Он уголовник, только что из заключения. Он сам об этом сказал.
Милиционер прочитал записку, покачал головой.
— Вас придется задержать, — мрачно поглядел он на Виталика.
«Начинается» — подумал Виталик. — «Не успело кончиться, и уже начинается…»
— Документы имеются?
Виталик протянул ему справку об освобождении.
— Так, Алешкин Виталий Сергеевич, отбывал наказание в колонии… общего режима по статье сто четырнадцатой. Следует в город Огарков… Да, Виталий Сергеевич, вас придется задержать.
— Я жду его год! — заплакала мать и стала оседать на землю… — Я жду его год… И она тоже ждет, — показала она на Наташу. — Вы не имеете права… Мы так готовились, чтобы отметить его возвращение… И вы опять его… на родной земле… Не имеете права…
— Что значит, не имею права? Я просто обязан его задержать до выяснения некоторых обстоятельств. Произошло преступление, похищена женщина, ваш сын передал ее мужу эту записку. Если выяснится, что он тут не при чем, его выпустят. У нас ни за что держать не станут, — довольно неуверенным голосом добавил он. Милиционер был молодой, рыжеватый, гладкий, и ему по-человечески было жалко и мать, и самого Виталия, который вовсе не походил на уголовника и похитителя людей, несмотря на его затрепанный вид. Но то, что было написано в записке, производило впечатление, и он никак не мог отпустить того, кто эту записку передал.
— Все, пожалуйста, пройдите со мной, — дотронулся он до плеча Виталия.
— Послушайте, сержант, — жалобным, срывающимся от волнения голосом произнес Виталий. — Я год не видел матери, год не видел своей невесты. Отпустите меня, вы же видели мои документы. Пускай меня завтра вызовут, и я тут же явлюсь, как положено по закону…
— Не уговаривайте меня нарушить закон. И вызвать вас могут не завтра, а сегодня, сейчас. Это очень серьезное дело, я немедленно сообщу обо всем этом, куда положено… Вы должны будете дать показания, гражданин Алешкин…
Сержант взял рацию и сообщил, что произошло похищение и по подозрению к причастности им задержан освободившийся из мест заключения гражданин Алешкин.
— Все. Прошу со мной, — строго произнес он. — Лучше по-хорошему…
— У вас нет сердца! — закричала мать и стала оседать вниз, чуть было не упав на сырой асфальт. Наташа и Виталик подняли ее.
— Катенька, Катенька, — причитал тем временем Савченко. — Господи, какой же все это жуткий кошмар… Что я скажу Сашке и Тоне? Они ждут нас дома… Катенька, Катенька…
— Хорошо, пойдемте, — смирился со своей участью Виталий. — Скорее бы все это выяснилось…
Милиционер повел его по перрону. Наташа взяла жалкий чемоданчик Виталия, другой рукой поддерживала под руку слабеющую мать. Сзади шел, причитая Олег Николаевич Савченко.
Виталия привели в убогое здание вокзала и ввели в дежурную часть. Милиционер открыл крохотную камеру-клетку, где стояла у стены вдребезги пьяная размалеванная девица лет восемнадцати. Посадочных мест в этом заведении не было. Запустив туда Виталия, милиционер запер дверь на ключ.
— Эге, нашего полку прибыло, — заплетающимся языком проговорила девица. — Веселее будет. Как тебя, парень?
Из ее рта страшно разило перегаром, и Виталий отвернулся в сторону от этого ядреного запаха. Не зная, что ему делать, присел на пол. Снова решетки, снова замки…
— Ты что, парень? — пыталась утешать его девица. — Не горюй, к утру выпустят… Что с нас брать? Пиздюлей навешают и выпустят… Что нам, привыкать к этому? Курить есть?
Виталик молча протянул девице пачку «Пегаса». Та вытащила сигарету, щелкнула зажигалкой и смачно затянулась.
— Клевый ты чувак, — похвалила Виталика девица и тоже присела на корточки.
За дверью слышались громкие возмущенные голоса матери и Наташи.
Они продолжали бороться за него. Но он отчаялся. Он был уверен, что его не выпустят. Он знал, что он от природы невезучий, что ему не везет во всем и так же будет и дальше. Об этом ему сообщил один опытный зэк, проведший за решеткой более половины своей жизни, когда Виталик ему рассказал свою историю.
— Непруха, парень… Это называется непруха… Ни за что сел, ни за грош… Не люблю я таких вещей… Я всегда знал, за что садился, а ты… Просто под ноги кому не надо попался, и все… И дальше так же попадаться будешь, помяни меня… Не пугаю — предупреждаю… Осторожней будь до предела, всего опасайся, всех незнакомых людей. Не верь никому, иначе сгинешь….
