Об этих бумагах его специально предупреждал Миша.
Как верно рассчитал Миша, именно Вадим должен был сделать необходимое распоряжение в Ивангороде. Если бы сама Наташа стала этим заниматься, это показалось бы окружающим неестественным. Ей следовало изображать скорбящую вдову и не отвлекаться на улаживание формальностей.
После оформления бумаг Вадим на всякий случай с приятной гримасой сунул стодолларовую купюру в карман следователя.
Тот мрачно посмотрел на Вадика и недоуменно спросил:
— Зачем? За что?
— Помянете дорогого покойничка, — ласково попросил Вадим. — Так принято.
Человек умер, вы им занимались. Спасибо вам за хлопоты — что нашли, что нас позвали. Наша вам искренняя благодарность.
Вадим умел найти нужные в подобных ситуациях слова. Главное — не молчать, а перманентно что-нибудь говорить. Что именно, не так важно. Лишь бы много говорить и не смотреть при этом в глаза.
Следователь вздохнул и оставил деньги себе. Не такая у него большая зарплата, чтобы отказываться от ста долларов. В конце концов, он ведь не нарушил служебных инструкций ради этих денег. Взятка, как трактует кодекс, это «выполнение или невыполнение в интересах взяткодателя служебных обязанностей».
Следователь не сделал ничего предосудительного.
Вадим завершил оформление документов, и они с Наташей поехали обратно в Петербург.
Через два дня тело утопленника привезли в Питер и похоронили в закрытом гробу. На похоронах было много народу, в том числе партнеры и компаньоны Игоря.
Все явились в черных галстуках, с букетами цветов и выразили рыдающей богатой вдове глубокие соболезнования. Думали, правда, многие о другом — кто теперь займет место Игоря и с кем придется иметь дело.
Это были очень важные вопросы — ведь Игорь владел контрольным пакетом акций фирмы, и после его смерти наследники могли безраздельно всем распоряжаться.
Наташа поначалу взяла дело в свои руки. Правда, хватило ее ненадолго. Она потребовала, чтобы на место исполнительного директора вновь был назначен Миша, что и было сделано. Кто станет спорить с владелицей контрольного пакета акций?
Себе дороже. Тем более что Наташа и Миша тщательно скрывали свои отношения.
А если бы даже и не скрывали, кого это может интересовать в наше время?
Всех гораздо больше волновала судьба фирмы. Бывшие партнеры Игоря опасались неясности и отсутствия управления. Однако этого не произошло. Миша потребовал, чтобы Наташа передала ему в управление фирму, на что она, конечно, согласилась.
Как только это решение было объявлено и Миша взял бразды правления в свои руки, наступила некоторая определенность, и больше никто уже не интересовался, что же случилось с Игорем и как это его новая жена так быстро нашла ему замену.
Конечно, если бы возбудили уголовное дело по факту гибели Игоря, да им бы занялся хороший следователь, сразу возникли бы вопросы. И, наверное, довольно быстро нашлись бы и ответы. Но неистовые опера все устремились на экран и там хорошо обжились, а реальным работникам милиции не было дела до гибели очередного бизнесмена. В этом плане расчет Миши и Наташи вполне оправдался.
Что же касается ивангородского следователя, то он все-таки какое-то время испытывал неловкость, вспоминая об этом случае. Особенно тягостно было говорить с людьми из-под Гдова, которые побывали у него спустя неделю после Наташи. Они рассказали, что их родственник поехал ловить рыбу в Нарве, да так и не вернулся. По их описаниям одежды и внешнего вида пропавшего следователь догадался, что это и был тот утопленник, которого якобы опознала жена Игоря.
Но труп был уже отвезен в Питер и похоронен, акт составлен, а на сто долларов куплено красивое весеннее пальтишко для старшей дочери.
Изменить было ничего невозможно. И следователь решил не мучить себя и забыть о происшедшем. Правда, он пообещал родственникам заняться поисками пропавшего рыбака. Как же иначе? Нельзя лишать людей последней надежды…
* * *
Машина рухнула с обрыва и тяжело ударилась о камни. Как ни странно, Игорю показалось, что прошла целая вечность до того момента, как тело обожгла ледяная вода, хлынувшая в салон автомобиля.
Машина стремительно погружалась. Сделав невероятное усилие, Игорь рванулся влево, туда, где располагалась дверца, накрепко закрытая Мишей буквально минуту назад.
«Если заклинило при ударе, то все», — успел подумать Игорь. Если дверца не поддастся, то выбраться из машины он не сможет.
