Со своих мест, сидя за столом «Зеебург» на платформе, Август и Вилли могли наблюдать за этими двумя световыми пятнами сквозь крышку стола. Одно световое пятно было красным, другое – синим. Задача Августа и Вилли состояла в том, чтобы подвести эти два световых пятна как можно ближе друг к другу. Когда это достигалось, немецкий ночной истребитель мог обнаружить бомбардировщик противника и наблюдать за ним при помощи своей бортовой радиолокационной станции, а в светлую лунную ночь летчик-истребитель мог наблюдать бомбардировщик даже визуально.
В Т-образном бараке было темно. На столе «Зеебург» пока не видно было никаких световых сигналов, ибо самолет противника находился в это время за пределами дальности– действия радиолокационных станций «Вюрцбург». Август взглянул на крупномасштабную карту на стене. Радиолокационная станция «Фрейя» каждые несколько минут передавала координаты приближающегося бомбардировочного соединения. Соединение шло прямо на станцию Августа Баха.
Раздался приглушенный телефонный звонок.
– Два наших самолета в воздухе, – доложил взявший трубку Вилли.
– Передайте на станцию «Вюрцбург» синий: сканировать для них в секторе от пятидесяти до семидесяти градусов, – приказал Август.
Вилли Рейнеке нервно покусывал ногти. Август улыбался. Это были самые напряженные минуты. Они много раз так же вот обнаруживали английские бомбардировщики во время их сосредоточения над своим берегом, но чаще всего англичане летели затем в другом направлении. Радиолокационная станция «Горностай» обслуживала лишь один небольшой участок протяженной прибрежной полосы, и если английские самолеты не направлялись прямо в Рур, то они проходили за пределами зоны действия станции.
– А вот начинаются и радиопомехи, – пробормотал Вилли и затем уже официальным тоном продолжал: – В воздухе работает станция радиопомех, направленная на «Фрейю». Широкой полосой в общем направлении двести девяносто градусов. Направление постоянное, интенсивность возрастает. Самолет – постановщик электронных помех, должно быть, летит прямо на нас.
– Скоро они будут в пределах дальности действия «Вюрцбурга».
– Слава богу, этим-то они помешать не смогут.
– О, теперь надо ждать каждую ночь. Они вот-вот окажутся способными помешать и этим станциям, Вилли.
Со своего места Август одинаково хорошо видел и стол, и стену позади него. Карта охватывала район от Восточной Англии до Франкфурта. Теперь, после раннего предупреждения, боевую готовность объявили и на других участках, и они засветились на стеклянной карте ярким зеленым светом.
Вилли измерял на столе какое-то расстояние, когда услышал сообщение:
– Первый ночной истребитель над нами.
– Пошлите его прямо в море на предел дальности действия «Вюрцбурга», – приказал Август. – На какой он высоте?
– Пятнадцать тысяч футов, все еще поднимается.
– Пусть поднимется на максимальную высоту, Вилли. Высота – это уже половина победы.
– Итак, вы, стало быть, должны мне восемь миллионов триста тысяч восемьдесят марок, – сказал Левенгерц, расставляя шахматы для новой партии.
– Деньги у меня в других брюках, – ответил Кокке.
Левенгерц обвел взглядом помещение для дежурных экипажей. Летчики развалились в самых разных позах: волосы не причесаны, галстуки расслаблены, ноги задраны на стулья. Тем не менее если в громкоговорителе раздастся негромкий двойной щелчок – сигнал тревоги, – все они тотчас же окажутся на ногах, с уже надетыми шлемофонами, с болтающимися разъемами, патрубками и шнурами, делающими их составной частью машин – ночных истребителей.
Кокке сделал первый ход, и они начали новую партию.
– Только уж не мат со второго хода, Кокке! Вы недооцениваете меня.
– Никогда, герр обер-лейтенант! Все или ничего. Когда взлетает первый самолет?
– Очень хорошо, – медленно произнес Левенгерц. – В час.
– В час?
– Короткая летняя ночь с полной луной означает полет на короткое расстояние, а это, в свою очередь, означает Рур. Чтобы вернуться до рассвета и оставить время для потерявших ориентировку самолетов, они, вероятно, назначили удар по цели на два часа. «Ланкастер» летит со скоростью двухсот двадцати пяти миль в час. Значит, он пройдет над английским побережьем в час "Ч" минус пятьдесят минут. Хорошо работающая радиолокационная станция типа «Фрейя» обнаружит его приблизительно на этом этапе, но, пока они доложат туда да сюда, будет пятнадцать минут второго.
