что непреодолимая стена. Сначала он не мог понять, в чем же тут дело. Но, погуляв немного по городу в компании, кажется, начал "догонять".
Все дело в том, что Яшка и его новые знакомые все еще оставались по разные стороны забора с колючей проволокой поверху и вышками по углам периметра.
И если эта пара уже адаптировалась на воле, стала в этой жизни своей, то сам Воробей все еще не мог избавиться от чувства, что вот сейчас вся эта лафа закончится и он вернется в свой барак, "чифирнет", может, и "косячок" пару раз "пыхнет". И потом – отбой, тревожный, неспокойный сон с мучительно сладкими видениями "про волю"...
А если брать по большому счету, то он просто не видел того места, которое мог бы занять в этой новой жизни, оказавшейся для него совершенно незнакомой. Реальность, с которой ему пришлось столкнуться, разительно отличалась от этих сладких грез.
Они ходили по улицам, пили пиво и дешевое вино под разноцветными тентами, грызли "кириешки" и "компашки", радовались солнышку и погожему теплому дню. И Яшка все больше и больше мрачнел.
Люди здесь не жили. Точнее, они вели себя не так, как должны были бы вести себя "люди" в привычном Воробью мире.
Бросались походя такими словами, за которые там, за "колючкой", не прожили бы и дня. Совершенно не уважали ни друг друга, ни власти, ни даже собственной матери, к месту и не к месту поминая ее в комбинации с совсем уже непотребными словами.
Эти незнакомые Яшке люди были нахраписты, злы и агрессивны, готовы изорвать друг друга в клочья за копейку.
То там, то тут можно было наблюдать происходящие между теми, кто только что называл себя друзьями, драки. И дрались ожесточенно, насмерть, хотя и не было в этом такой уж необходимости.
Это был совершенно чужой и чуждый Яшке мир.
Нина видела озабоченность мужа. И понимала ее – самой пришлось пройти через что-то подобное. Но она надеялась на то, что все утрясется. И самое главное для нее сейчас – помочь своему мужу, отцу своего ребенка устроиться в мире вольных людей. Сегодняшняя прогулка была своего рода ознакомительной.
После нескольких часов на свежем воздухе Нина решила, что на первый раз – вполне достаточно... Но у них еще оставалась литровая бутылка портвейна. Не нести же ее домой!?
Бутылку решили "приговорить" на лавочке, у детской песочницы. Но только сели, только начали сворачивать голову пробке, как неподалеку остановилась милицейская машина.
– Быстро уходим! – первой сориентировалась более трезвая Нина. Николай попытался было возражать, но только его подруга, привыкшая во всем полагаться на старшую и более опытную в жизни товарку, быстро подхватила его под руку и поволокла в сторону.
Яшка и не думал протестовать – он все еще жил в другом измерении. И сейчас представлял, как его, застигнутого на месте преступления, с "запрещенкой" в руках, препровождают в ШИЗО.
Под подозрительными взглядами отслеживающих их перемещения милиционеров компания отошла к соседнему дому.
– Во, гля! – неожиданно Колька обратил внимание на открытую дверь в полуподвальное помещение. – Кафе новое... Пошли туда?! Там нам ни один мент ни слова не скажет!
– Там же что-то покупать надо? – Нина с сомнением посмотрела на стоящую у входа большую черную иномарку.
– Да объясним людям, че почем! – настаивал Николай, которому все больше и больше приходилась по душе поданная им идея. – Неужто не поймут?!
Нина продолжала сомневаться, но в это время дверцы милицейской машины хлопнули, и два рослых, упитанных сержанта расслабленно направились в их сторону.
– Ладно, пошли! – торопливо согласилась она, беря под руку Яшку. Ей вовсе не хотелось, чтобы первый же их день вместе закончился в ближайшем отделении милиции.
Все еще оглядываясь на медленно приближающихся ментов, компания быстро спустилась в подвал. Оглядевшись в полумраке, присели у ближайшего от входа пластикового стола, на котором тут же появилась бутылка портвейна.
В поисках стаканов Колька направился к стойке бара, место за которой пока что пустовало.
Все пошло как нельзя лучше – Леру быстренько удалось сплавить на ближайший рынок за чипсами и фисташками. Она было попробовала заикнуться, что и того, и другого имеется в полном достатке... Но Никита только посмотрел на нее – и она тут же улетела.
Правда, губенки поджала обиженно – видимо, тоже имела какие-то виды на хозяйскую ласку. Ничего, потерпит. Подождет своей очереди.
Сам Никита вместе с Таей углубился в изучение накладных, фактур и прочих так необходимых в работе документов. Сидел рядом с девушкой, плотно прижимаясь мясистой ляжкой к горячему тугому бедру, сопел, потел. И смотрел не столько в папочку с документами, сколько косился в сторону глубокого выреза на легкой летней кофточке.
Но переходить к активным действиям пока что не решался. В его жизни было не так уж и много столь вызывающе красивых женщин. А если говорить откровенно, то таких не было вообще. Только проститутки, отобранные у сутенеров разок-другой "на косяк", то есть даром.
На постоянную подругу все время чего-то не хватало. То денег, то времени, то еще чего-то. Может, интеллекта? Впрочем, последнее слово Рокки тоже было неизвестно.
Как бы то ни было, но только сейчас "реальный пацан" просто не знал, как себя вести. А время, отпущенное шустрой и обиженной невниманием к собственной персоне Лере, убывало катастрофически.
Наконец Никита отважился – осторожно положил потную ладонь на девичье бедро чуть выше колена. И замер в испуге – а ну как по морде?!
Никакой реакции, ни положительной, ни отрицательной, со стороны служащей не последовало. А когда Рокки поднял красную физиономию, то первое, что он увидел, так это поощряющую улыбку Таи.
И надо же было такому случиться, что именно в этот критический, можно сказать, моменту двери в подсобку возник какой-то ханыга!
– Девушка!
Не ожидавший услышать этот хрипловатый голос из-за спины Никита аж подпрыгнул на месте. Убрав руку, он соскочил с места и, резко развернувшись, заорал:
– Тебе чего здесь, блин, надо?!
Но ханыга шибко-то не испугался, хотя на лице его появилась просительная полуулыбка:
1 2 3 4 5 6 7