В этот момент Игорь почему-то не испытал страха. Он вообще находился как бы по ту сторону добра и зла. В некотором смысле он был уже мертв. Жизнь оставила его тогда, когда Миша связывал руки, а Наташа, тыча каблуком туфли в лицо, визгливо кричала: «Добей его, он ползет!»
Вот тогда Игорь и умер, а теперь он существовал, видно, в другом измерении. Рванувшись в сторону дверцы, он вдруг почувствовал, что ее вообще нет. Машина упала боком, и дверцу вышибло от сильного удара. Именно с этой стороны и хлестала вода, заполняя кабину.
Игорь ничего не видел, в глазах по-прежнему было темно. Он просто размахивал руками, бестолково тыкался, стараясь выбраться из салона машины.
«Всплыть, надо плыть наверх… — стучало в голове. — Всплыть скорее, а то захлебнусь».
Игорь старался активно работать руками, пытаясь двигаться в том направлении, где, по его представлениям, находилась поверхность. Тело плохо его слушалось, руки-ноги были будто ватные.
Внезапно течением его швырнуло, он больно ударился о прибрежные камни.
Сознание то уходило, то возвращалось. Он ничего не видел — видно, утратил зрение то ли от удара бутылкой по голове, то ли при падении машины на камни.
Он не мог управлять своим телом — его попросту несло течением, переворачивая, крутя, опрокидывая. Несколько раз его сильно било о камни. Он чувствовал боль, но не концентрировался на этих ощущениях. Главное, сказал он себе, надо выплыть. Вернее, приказать себе он не мог, хотя к нему вдруг вернулась, казалось, навсегда утраченная воля к жизни.
Это было неосознанное чувство — тело само по себе, повинуясь инстинкту, пыталось бороться за жизнь. Сознание почти не участвовало в этом процессе, только тело — взмахи руками, движения ног, легкие, жаждущие воздуха…
Тьма — свет, тьма — свет. Сколько раз это чередовалось, он не мог определить. Как долго его тело неслось по реке, как больно его било о прибрежные камни… Сколько раз он захлебывался и, казалось, вновь умирал…
Игорь не осознавал себя. Он не был уверен, что все происходящее с ним — это земная жизнь, а не путь в бесконечность. В конце концов, ведь никто не знает, как выглядит этот путь. Некоторые говорят, что это темный туннель, по которому человек летит до тех пор, пока не увидит впереди свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Как верно рассчитал Миша, именно Вадим должен был сделать необходимое распоряжение в Ивангороде. Если бы сама Наташа стала этим заниматься, это показалось бы окружающим неестественным. Ей следовало изображать скорбящую вдову и не отвлекаться на улаживание формальностей.
После оформления бумаг Вадим на всякий случай с приятной гримасой сунул стодолларовую купюру в карман следователя.
Тот мрачно посмотрел на Вадика и недоуменно спросил:
— Зачем? За что?
— Помянете дорогого покойничка, — ласково попросил Вадим. — Так принято.
Человек умер, вы им занимались. Спасибо вам за хлопоты — что нашли, что нас позвали. Наша вам искренняя благодарность.
Вадим умел найти нужные в подобных ситуациях слова. Главное — не молчать, а перманентно что-нибудь говорить. Что именно, не так важно. Лишь бы много говорить и не смотреть при этом в глаза.
Следователь вздохнул и оставил деньги себе. Не такая у него большая зарплата, чтобы отказываться от ста долларов. В конце концов, он ведь не нарушил служебных инструкций ради этих денег. Взятка, как трактует кодекс, это «выполнение или невыполнение в интересах взяткодателя служебных обязанностей».
Следователь не сделал ничего предосудительного.
Вадим завершил оформление документов, и они с Наташей поехали обратно в Петербург.
Через два дня тело утопленника привезли в Питер и похоронили в закрытом гробу. На похоронах было много народу, в том числе партнеры и компаньоны Игоря.
Все явились в черных галстуках, с букетами цветов и выразили рыдающей богатой вдове глубокие соболезнования. Думали, правда, многие о другом — кто теперь займет место Игоря и с кем придется иметь дело.
Это были очень важные вопросы — ведь Игорь владел контрольным пакетом акций фирмы, и после его смерти наследники могли безраздельно всем распоряжаться.
Наташа поначалу взяла дело в свои руки. Правда, хватило ее ненадолго. Она потребовала, чтобы на место исполнительного директора вновь был назначен Миша, что и было сделано. Кто станет спорить с владелицей контрольного пакета акций?
Себе дороже. Тем более что Наташа и Миша тщательно скрывали свои отношения.
А если бы даже и не скрывали, кого это может интересовать в наше время?