– Стало быть, у нас остается пятьдесят минут, – сказал Кокке. – А вы видели сегодня после обеда нашего друга, аэродромного врача?
– Видел, и у него необыкновенно бравый вид, – ответил Левенгерц. – Он готов на все, лишь бы замять эту неприятную историю.
– Я надеялся на его помощь… Гиммелю, я имею в виду.
– Он заинтересован только в помощи самому себе. Доктор, конечно, мог кое-что предпринять в связи с пропажей секретного документа, не обращаясь в тайную полицию, но он обрадовался возможности показать, каким он является лояльным и преданным нацистом. На его помощь надеяться нечего, – сказал Левенгерц.
Кокке взглянул на него и, приободренный позицией Левенгерца, предложил:
– Допустим, что оба мы вступимся за Гиммеля. Вы барон и первоклассный летчик-истребитель, а я смог бы, пожалуй, склонить на нашу сторону и старика.
– Реденбахера? Мало вероятно.
– И для вас мало вероятно?
– Послушайте… – начал Левенгерц. Он засмеялся, как бы протестуя и скрывая за смехом свое замешательство. – Не надо возлагать это на меня прямо вот здесь и сейчас. Разве нельзя поговорить об этом завтра?
– А что это даст? Нельзя же решительно все откладывать на завтра, герр обер-лейтенант.
– Гиммель тоже так говорил.
– Точно. – Кокке задумчиво погладил свою короткую бородку.
Из громкоговорителя послышался щелчок: это оператор на командно-диспетчерском пункте включил микрофон.
– Вам нужно было держать пари со мной, Кокке. Я был неправ. Англичане вылетели раньше.
Кокке ничего на это не ответил. Левенгерц еще раз окинул взглядом все помещение. Каждый находившийся здесь летчик испытывал нервное напряжение. Помещение освещалось тусклыми красными лампочками. Света едва хватало, чтобы играть в шахматы. В дальнем конце помещения стоял большой стеклянный аквариум. В нем лениво плавала какая-то рыбка из тропических вод. Левенгерц помнил тот день, когда привезли этот аквариум. Его доставили сюда по приказу высшего командования. В то время вся эскадрилья испытывала острую нехватку в боеприпасах для истребителей, но никакими мольбами и просьбами не удалось тогда добиться, чтобы этот же грузовик доставил боеприпасы.
Левенгерц помнил и зимние бои под Москвой, когда солдаты были одеты в легкую летнюю форму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
В Т-образном бараке было темно. На столе «Зеебург» пока не видно было никаких световых сигналов, ибо самолет противника находился в это время за пределами дальности– действия радиолокационных станций «Вюрцбург». Август взглянул на крупномасштабную карту на стене. Радиолокационная станция «Фрейя» каждые несколько минут передавала координаты приближающегося бомбардировочного соединения. Соединение шло прямо на станцию Августа Баха.
Раздался приглушенный телефонный звонок.
– Два наших самолета в воздухе, – доложил взявший трубку Вилли.
– Передайте на станцию «Вюрцбург» синий: сканировать для них в секторе от пятидесяти до семидесяти градусов, – приказал Август.
Вилли Рейнеке нервно покусывал ногти. Август улыбался. Это были самые напряженные минуты. Они много раз так же вот обнаруживали английские бомбардировщики во время их сосредоточения над своим берегом, но чаще всего англичане летели затем в другом направлении. Радиолокационная станция «Горностай» обслуживала лишь один небольшой участок протяженной прибрежной полосы, и если английские самолеты не направлялись прямо в Рур, то они проходили за пределами зоны действия станции.
– А вот начинаются и радиопомехи, – пробормотал Вилли и затем уже официальным тоном продолжал: – В воздухе работает станция радиопомех, направленная на «Фрейю». Широкой полосой в общем направлении двести девяносто градусов. Направление постоянное, интенсивность возрастает. Самолет – постановщик электронных помех, должно быть, летит прямо на нас.
– Скоро они будут в пределах дальности действия «Вюрцбурга».
– Слава богу, этим-то они помешать не смогут.
– О, теперь надо ждать каждую ночь. Они вот-вот окажутся способными помешать и этим станциям, Вилли.
Со своего места Август одинаково хорошо видел и стол, и стену позади него. Карта охватывала район от Восточной Англии до Франкфурта. Теперь, после раннего предупреждения, боевую готовность объявили и на других участках, и они засветились на стеклянной карте ярким зеленым светом.
