Увы, это было единственное, что ему удалось открыть. Действительно, они находились на острове, клочке суши не более ста метров в длину, вытянутом, как галера, почти сплошь заросшем и покрытом древесным мусором. И кроме них, здесь не было ни одной души. Только птицы пересвистывались в зарослях.
Корнеев вернулся к своим спутникам. Фишкин спал прямо на земле, натянув на голову куртку. Крупицын, по-сиротски обхватив себя руками, сидел на траве и тупо смотрел в одну точку. Губы его слегка шевелились, будто он бормотал про себя молитвы.
«Еще не хватало, чтобы он сошел тут с ума! – недовольно подумал Корнеев. – Нет, братец, сначала изволь вернуться в Москву, а там уж делай что хочешь. А здесь будь добр держаться!».
Он подошел ближе и присел на корточки около Крупицына. Тот посмотрел на него мутным взглядом и плаксиво спросил:
– Куда вы ходили?
– Так, осматривался, – стараясь говорить беззаботным тоном, ответил Корнеев. – Не поверите, но я набрел здесь на церковь. Правда, помолиться там уже не удастся. Она разрушена. А жаль, было бы интересно посмотреть. Здание не слишком большое, но каменное. Могила чья-то рядом.
– Значит... Значит, где-то рядом жилье? – с надеждой воскликнул Крупицын.
Корнеев отрицательно помотал головой.
– Вот жилья-то как раз и нету, – сказал он. – Мы на острове. Метров сто в длину, метров пятьдесят в ширину. Но это в самом лучшем случае.
Крупицын непонимающе уставился на него.
– Как на острове? – с тревогой спросил он. – Зачем нам остров? Для чего вы вывели нас на этот остров?
Корнеев поморщился. Ему показалось, что у Крупицына вот-вот начнется истерика.
– Я вывел вас не на остров, – сухо сказал он. – Я вывел вас, куда получится. Не забывайте, что здесь я такой же чужак, как и вы.
– Нет, постойте! – возмутился Крупицын. – Вы взяли на себя ответственность, потащили нас через трясину... Я чуть не погиб! Вы не забыли?
– Разве такое забудешь? – мрачно сказал Корнеев. – Но все-таки вы не погибли. Благодаря мне и Фишкину. А уходить через болото нам пришлось вынужденно, и вы это прекрасно знаете. Иначе нас перестреляли бы, как куропаток. Те люди, которые за нами гнались, они, по-моему, без комплексов. Впрочем, если вы хотели там остаться, могли бы сказать об этом сразу. Сейчас-то какие могут быть претензии?
– А вот такие! – упрямо заявил Крупицын. – Это ваша идиотская затея – залезть в болото! Остальные, которые не полезли, благополучно разбежались и теперь в ус не дуют. А нас вы уже почти погубили!
– Ну, во-первых, идея принадлежит гению всех времен и народов, вашему блистательному Хамлясову. Я просто взял на себя смелость сделаться на время вашим проводником, потому что некоторый опыт хождения по болотам у меня имеется. Без меня эта затея могла кончиться куда трагичнее... Во-вторых, насчет остальных вы, по-моему, ошибаетесь. Они и в самом деле разбежались, но вряд ли благополучно. Городские люди посреди леса, без вещей, без пищи, насмерть перепуганные... Хорошо, если они не потеряли друг друга.
– Мы должны быть с ними, – заявил Крупицын. – Почему мы здесь? Почему вы притащили нас сюда?
Корнеев безнадежно махнул рукой и сказал:
– Притащил и притащил. Наверное, я не такой смельчак, как вы, – на пули ни за что в жизни не полезу. Скажите лучше, как ваша нога?
– Совсем плохо, – трагически произнес Крупицын. – Боюсь, ходить я уже не смогу.
Страдальчески сморщившись, он принялся стаскивать с себя сапог. Когда ему наконец удалось разуться, глазам Корнеева предстала грязная, раздувшаяся, как удав, нога. Крупицын не отличался великим терпением, но сейчас Корнеев был вынужден признать, что он прав – ходить с такой ногой большая проблема.
– Да, вам не помешало бы сейчас попасть на прием к Валентине Николаевне, – покачав головой, сказал он. – Видели, как она вылечила этого чудака Шпагатова? В два дня! Он уже бегает как заяц!
– Какое мне дело до какого-то там Шпагатова! – капризно сказал Крупицын. – Меня волнует моя судьба! Что вы можете нам предложить?
– Я вам не метрдотель в ресторане, – хмыкнул Корнеев. – Предложить!.. Пока я могу предложить только одно. Нам нужно хорошенько выспаться, отдохнуть, а потом выбираться отсюда. А вам лично я могу предложить кое-что из своей одежды. Вашу нужно высушить, иначе вы подхватите воспаление легких...
Он растолкал Фишкина, который долго не мог понять, где находится и почему от него требуют снять что-нибудь из одежды. С большим трудом Корнееву удалось привести его в чувство, и Фишкин, тяжело вздыхая, принялся раздеваться.