Вот она — «непруха»… Да еще какая…
Виталий обхватил стриженую голову руками и застонал — от ужаса, от несправедливости, от щемящей жалости и к себе, и к матери, и к Наташе…
— Да ты что, парень? Никак сотворил что-то? — дотронулась до его головы девица. — Да ты какой-то стриженый, да не по моде, да кое-как… Никак, из зоны? И снова попал… Ну, держись тогда…
— Буду, буду держаться! — вдруг закричал Виталик, вскочил, сжал кулаки и погрозил кому-то… — Поглядим еще…
Он, собственно говоря, и не знал, кому грозил, против кого был направлен его гнев. Кому-то и м, неведомым, могущественным… Может быть, Алику Ярыгину и Женечке Семиглазову, может быть, туше в тамбуре, сунувшей ему в ладонь эту проклятую записку, может быть, сухому человеку в темных очках, преградившему ему дорогу, а, может быть, и рыжему служаке-милиционеру. Если бы он только знал, как в самое ближайшее время расширится список этих самых и х…
2.
… — Этот? — прогремел где-то сверху густой властный баритон.
— Этот, этот, товарищ лейтенант…
Виталик открыл глаза, очнувшись от предутреннего кошмарного тяжелого сна. Над ним возвышалась статная фигура в кожаной куртке. Непокрытая светловолосая голова, густые подстриженные усы, небесно-голубые глаза, пристально глядящие на него…
Сам он сидел на холодном бетонном полу, а уронив голову к нему на плечо, рядом посапывала размалеванная девица.
— Встать! — скомандовал мужчина в куртке.
Виталик встал, протер глаза.
Очнулась и девица, стала приподниматься.
— А это кто? — мрачно спросил у милиционера мужчина в куртке.
— Да это Люська, проститутка. Вчера напилась, к мужикам приставала…
— Пошла вон! — гаркнул мужчина в куртке.
Девица одернула юбку, встряхнула волосами, жалостливо поглядела на Виталика и вышла из обезьянника.
— Оперуполномоченный уголовного розыска города Огаркова лейтенант Юрасик, — чинно отрекомендовался мужчина в куртке. — Ты кто?
— Алешкин Виталий Сергеевич…
— Ах, еще и Сергеевич, — ухмыльнулся Юрасик и неожиданно справа ударил Виталика в челюсть. Тот упал на пол.
— Вы что делаете, изверги?! — закричала девица, еще не успевшая выйти из отделения. — За что вы его?!
— Дежурный, дай пинка этой курве, — спокойно произнес Юрасик. — Орет, работать не дает…
Дежурный приоткрыл дверь и буквально выполнил указание лейтенанта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Милиционер прочитал записку, покачал головой.
— Вас придется задержать, — мрачно поглядел он на Виталика.
«Начинается» — подумал Виталик. — «Не успело кончиться, и уже начинается…»
— Документы имеются?
Виталик протянул ему справку об освобождении.
— Так, Алешкин Виталий Сергеевич, отбывал наказание в колонии… общего режима по статье сто четырнадцатой. Следует в город Огарков… Да, Виталий Сергеевич, вас придется задержать.
— Я жду его год! — заплакала мать и стала оседать на землю… — Я жду его год… И она тоже ждет, — показала она на Наташу. — Вы не имеете права… Мы так готовились, чтобы отметить его возвращение… И вы опять его… на родной земле… Не имеете права…
— Что значит, не имею права? Я просто обязан его задержать до выяснения некоторых обстоятельств. Произошло преступление, похищена женщина, ваш сын передал ее мужу эту записку. Если выяснится, что он тут не при чем, его выпустят. У нас ни за что держать не станут, — довольно неуверенным голосом добавил он. Милиционер был молодой, рыжеватый, гладкий, и ему по-человечески было жалко и мать, и самого Виталия, который вовсе не походил на уголовника и похитителя людей, несмотря на его затрепанный вид. Но то, что было написано в записке, производило впечатление, и он никак не мог отпустить того, кто эту записку передал.
— Все, пожалуйста, пройдите со мной, — дотронулся он до плеча Виталия.
— Послушайте, сержант, — жалобным, срывающимся от волнения голосом произнес Виталий. — Я год не видел матери, год не видел своей невесты. Отпустите меня, вы же видели мои документы. Пускай меня завтра вызовут, и я тут же явлюсь, как положено по закону…
— Не уговаривайте меня нарушить закон. И вызвать вас могут не завтра, а сегодня, сейчас. Это очень серьезное дело, я немедленно сообщу обо всем этом, куда положено… Вы должны будете дать показания, гражданин Алешкин…
Сержант взял рацию и сообщил, что произошло похищение и по подозрению к причастности им задержан освободившийся из мест заключения гражданин Алешкин.
— Все. Прошу со мной, — строго произнес он. — Лучше по-хорошему…
— У вас нет сердца! — закричала мать и стала оседать вниз, чуть было не упав на сырой асфальт. Наташа и Виталик подняли ее.
