Когда мы могли бы подъехать?
Трубка с минуту помолчала, было слышно, как собеседник куда-то звонит и с кем-то разговаривает, а потом вежливый голос ответил:
— Вас кто-то ввел в заблуждение, мы никакой операции вчера не проводили.
— Да я же сам все видел, — удивился Веня. — Как же так? У нас кассета есть!
— Извините, — ответил голос, и на другом конце положили трубку.
ГЛАВА 1. ДАЕШЬ «СВОБОДНЫЙ ВЫПУСК»!
Среди безликих коробок многоэтажек зной казался особенно сильным. В советские времена комплекс панельных сооружений на Большом Кисельном переулке возле Большой Лубянки имел одного хозяина. С распадом системы и оберегавшей ее «конторы» под крылом воцарившейся семейки расцвел пышный букет ведомств, систем и агентств, стремящихся урвать от родительского тела бывшего комитета и госбюджета кусок пожирнее. При этом основным критерием становилась не целесообразность наличия в государстве определенной службы, а личная преданность ее руководителя «большому папе» и желание откреститься от компрометирующего советского прошлого. Всплывшая на мутной волне «демократии» власть боялась прежней «конторы» и старательно дробила некогда единое ведомство, имевшее министерский статус. Власть предержащие стремились создать систему противовесов, позволяющую удержаться на плаву, не замечая того, что с распадом конторы развалилась и единая система контроля. Наследники грозного ведомства с азартом молодых крокодилов старались пожрать соседей и закрепиться на отвоеванном пространстве, не упуская при случае возможности тяпнуть руку, протягивающую кусок жирного мяса.
Лучи заходящего светила окрашивали бетонные стены в розово-красные тона. На Москву опускался душный летний вечер. От асфальта, смоченного тощей струей из оранжевой поливальной машины, поднималось дрожащее марево. Уже две недели стояла жуткая жара, и накалившиеся за день бетонные «джунгли» не успевали остывать за короткие ночные часы. Улицы заполнялись нарастающим гулом. Спешили по тротуарам прохожие, надрывно завывали клаксона застрявших в пробках автомобилей. У всех в столице были свои дела. Кого-то ждала работа, кого-то отдых. Давыдов приехал в столицу, чтобы решить проблему с распределением после учебы в академии. Прошло уже три недели с той поры, как звенящий орденами и медалями, благоухающий одеколоном и жевательной резинкой (позади у каждого осталась веселая ночь после защиты диплома) строй чеканным шагом прошел вдоль порога ставшего родным здания на Тихорецком проспекте, а у майора все еще не было определено место службы. Впрочем, начались проблемы задолго до выпуска, еще при его поступлении в Военную академию связи. Поступление совпало по времени с расформированием части, в которой капитан Давыдов проходил службу, поэтому подготовку к экзаменам пришлось сочетать со сдачей техники, оружия, распределением любимого л/с и передачей казарменного фонда. Экзамены он все-таки умудрился не завалить, получил свои четверки, а вот со сдачей нормативов по физической подготовке дело оказалось хуже. На трехкилометровом кроссе приплелся далеко не первым (после карельских приключений организм еще не успел восстановиться), не уложился в норматив и соответственно не прошел по конкурсу. Согласно приказу Грачева все офицеры сокращаемых частей, имели право внеконкурсного зачисления. Но, во-первых, об этом приказе Давыдов не знал (по заведенной в кадрах Вооруженных Сил традиции приказы, оговаривающие увеличение прав л /с армии и флота до этого самого личного состава доводить не торопятся; а вот приказы и директивы, несущие увеличение обязанностей обычно доводят в день поступления в часть и как правило «под роспись» в листке ознакомления). А во-вторых, одновременно с сокращением его бригады, разогнали и управление армии, в которую она входила. Армейским кадровикам, занятым собственным «трудоустройством», было, мягко говоря, не до капитана. В академии полковник, набирающий первый курс, предложил Анатолию быть зачисленным в учебную группу от недавно сформированной из осколков комитета структуры, которую ее основатели назвали агентством. Название они своему детищу дали то ли в подражание американскому