– Это жуть, сколько комаров! – жаловался он, размахивая руками. – Представляю, что тут будет ночью! Нас просто загрызут. Вы думаете, мы здесь надолго застряли?
– Мне самому хотелось бы это знать, – развел руками Корнеев. – Сюда-то мы с перепугу забрались, а вот как отсюда выбраться – уже вопрос. Признаюсь вам честно, сейчас меня пугает даже мысль о том, что снова нужно искать тропу через болото. То, что мы здесь, – чудо. Не хуже тех чудес, что ищет Хамлясов.
– Только оно никому не нужно, наше чудо, – сказал Фишкин. – А Хамлясов из каждого пустяка явление делает. В пиаре он – гений.
– Значит, вы тоже ему не верите? – удивился Корнеев. – Работаете на него и не верите?
– Мое дело – карты. Карты – дело полезное и увлекательное. Тем более если за них платят деньги. Вера тут ни при чем. Да и как тут разобраться? Допустим, мы с вами видим камень причудливой формы. Вы говорите – игра природы. А я утверждаю, что это не камень вовсе, а артефакт, наследие великой цивилизации. Можно спорить до посинения, но рассудить-то этот спор некому... Я вам вот что скажу – пока мне за веру платят, я верю. А в свободное от работы время... Вы говорили что-то про церковь. А там не получится спрятаться от комаров?
– Вряд ли, – покачал головой Корнеев. – Разве что от ветра. И немного от дождя. Часть крыши сохранилась. Впрочем, там можно соорудить лежанку из каких-нибудь обломков. Все лучше, чем на голой земле валяться.
– Думаете, мы здесь надолго застряли? – поднял голову Фишкин.
– Будем надеяться, что ненадолго, – нахмурился Корнеев. – По правде говоря, я уже с ног валюсь. А тут еще Крупицын...
Они разом посмотрели на своего незадачливого спутника, который, сидя на земле и морщась от отвращения, натягивал на себя детали туалета, пожертвованные ему товарищами. Из просторной нижней рубахи Фишкина он сделал себе что-то вроде шотландского килта. Его собственная одежда, мокрая и грязная, была разбросана по траве в полнейшем беспорядке.
– Похоже, нам придется освоить профессию няни, – негромко заметил Фишкин. – Будем сушить подгузники и вытирать сопли. Честное слово, лучше бы я сам провалился в болото.
– Лучше бы никто в него не проваливался, – заметил Корнеев и принялся собирать мокрые тряпки Крупицына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Корнеев вернулся к своим спутникам. Фишкин спал прямо на земле, натянув на голову куртку. Крупицын, по-сиротски обхватив себя руками, сидел на траве и тупо смотрел в одну точку. Губы его слегка шевелились, будто он бормотал про себя молитвы.
«Еще не хватало, чтобы он сошел тут с ума! – недовольно подумал Корнеев. – Нет, братец, сначала изволь вернуться в Москву, а там уж делай что хочешь. А здесь будь добр держаться!».
Он подошел ближе и присел на корточки около Крупицына. Тот посмотрел на него мутным взглядом и плаксиво спросил:
– Куда вы ходили?
– Так, осматривался, – стараясь говорить беззаботным тоном, ответил Корнеев. – Не поверите, но я набрел здесь на церковь. Правда, помолиться там уже не удастся. Она разрушена. А жаль, было бы интересно посмотреть. Здание не слишком большое, но каменное. Могила чья-то рядом.
– Значит... Значит, где-то рядом жилье? – с надеждой воскликнул Крупицын.
Корнеев отрицательно помотал головой.
– Вот жилья-то как раз и нету, – сказал он. – Мы на острове. Метров сто в длину, метров пятьдесят в ширину. Но это в самом лучшем случае.
Крупицын непонимающе уставился на него.
– Как на острове? – с тревогой спросил он. – Зачем нам остров? Для чего вы вывели нас на этот остров?
Корнеев поморщился. Ему показалось, что у Крупицына вот-вот начнется истерика.
– Я вывел вас не на остров, – сухо сказал он. – Я вывел вас, куда получится. Не забывайте, что здесь я такой же чужак, как и вы.
– Нет, постойте! – возмутился Крупицын. – Вы взяли на себя ответственность, потащили нас через трясину... Я чуть не погиб! Вы не забыли?
– Разве такое забудешь? – мрачно сказал Корнеев. – Но все-таки вы не погибли. Благодаря мне и Фишкину. А уходить через болото нам пришлось вынужденно, и вы это прекрасно знаете. Иначе нас перестреляли бы, как куропаток. Те люди, которые за нами гнались, они, по-моему, без комплексов. Впрочем, если вы хотели там остаться, могли бы сказать об этом сразу. Сейчас-то какие могут быть претензии?