Вилли измерял на столе какое-то расстояние, когда услышал сообщение:
– Первый ночной истребитель над нами.
– Пошлите его прямо в море на предел дальности действия «Вюрцбурга», – приказал Август. – На какой он высоте?
– Пятнадцать тысяч футов, все еще поднимается.
– Пусть поднимется на максимальную высоту, Вилли. Высота – это уже половина победы.
– Итак, вы, стало быть, должны мне восемь миллионов триста тысяч восемьдесят марок, – сказал Левенгерц, расставляя шахматы для новой партии.
– Деньги у меня в других брюках, – ответил Кокке.
Левенгерц обвел взглядом помещение для дежурных экипажей. Летчики развалились в самых разных позах: волосы не причесаны, галстуки расслаблены, ноги задраны на стулья. Тем не менее если в громкоговорителе раздастся негромкий двойной щелчок – сигнал тревоги, – все они тотчас же окажутся на ногах, с уже надетыми шлемофонами, с болтающимися разъемами, патрубками и шнурами, делающими их составной частью машин – ночных истребителей.
Кокке сделал первый ход, и они начали новую партию.
– Только уж не мат со второго хода, Кокке! Вы недооцениваете меня.
– Никогда, герр обер-лейтенант! Все или ничего. Когда взлетает первый самолет?
– Очень хорошо, – медленно произнес Левенгерц. – В час.
– В час?
– Короткая летняя ночь с полной луной означает полет на короткое расстояние, а это, в свою очередь, означает Рур. Чтобы вернуться до рассвета и оставить время для потерявших ориентировку самолетов, они, вероятно, назначили удар по цели на два часа. «Ланкастер» летит со скоростью двухсот двадцати пяти миль в час. Значит, он пройдет над английским побережьем в час "Ч" минус пятьдесят минут. Хорошо работающая радиолокационная станция типа «Фрейя» обнаружит его приблизительно на этом этапе, но, пока они доложат туда да сюда, будет пятнадцать минут второго.
– Стало быть, у нас остается пятьдесят минут, – сказал Кокке. – А вы видели сегодня после обеда нашего друга, аэродромного врача?
– Видел, и у него необыкновенно бравый вид, – ответил Левенгерц. – Он готов на все, лишь бы замять эту неприятную историю.
– Я надеялся на его помощь… Гиммелю, я имею в виду.
– Он заинтересован только в помощи самому себе. Доктор, конечно, мог кое-что предпринять в связи с пропажей секретного документа, не обращаясь в тайную полицию, но он обрадовался возможности показать, каким он является лояльным и преданным нацистом. На его помощь надеяться нечего, – сказал Левенгерц.
Кокке взглянул на него и, приободренный позицией Левенгерца, предложил:
– Допустим, что оба мы вступимся за Гиммеля. Вы барон и первоклассный летчик-истребитель, а я смог бы, пожалуй, склонить на нашу сторону и старика.
– Реденбахера? Мало вероятно.
– И для вас мало вероятно?
– Послушайте… – начал Левенгерц. Он засмеялся, как бы протестуя и скрывая за смехом свое замешательство. – Не надо возлагать это на меня прямо вот здесь и сейчас. Разве нельзя поговорить об этом завтра?
– А что это даст? Нельзя же решительно все откладывать на завтра, герр обер-лейтенант.
– Гиммель тоже так говорил.
– Точно. – Кокке задумчиво погладил свою короткую бородку.
Из громкоговорителя послышался щелчок: это оператор на командно-диспетчерском пункте включил микрофон.
– Вам нужно было держать пари со мной, Кокке. Я был неправ. Англичане вылетели раньше.
Кокке ничего на это не ответил. Левенгерц еще раз окинул взглядом все помещение. Каждый находившийся здесь летчик испытывал нервное напряжение. Помещение освещалось тусклыми красными лампочками. Света едва хватало, чтобы играть в шахматы. В дальнем конце помещения стоял большой стеклянный аквариум. В нем лениво плавала какая-то рыбка из тропических вод. Левенгерц помнил тот день, когда привезли этот аквариум. Его доставили сюда по приказу высшего командования. В то время вся эскадрилья испытывала острую нехватку в боеприпасах для истребителей, но никакими мольбами и просьбами не удалось тогда добиться, чтобы этот же грузовик доставил боеприпасы.
Левенгерц помнил и зимние бои под Москвой, когда солдаты были одеты в легкую летнюю форму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54