Тем более, ночь черная, разбойная, дорога трудная…
Возле въездных ворот на участок Федоров хотел было длинным гудком вызвать охранника, но Басов остановил его.
— Не беспокой людей. У меня есть ключ. Прижми машину к забору и покемарь. Освобожусь — разбужу.
И ушел, прихватив с собой обычно лежащий в бардачке пистолет.
Последовав доброму совету банкира, водитель задремал… Разбудили его оперативники.
Федоров замолчал. Вытер со лба выступивший пот. Видимо, нелегко далось ему слишком длительное повествование, не привык многословничать, раскрывать закрытую на замок душу. А может быть — другая причина? Убил хозяина, затащил в подвал, возвратился к машине и… уснул?
Дурость, а не версия, выругался про себя следователь, самый отпетый бандит, убийца десятков людей и тот не сможет безмятежно уснуть после очередного убийства.
Скверная привычка всех подозревать свойствена почти всем, связанным с расследованиями убийств, рэкета, грабежей и прочих преступлений. Поразил этот вирус и Бабурина. А как же иначе? Выстраивание и выращивание версий невозможно без «адресатов», а они, эти адресаты, всегда неизвестны, их предстоит вычислить и проявить.
— Все ясно… Сейчас дадите подписку о невыезде и можете отправляться в Москву. При необходимости вызовем повесткой.
— Подозреваете?
— А я сейчас, мил-человек, вынужден подозревать всех. Исключая, естественно, себя. Так что, не обижайтесь, не стройте из себя этакую святую невинность. Расследование покажет…
После того, как водитель покинул прорабку, Бабурин минут десять задумчиво рисовал на бумаге чертей с рожками и хвостами. Художник из него — никокой, но все же можно отметить отдаленное сходство чертячьих мордашек с характерным профилем лысого свояка, выхоленной физиономией Федорова, круглой внешностью банкира.
Между сатанинскими изображениями — короткие вопросы под порядковыми номерами.
1. Где пистолет?
2. Кто звонил?
3. Причина истерики?
Пункты походят на километровые столбы на дороге, ведущей к раскрытию преступления. Но Боже мой, сколько предстоит перелопатить фактов и фактиков, сколько пройти каменистых «тропинок» и преодолеть песчаных «холмов» пока доберешься до истины!
К тому же, следователь шестым-десятым чувством профессионала уверен — три вписанных им вопроса не охватывают ширину и глубину проблемы. Их придется, как минимум удвоить или даже утроить. Но на первых порах придется примириться с «дефицитом», исследовать то, что пришло в голову. Пункт за пунктом. Потом — возвратиться к первому, снова пройтись до конца и снова вернуться.
Вот один из них — водитель.
Никак не укладывается в голове — как можно так крепко заснуть в салоне машины, чтобы ничего не слышать и не видеть? Понятно было бы — опустошенная бутылка, неожиданный обморок. Тщательный обыск в салоне машины ничего не дал — бутылки не обнаружено. По внешности водитель — совершенно здоровый человек, следовательно, обморок тоже отпадает. Да и потом — «обмороков» длительностью в целую ночь не бывает.
Нет, нет, версия, героем которой — Федоров, далеко не исчерпана. К ней придется возвратиться. Возможно, не один раз…
Следующий на очереди — охранник. Авось, с его помощью удастся либо обнаружить лазейку к истине, либо хотя бы увеличить количество важных вопросов.
Сашка Деев вошел в прорабку, осторожно переставляя негнущиеся ноги. Будто ступал не по обычному половому настилу — по раскаленной металлической поверхности. На пороге сдернул с головы камуфляжную кепчонку. Если бы знал, как это делается, непременно согнул бы спину в старомодном поклоне. Дескать, к вашим услугам, господин начальник! Что прикажете поведать, в каком плане, кого заложить? Все исполню в точности и в соответствии с вашими желаниями.
Но Деев — современный парень, не знающий дворцового этикета. Поэтому он не поклонился и не излился в подхалимском монологе — ограничился сдергиванием с головы шапчонки и заискивающей полуулыбкой.
— Присаживайся, — доброжелательно кивнул на табурет следователь. — Устал? Дежурство тяжелое?
Сашка охотно присел, но спину попрежнему держал по стойке «смирно». Будто привязана к телу под курткой нестроганная, шершавая доска.
— Ничего, привык… Обычное дежурство…
— Тогда приступим. Фамилие, имя, отчество, год и место рождения…
Поднадоевшее заполнение «шапки» протокола вызывало у следователя, если не чувство досады, то — легкую головную боль. Ничего не поделаешь — требует узаконенная процедура. Когда недавний студент-юрист только приступал к самостоятельной работе, начальство не раз нашпиговывало его, на первый взгляд, бюрократическими наставлениями. Постепенно эти требования вошли в плоть и кровь следователя, превратились в своеобразный закон поведения.