Всех гораздо больше волновала судьба фирмы. Бывшие партнеры Игоря опасались неясности и отсутствия управления. Однако этого не произошло. Миша потребовал, чтобы Наташа передала ему в управление фирму, на что она, конечно, согласилась.
Как только это решение было объявлено и Миша взял бразды правления в свои руки, наступила некоторая определенность, и больше никто уже не интересовался, что же случилось с Игорем и как это его новая жена так быстро нашла ему замену.
Конечно, если бы возбудили уголовное дело по факту гибели Игоря, да им бы занялся хороший следователь, сразу возникли бы вопросы. И, наверное, довольно быстро нашлись бы и ответы. Но неистовые опера все устремились на экран и там хорошо обжились, а реальным работникам милиции не было дела до гибели очередного бизнесмена. В этом плане расчет Миши и Наташи вполне оправдался.
Что же касается ивангородского следователя, то он все-таки какое-то время испытывал неловкость, вспоминая об этом случае. Особенно тягостно было говорить с людьми из-под Гдова, которые побывали у него спустя неделю после Наташи. Они рассказали, что их родственник поехал ловить рыбу в Нарве, да так и не вернулся. По их описаниям одежды и внешнего вида пропавшего следователь догадался, что это и был тот утопленник, которого якобы опознала жена Игоря.
Но труп был уже отвезен в Питер и похоронен, акт составлен, а на сто долларов куплено красивое весеннее пальтишко для старшей дочери.
Изменить было ничего невозможно. И следователь решил не мучить себя и забыть о происшедшем. Правда, он пообещал родственникам заняться поисками пропавшего рыбака. Как же иначе? Нельзя лишать людей последней надежды…
* * *
Машина рухнула с обрыва и тяжело ударилась о камни. Как ни странно, Игорю показалось, что прошла целая вечность до того момента, как тело обожгла ледяная вода, хлынувшая в салон автомобиля.
Машина стремительно погружалась. Сделав невероятное усилие, Игорь рванулся влево, туда, где располагалась дверца, накрепко закрытая Мишей буквально минуту назад.
«Если заклинило при ударе, то все», — успел подумать Игорь. Если дверца не поддастся, то выбраться из машины он не сможет.
В этот момент Игорь почему-то не испытал страха. Он вообще находился как бы по ту сторону добра и зла. В некотором смысле он был уже мертв. Жизнь оставила его тогда, когда Миша связывал руки, а Наташа, тыча каблуком туфли в лицо, визгливо кричала: «Добей его, он ползет!»
Вот тогда Игорь и умер, а теперь он существовал, видно, в другом измерении. Рванувшись в сторону дверцы, он вдруг почувствовал, что ее вообще нет. Машина упала боком, и дверцу вышибло от сильного удара. Именно с этой стороны и хлестала вода, заполняя кабину.
Игорь ничего не видел, в глазах по-прежнему было темно. Он просто размахивал руками, бестолково тыкался, стараясь выбраться из салона машины.
«Всплыть, надо плыть наверх… — стучало в голове. — Всплыть скорее, а то захлебнусь».
Игорь старался активно работать руками, пытаясь двигаться в том направлении, где, по его представлениям, находилась поверхность. Тело плохо его слушалось, руки-ноги были будто ватные.
Внезапно течением его швырнуло, он больно ударился о прибрежные камни.
Сознание то уходило, то возвращалось. Он ничего не видел — видно, утратил зрение то ли от удара бутылкой по голове, то ли при падении машины на камни.
Он не мог управлять своим телом — его попросту несло течением, переворачивая, крутя, опрокидывая. Несколько раз его сильно било о камни. Он чувствовал боль, но не концентрировался на этих ощущениях. Главное, сказал он себе, надо выплыть. Вернее, приказать себе он не мог, хотя к нему вдруг вернулась, казалось, навсегда утраченная воля к жизни.
Это было неосознанное чувство — тело само по себе, повинуясь инстинкту, пыталось бороться за жизнь. Сознание почти не участвовало в этом процессе, только тело — взмахи руками, движения ног, легкие, жаждущие воздуха…
Тьма — свет, тьма — свет. Сколько раз это чередовалось, он не мог определить. Как долго его тело неслось по реке, как больно его било о прибрежные камни… Сколько раз он захлебывался и, казалось, вновь умирал…
Игорь не осознавал себя. Он не был уверен, что все происходящее с ним — это земная жизнь, а не путь в бесконечность. В конце концов, ведь никто не знает, как выглядит этот путь. Некоторые говорят, что это темный туннель, по которому человек летит до тех пор, пока не увидит впереди свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69