– А вот такие! – упрямо заявил Крупицын. – Это ваша идиотская затея – залезть в болото! Остальные, которые не полезли, благополучно разбежались и теперь в ус не дуют. А нас вы уже почти погубили!
– Ну, во-первых, идея принадлежит гению всех времен и народов, вашему блистательному Хамлясову. Я просто взял на себя смелость сделаться на время вашим проводником, потому что некоторый опыт хождения по болотам у меня имеется. Без меня эта затея могла кончиться куда трагичнее... Во-вторых, насчет остальных вы, по-моему, ошибаетесь. Они и в самом деле разбежались, но вряд ли благополучно. Городские люди посреди леса, без вещей, без пищи, насмерть перепуганные... Хорошо, если они не потеряли друг друга.
– Мы должны быть с ними, – заявил Крупицын. – Почему мы здесь? Почему вы притащили нас сюда?
Корнеев безнадежно махнул рукой и сказал:
– Притащил и притащил. Наверное, я не такой смельчак, как вы, – на пули ни за что в жизни не полезу. Скажите лучше, как ваша нога?
– Совсем плохо, – трагически произнес Крупицын. – Боюсь, ходить я уже не смогу.
Страдальчески сморщившись, он принялся стаскивать с себя сапог. Когда ему наконец удалось разуться, глазам Корнеева предстала грязная, раздувшаяся, как удав, нога. Крупицын не отличался великим терпением, но сейчас Корнеев был вынужден признать, что он прав – ходить с такой ногой большая проблема.
– Да, вам не помешало бы сейчас попасть на прием к Валентине Николаевне, – покачав головой, сказал он. – Видели, как она вылечила этого чудака Шпагатова? В два дня! Он уже бегает как заяц!
– Какое мне дело до какого-то там Шпагатова! – капризно сказал Крупицын. – Меня волнует моя судьба! Что вы можете нам предложить?
– Я вам не метрдотель в ресторане, – хмыкнул Корнеев. – Предложить!.. Пока я могу предложить только одно. Нам нужно хорошенько выспаться, отдохнуть, а потом выбираться отсюда. А вам лично я могу предложить кое-что из своей одежды. Вашу нужно высушить, иначе вы подхватите воспаление легких...
Он растолкал Фишкина, который долго не мог понять, где находится и почему от него требуют снять что-нибудь из одежды. С большим трудом Корнееву удалось привести его в чувство, и Фишкин, тяжело вздыхая, принялся раздеваться.
– Это жуть, сколько комаров! – жаловался он, размахивая руками. – Представляю, что тут будет ночью! Нас просто загрызут. Вы думаете, мы здесь надолго застряли?
– Мне самому хотелось бы это знать, – развел руками Корнеев. – Сюда-то мы с перепугу забрались, а вот как отсюда выбраться – уже вопрос. Признаюсь вам честно, сейчас меня пугает даже мысль о том, что снова нужно искать тропу через болото. То, что мы здесь, – чудо. Не хуже тех чудес, что ищет Хамлясов.
– Только оно никому не нужно, наше чудо, – сказал Фишкин. – А Хамлясов из каждого пустяка явление делает. В пиаре он – гений.
– Значит, вы тоже ему не верите? – удивился Корнеев. – Работаете на него и не верите?
– Мое дело – карты. Карты – дело полезное и увлекательное. Тем более если за них платят деньги. Вера тут ни при чем. Да и как тут разобраться? Допустим, мы с вами видим камень причудливой формы. Вы говорите – игра природы. А я утверждаю, что это не камень вовсе, а артефакт, наследие великой цивилизации. Можно спорить до посинения, но рассудить-то этот спор некому... Я вам вот что скажу – пока мне за веру платят, я верю. А в свободное от работы время... Вы говорили что-то про церковь. А там не получится спрятаться от комаров?
– Вряд ли, – покачал головой Корнеев. – Разве что от ветра. И немного от дождя. Часть крыши сохранилась. Впрочем, там можно соорудить лежанку из каких-нибудь обломков. Все лучше, чем на голой земле валяться.
– Думаете, мы здесь надолго застряли? – поднял голову Фишкин.
– Будем надеяться, что ненадолго, – нахмурился Корнеев. – По правде говоря, я уже с ног валюсь. А тут еще Крупицын...
Они разом посмотрели на своего незадачливого спутника, который, сидя на земле и морщась от отвращения, натягивал на себя детали туалета, пожертвованные ему товарищами. Из просторной нижней рубахи Фишкина он сделал себе что-то вроде шотландского килта. Его собственная одежда, мокрая и грязная, была разбросана по траве в полнейшем беспорядке.
– Похоже, нам придется освоить профессию няни, – негромко заметил Фишкин. – Будем сушить подгузники и вытирать сопли. Честное слово, лучше бы я сам провалился в болото.
– Лучше бы никто в него не проваливался, – заметил Корнеев и принялся собирать мокрые тряпки Крупицына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74