— Катенька, Катенька, — причитал тем временем Савченко. — Господи, какой же все это жуткий кошмар… Что я скажу Сашке и Тоне? Они ждут нас дома… Катенька, Катенька…
— Хорошо, пойдемте, — смирился со своей участью Виталий. — Скорее бы все это выяснилось…
Милиционер повел его по перрону. Наташа взяла жалкий чемоданчик Виталия, другой рукой поддерживала под руку слабеющую мать. Сзади шел, причитая Олег Николаевич Савченко.
Виталия привели в убогое здание вокзала и ввели в дежурную часть. Милиционер открыл крохотную камеру-клетку, где стояла у стены вдребезги пьяная размалеванная девица лет восемнадцати. Посадочных мест в этом заведении не было. Запустив туда Виталия, милиционер запер дверь на ключ.
— Эге, нашего полку прибыло, — заплетающимся языком проговорила девица. — Веселее будет. Как тебя, парень?
Из ее рта страшно разило перегаром, и Виталий отвернулся в сторону от этого ядреного запаха. Не зная, что ему делать, присел на пол. Снова решетки, снова замки…
— Ты что, парень? — пыталась утешать его девица. — Не горюй, к утру выпустят… Что с нас брать? Пиздюлей навешают и выпустят… Что нам, привыкать к этому? Курить есть?
Виталик молча протянул девице пачку «Пегаса». Та вытащила сигарету, щелкнула зажигалкой и смачно затянулась.
— Клевый ты чувак, — похвалила Виталика девица и тоже присела на корточки.
За дверью слышались громкие возмущенные голоса матери и Наташи.
Они продолжали бороться за него. Но он отчаялся. Он был уверен, что его не выпустят. Он знал, что он от природы невезучий, что ему не везет во всем и так же будет и дальше. Об этом ему сообщил один опытный зэк, проведший за решеткой более половины своей жизни, когда Виталик ему рассказал свою историю.
— Непруха, парень… Это называется непруха… Ни за что сел, ни за грош… Не люблю я таких вещей… Я всегда знал, за что садился, а ты… Просто под ноги кому не надо попался, и все… И дальше так же попадаться будешь, помяни меня… Не пугаю — предупреждаю… Осторожней будь до предела, всего опасайся, всех незнакомых людей. Не верь никому, иначе сгинешь….
Вот она — «непруха»… Да еще какая…
Виталий обхватил стриженую голову руками и застонал — от ужаса, от несправедливости, от щемящей жалости и к себе, и к матери, и к Наташе…
— Да ты что, парень? Никак сотворил что-то? — дотронулась до его головы девица. — Да ты какой-то стриженый, да не по моде, да кое-как… Никак, из зоны? И снова попал… Ну, держись тогда…
— Буду, буду держаться! — вдруг закричал Виталик, вскочил, сжал кулаки и погрозил кому-то… — Поглядим еще…
Он, собственно говоря, и не знал, кому грозил, против кого был направлен его гнев. Кому-то и м, неведомым, могущественным… Может быть, Алику Ярыгину и Женечке Семиглазову, может быть, туше в тамбуре, сунувшей ему в ладонь эту проклятую записку, может быть, сухому человеку в темных очках, преградившему ему дорогу, а, может быть, и рыжему служаке-милиционеру. Если бы он только знал, как в самое ближайшее время расширится список этих самых и х…
2.
… — Этот? — прогремел где-то сверху густой властный баритон.
— Этот, этот, товарищ лейтенант…
Виталик открыл глаза, очнувшись от предутреннего кошмарного тяжелого сна. Над ним возвышалась статная фигура в кожаной куртке. Непокрытая светловолосая голова, густые подстриженные усы, небесно-голубые глаза, пристально глядящие на него…
Сам он сидел на холодном бетонном полу, а уронив голову к нему на плечо, рядом посапывала размалеванная девица.
— Встать! — скомандовал мужчина в куртке.
Виталик встал, протер глаза.
Очнулась и девица, стала приподниматься.
— А это кто? — мрачно спросил у милиционера мужчина в куртке.
— Да это Люська, проститутка. Вчера напилась, к мужикам приставала…
— Пошла вон! — гаркнул мужчина в куртке.
Девица одернула юбку, встряхнула волосами, жалостливо поглядела на Виталика и вышла из обезьянника.
— Оперуполномоченный уголовного розыска города Огаркова лейтенант Юрасик, — чинно отрекомендовался мужчина в куртке. — Ты кто?
— Алешкин Виталий Сергеевич…
— Ах, еще и Сергеевич, — ухмыльнулся Юрасик и неожиданно справа ударил Виталика в челюсть. Тот упал на пол.
— Вы что делаете, изверги?! — закричала девица, еще не успевшая выйти из отделения. — За что вы его?!
— Дежурный, дай пинка этой курве, — спокойно произнес Юрасик. — Орет, работать не дает…
Дежурный приоткрыл дверь и буквально выполнил указание лейтенанта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43