Деев охотно отвечал на поставленные вопросы. Не иронизировал и не досадовал. Возможно, готовился к другим, более острым и опасным.
— Слышал, как подъехала ночью машина банкира? — отложил Бабурин ручку и снова просительно мигнул сышику. Дескать, выручи, друг, зафиксируй показания свидетеля.
— Слыхал… То-есть, нет…
Бабурин согнал с лица приветливую улыбку, нахмурился.
— Вот что, парень, перестань вертеть круги на тихой воде, со мной такие фокусы не проходят. Пока, слышишь, пока, я ни в чем тебя не подозреваю. В твоих силах не дать мне это сделать. Поэтому сам смотри, как вести себя и что говорить…Все же, слышал ты машину банкира или не слышал? А может быть, даже видел?
Деев поник. Пот на лице не просто выступил, как недавно у Федорова, потек ручьями, заливая глаза, капал с кончика толстого носа. Ненадолго хватило ражего парня на запирательство, не сработал заранее изобретенный замысел отделаться полупризнаниями, уйти в глухую защиту.
Впрочем, рановато поторжествовал Бабурин, зря снова ухватил положенную было на стол шариковую ручку. Деев признался в том, что… спал на дежурстве. Да, да, всю ночь благополучно прохрапел и по этой причине ничего не видел и не слышал. Так спал, что стреляй по соседству из пушек, громыхай рядом танковые колонны, играй духовой оркестр с добрым десятком во всю усердствующих барабанов — ничего бы не услышал. Тем более приглушенный рокот двигателя иномарки.
— Вечером пил?
Парень опустил повинную голову. Будто подставил шею под секиру палача.
— Да, малость выпил, — осторожно признался он. — Кто — не знаю, оставил в сторожке бутылку. Запечатанную по древнему — сургучем… Ну, я и… Приятная, зараза, крепкая… После уснул. Как провалился в черноту…
— Где бутылка? — встрепенулся следователь, будто речь шла вовсе не о примитивном стеклянном вместилище алкоголя, а о некой драгоценности. — Выбросил или кто-нибудь попросил?
Дай Бог, найти водочную тару, сделай так, господи, прояви свою власть — ничего больше просить не стану, истово молился неверующий Бабурин, пронизывая горящим взглядом потеющего свидетеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Возле въездных ворот на участок Федоров хотел было длинным гудком вызвать охранника, но Басов остановил его.
— Не беспокой людей. У меня есть ключ. Прижми машину к забору и покемарь. Освобожусь — разбужу.
И ушел, прихватив с собой обычно лежащий в бардачке пистолет.
Последовав доброму совету банкира, водитель задремал… Разбудили его оперативники.
Федоров замолчал. Вытер со лба выступивший пот. Видимо, нелегко далось ему слишком длительное повествование, не привык многословничать, раскрывать закрытую на замок душу. А может быть — другая причина? Убил хозяина, затащил в подвал, возвратился к машине и… уснул?
Дурость, а не версия, выругался про себя следователь, самый отпетый бандит, убийца десятков людей и тот не сможет безмятежно уснуть после очередного убийства.
Скверная привычка всех подозревать свойствена почти всем, связанным с расследованиями убийств, рэкета, грабежей и прочих преступлений. Поразил этот вирус и Бабурина. А как же иначе? Выстраивание и выращивание версий невозможно без «адресатов», а они, эти адресаты, всегда неизвестны, их предстоит вычислить и проявить.
— Все ясно… Сейчас дадите подписку о невыезде и можете отправляться в Москву. При необходимости вызовем повесткой.
— Подозреваете?
— А я сейчас, мил-человек, вынужден подозревать всех. Исключая, естественно, себя. Так что, не обижайтесь, не стройте из себя этакую святую невинность. Расследование покажет…
После того, как водитель покинул прорабку, Бабурин минут десять задумчиво рисовал на бумаге чертей с рожками и хвостами. Художник из него — никокой, но все же можно отметить отдаленное сходство чертячьих мордашек с характерным профилем лысого свояка, выхоленной физиономией Федорова, круглой внешностью банкира.
Между сатанинскими изображениями — короткие вопросы под порядковыми номерами.
1. Где пистолет?
2. Кто звонил?
3. Причина истерики?
Пункты походят на километровые столбы на дороге, ведущей к раскрытию преступления. Но Боже мой, сколько предстоит перелопатить фактов и фактиков, сколько пройти каменистых «тропинок» и преодолеть песчаных «холмов» пока доберешься до истины!