АНБ, то ли для того, чтобы никто не заподозрил их в связях с бывшей конторой. Давыдов попросил время на раздумье и направился звонить своему бывшему начальству. Переходить в другое ведомство особого желания у него не было. Начальник связи армии, на которого вышел капитан по каналам дальней связи, тяжело вздохнул в трубку и сказал: «Ты, вот что, Анатолий, поступай на любых условиях, а потом я тебя вытащу». На следующее утро Давыдов пошел сдаваться. На этот раз он беседовал с незнакомым дядечкой в сером костюме. Дядечка представился подполковником агентства и обрадовал Давыдова радужными перспективами: агентство расширялось, формировало авиационные структуры, и такие специалисты, как Давыдов, как нельзя кстати. Услышав заверение, что по окончании академии служить он будет по привычному профилю, Анатолий согласился на перевод в новое ведомство. Из кабинета он выходил, раздумывая, как теперь себя называть: специалистом или агентом? Все же агентство, а не министерство. Впрочем, вскоре началась учеба. Группа на первый взгляд казалась самой обычной, и капитан даже забыл о переходе в «иную ипостась». Вспомнить об этом пришлось ближе к выпуску, когда на курс зачастили «покупатели», и в канцелярию начальника (уже другого полковника, первый уволился в запас) стали по одному вызывать завтрашних выпускников. Только группа Анатолия оставалась в полном неведении относительно своей судьбы. Приехали кадровики и от бывшего Давыдовского ведомства. Полковник в летной форме из главного штаба ПВО развел руками и сказал Давыдову, что помочь ничем не может. Забрать человека из другого ведомства не входит в его полномочия. Наконец появился «покупатель» и от агентства. Накануне госэкзаменов нарисовался юнец в мятом легком костюме с галстуком «пожар в джунглях» и московскими замашками. Он расспросил курсантов об их желаниях и предложил им места «не столь отдаленные от границ империи». В беседе с Давыдовым юнец сообщил, что никакой авиации в агентстве не было и нет и что профиль служебной деятельности придется изменить. В конце разговора он еще раз записал пожелания выпускников о том, где бы они хотели служить, заодно намекнув, что исполнение этих пожеланий, скорее всего, маловероятно. И был таков. Группа была разношерстная, половину ее составляли бывшие «армейцы» вроде Анатолия и поступали они примерно на тех же условиях, другую часть образовывали офицеры, поступавшие уже из агентства. Кстати, перед самым выпуском стала известна весьма интересная история трехлетней давности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Трубка с минуту помолчала, было слышно, как собеседник куда-то звонит и с кем-то разговаривает, а потом вежливый голос ответил:
— Вас кто-то ввел в заблуждение, мы никакой операции вчера не проводили.
— Да я же сам все видел, — удивился Веня. — Как же так? У нас кассета есть!
— Извините, — ответил голос, и на другом конце положили трубку.
ГЛАВА 1. ДАЕШЬ «СВОБОДНЫЙ ВЫПУСК»!
Среди безликих коробок многоэтажек зной казался особенно сильным. В советские времена комплекс панельных сооружений на Большом Кисельном переулке возле Большой Лубянки имел одного хозяина. С распадом системы и оберегавшей ее «конторы» под крылом воцарившейся семейки расцвел пышный букет ведомств, систем и агентств, стремящихся урвать от родительского тела бывшего комитета и госбюджета кусок пожирнее. При этом основным критерием становилась не целесообразность наличия в государстве определенной службы, а личная преданность ее руководителя «большому папе» и желание откреститься от компрометирующего советского прошлого. Всплывшая на мутной волне «демократии» власть боялась прежней «конторы» и старательно дробила некогда единое ведомство, имевшее министерский статус. Власть предержащие стремились создать систему противовесов, позволяющую удержаться на плаву, не замечая того, что с распадом конторы развалилась и единая система контроля. Наследники грозного ведомства с азартом молодых крокодилов старались пожрать соседей и закрепиться на отвоеванном пространстве, не упуская при случае возможности тяпнуть руку, протягивающую кусок жирного мяса.