К тому же, следователь шестым-десятым чувством профессионала уверен — три вписанных им вопроса не охватывают ширину и глубину проблемы. Их придется, как минимум удвоить или даже утроить. Но на первых порах придется примириться с «дефицитом», исследовать то, что пришло в голову. Пункт за пунктом. Потом — возвратиться к первому, снова пройтись до конца и снова вернуться.
Вот один из них — водитель.
Никак не укладывается в голове — как можно так крепко заснуть в салоне машины, чтобы ничего не слышать и не видеть? Понятно было бы — опустошенная бутылка, неожиданный обморок. Тщательный обыск в салоне машины ничего не дал — бутылки не обнаружено. По внешности водитель — совершенно здоровый человек, следовательно, обморок тоже отпадает. Да и потом — «обмороков» длительностью в целую ночь не бывает.
Нет, нет, версия, героем которой — Федоров, далеко не исчерпана. К ней придется возвратиться. Возможно, не один раз…
Следующий на очереди — охранник. Авось, с его помощью удастся либо обнаружить лазейку к истине, либо хотя бы увеличить количество важных вопросов.
Сашка Деев вошел в прорабку, осторожно переставляя негнущиеся ноги. Будто ступал не по обычному половому настилу — по раскаленной металлической поверхности. На пороге сдернул с головы камуфляжную кепчонку. Если бы знал, как это делается, непременно согнул бы спину в старомодном поклоне. Дескать, к вашим услугам, господин начальник! Что прикажете поведать, в каком плане, кого заложить? Все исполню в точности и в соответствии с вашими желаниями.
Но Деев — современный парень, не знающий дворцового этикета. Поэтому он не поклонился и не излился в подхалимском монологе — ограничился сдергиванием с головы шапчонки и заискивающей полуулыбкой.
— Присаживайся, — доброжелательно кивнул на табурет следователь. — Устал? Дежурство тяжелое?
Сашка охотно присел, но спину попрежнему держал по стойке «смирно». Будто привязана к телу под курткой нестроганная, шершавая доска.
— Ничего, привык… Обычное дежурство…
— Тогда приступим. Фамилие, имя, отчество, год и место рождения…
Поднадоевшее заполнение «шапки» протокола вызывало у следователя, если не чувство досады, то — легкую головную боль. Ничего не поделаешь — требует узаконенная процедура. Когда недавний студент-юрист только приступал к самостоятельной работе, начальство не раз нашпиговывало его, на первый взгляд, бюрократическими наставлениями. Постепенно эти требования вошли в плоть и кровь следователя, превратились в своеобразный закон поведения.
Деев охотно отвечал на поставленные вопросы. Не иронизировал и не досадовал. Возможно, готовился к другим, более острым и опасным.
— Слышал, как подъехала ночью машина банкира? — отложил Бабурин ручку и снова просительно мигнул сышику. Дескать, выручи, друг, зафиксируй показания свидетеля.
— Слыхал… То-есть, нет…
Бабурин согнал с лица приветливую улыбку, нахмурился.
— Вот что, парень, перестань вертеть круги на тихой воде, со мной такие фокусы не проходят. Пока, слышишь, пока, я ни в чем тебя не подозреваю. В твоих силах не дать мне это сделать. Поэтому сам смотри, как вести себя и что говорить…Все же, слышал ты машину банкира или не слышал? А может быть, даже видел?
Деев поник. Пот на лице не просто выступил, как недавно у Федорова, потек ручьями, заливая глаза, капал с кончика толстого носа. Ненадолго хватило ражего парня на запирательство, не сработал заранее изобретенный замысел отделаться полупризнаниями, уйти в глухую защиту.
Впрочем, рановато поторжествовал Бабурин, зря снова ухватил положенную было на стол шариковую ручку. Деев признался в том, что… спал на дежурстве. Да, да, всю ночь благополучно прохрапел и по этой причине ничего не видел и не слышал. Так спал, что стреляй по соседству из пушек, громыхай рядом танковые колонны, играй духовой оркестр с добрым десятком во всю усердствующих барабанов — ничего бы не услышал. Тем более приглушенный рокот двигателя иномарки.
— Вечером пил?
Парень опустил повинную голову. Будто подставил шею под секиру палача.
— Да, малость выпил, — осторожно признался он. — Кто — не знаю, оставил в сторожке бутылку. Запечатанную по древнему — сургучем… Ну, я и… Приятная, зараза, крепкая… После уснул. Как провалился в черноту…
— Где бутылка? — встрепенулся следователь, будто речь шла вовсе не о примитивном стеклянном вместилище алкоголя, а о некой драгоценности. — Выбросил или кто-нибудь попросил?
Дай Бог, найти водочную тару, сделай так, господи, прояви свою власть — ничего больше просить не стану, истово молился неверующий Бабурин, пронизывая горящим взглядом потеющего свидетеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67