Лучи заходящего светила окрашивали бетонные стены в розово-красные тона. На Москву опускался душный летний вечер. От асфальта, смоченного тощей струей из оранжевой поливальной машины, поднималось дрожащее марево. Уже две недели стояла жуткая жара, и накалившиеся за день бетонные «джунгли» не успевали остывать за короткие ночные часы. Улицы заполнялись нарастающим гулом. Спешили по тротуарам прохожие, надрывно завывали клаксона застрявших в пробках автомобилей. У всех в столице были свои дела. Кого-то ждала работа, кого-то отдых. Давыдов приехал в столицу, чтобы решить проблему с распределением после учебы в академии. Прошло уже три недели с той поры, как звенящий орденами и медалями, благоухающий одеколоном и жевательной резинкой (позади у каждого осталась веселая ночь после защиты диплома) строй чеканным шагом прошел вдоль порога ставшего родным здания на Тихорецком проспекте, а у майора все еще не было определено место службы. Впрочем, начались проблемы задолго до выпуска, еще при его поступлении в Военную академию связи. Поступление совпало по времени с расформированием части, в которой капитан Давыдов проходил службу, поэтому подготовку к экзаменам пришлось сочетать со сдачей техники, оружия, распределением любимого л/с и передачей казарменного фонда. Экзамены он все-таки умудрился не завалить, получил свои четверки, а вот со сдачей нормативов по физической подготовке дело оказалось хуже. На трехкилометровом кроссе приплелся далеко не первым (после карельских приключений организм еще не успел восстановиться), не уложился в норматив и соответственно не прошел по конкурсу. Согласно приказу Грачева все офицеры сокращаемых частей, имели право внеконкурсного зачисления. Но, во-первых, об этом приказе Давыдов не знал (по заведенной в кадрах Вооруженных Сил традиции приказы, оговаривающие увеличение прав л /с армии и флота до этого самого личного состава доводить не торопятся; а вот приказы и директивы, несущие увеличение обязанностей обычно доводят в день поступления в часть и как правило «под роспись» в листке ознакомления). А во-вторых, одновременно с сокращением его бригады, разогнали и управление армии, в которую она входила. Армейским кадровикам, занятым собственным «трудоустройством», было, мягко говоря, не до капитана. В академии полковник, набирающий первый курс, предложил Анатолию быть зачисленным в учебную группу от недавно сформированной из осколков комитета структуры, которую ее основатели назвали агентством. Название они своему детищу дали то ли в подражание американскому АНБ, то ли для того, чтобы никто не заподозрил их в связях с бывшей конторой. Давыдов попросил время на раздумье и направился звонить своему бывшему начальству. Переходить в другое ведомство особого желания у него не было. Начальник связи армии, на которого вышел капитан по каналам дальней связи, тяжело вздохнул в трубку и сказал: «Ты, вот что, Анатолий, поступай на любых условиях, а потом я тебя вытащу». На следующее утро Давыдов пошел сдаваться. На этот раз он беседовал с незнакомым дядечкой в сером костюме. Дядечка представился подполковником агентства и обрадовал Давыдова радужными перспективами: агентство расширялось, формировало авиационные структуры, и такие специалисты, как Давыдов, как нельзя кстати. Услышав заверение, что по окончании академии служить он будет по привычному профилю, Анатолий согласился на перевод в новое ведомство. Из кабинета он выходил, раздумывая, как теперь себя называть: специалистом или агентом? Все же агентство, а не министерство. Впрочем, вскоре началась учеба. Группа на первый взгляд казалась самой обычной, и капитан даже забыл о переходе в «иную ипостась». Вспомнить об этом пришлось ближе к выпуску, когда на курс зачастили «покупатели», и в канцелярию начальника (уже другого полковника, первый уволился в запас) стали по одному вызывать завтрашних выпускников. Только группа Анатолия оставалась в полном неведении относительно своей судьбы. Приехали кадровики и от бывшего Давыдовского ведомства. Полковник в летной форме из главного штаба ПВО развел руками и сказал Давыдову, что помочь ничем не может. Забрать человека из другого ведомства не входит в его полномочия. Наконец появился «покупатель» и от агентства. Накануне госэкзаменов нарисовался юнец в мятом легком костюме с галстуком «пожар в джунглях» и московскими замашками. Он расспросил курсантов об их желаниях и предложил им места «не столь отдаленные от границ империи». В беседе с Давыдовым юнец сообщил, что никакой авиации в агентстве не было и нет и что профиль служебной деятельности придется изменить. В конце разговора он еще раз записал пожелания выпускников о том, где бы они хотели служить, заодно намекнув, что исполнение этих пожеланий, скорее всего, маловероятно. И был таков. Группа была разношерстная, половину ее составляли бывшие «армейцы» вроде Анатолия и поступали они примерно на тех же условиях, другую часть образовывали офицеры, поступавшие уже из агентства. Кстати, перед самым выпуском стала известна весьма интересная история трехлетней давности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71