Раса рептилий станет от этого более симпатичной — по человеческим меркам. Ты потом рассказала ему всю историю кольца царя Соломона и что оно было божественным даром Строителю Храма, дарующее ему власть над всяким демоном. И никто из демонов не вел себя вызывающе, успокоила ты его. Некоторые ему даже помогали, некоторые — нет. Особо злобных Соломон загнал в бутылки, запечатал их нерушимой печатью кольца и бросил на веки вечные в море. Полезных демонов отправили работать на строительстве Храма. Ты, Билли Скарл, носишь кольцо Соломона в уме, и передача информации — не единственная его функция. Ты являешься Строителем — и всех, кто может тебе так или иначе помочь, ты будешь привлекать к строительству межзвездного Храма Земли. Это самая величественная из всех обязанностей человека, и среди нас найдется немного, очень немного таких, кто способен содействовать осуществлению этого замысла. Ты теперь прошел все испытания. Ты — в высшей степени одаренный паралинг. Воистину, ты настолько одарен, что мы хотим поручить тебе самое трудное назначение из всех.
— И он, конечно же, купился на это, — закончил я, отхлебнув кофе. — При желании она сумела бы продать иглу (куполообразное жилище канадских эскимосов из снежных плит) на Меркурии.
День выдался ярким, желтело небо, и Скарл опустил на землю свой моделятор.
— В чем дело? — спросил я.
— Они сегодня молчат, — ответил он. — Они хотят только понаблюдать за нами. Они вернутся примерно через сорок часов. Сейчас они уходят.
— Где они?
— За теми кустами. — Он махнул рукой по направлению к зарослям красноватого и колючего на вид кустарника. — Они пойдут спрашивать позволения на разговор с нами.
— У кого?
— Не знаю.
— А откуда же ты тогда знаешь обо всем, что говорил мне? Аппаратура ведь не работает.
— Минуту назад во мне возникло частичное ощущение. Они сами телепаты, и они разговаривали.
— Какие они на вид?
— Не знаю. Думаю, вроде крупных насекомых. Хотя после отчетов с Х-1 и Х-2 мое мнение может быть предвзятым. У меня такое чувство, что они относятся к категории рабов.
— Что делать, если они будут раздумывать целую неделю? — спросил я.
Он пожал плечами.
Итак, мы спустились к реке и пошли купаться, так как нам это было запрещено, а капитан не имел права отдавать подобные приказы сотрудникам Круга. Сланцеватая почва казалась вся пронизанной крошечными порами, вода была теплой, и нас овевал слабый ветерок, приближая наши условия к почти комфортным. Плавать в водах Мак-Ножа, как мы прозвали Мясник, было легко. В воде под нами нас не подстерегала никакая опасность (да и вообще ничто не подстерегало — ни опасное, ни неопасное, потому что на Маке почти не было подводной жизни).
— Ты боишься? — спросил я.
— Нет, — ответил он,
— Почему? Он промолчал.
— Ты так уверен в себе?
— Конечно. — Он зевнул. — Паралинги немного наделены даром предвидения, когда дело касается органических проявлений. Если бы, например, тот слепень, который собирается приземлиться на твой нос, захотел бы укусить мой, я бы узнал об этом заранее.
Мне послышалось жужжание.
Я шлепнул ладонью по носу, но никакого слепня на носу не оказалось. Зато над ухом раздался гомерический хохот.
— Тебя подвел рефлекс, — сказал он, — на Мяснике мухи не водятся.
Я проворно перевернулся, чтобы наподдать ему как следует, окунув его с головой, но его уже там не было. Его смех донесся с берега, примерно в сорока футах от меня. Он сидел там и спокойно курил.
— Конечно, — повторил он. Я потер нос:
— Очень смешно. Когда сегодня ночью ты найдешь в своей постели тарантула, то узнаешь, кто…
— Брось, — отозвался он. — Я задумал доказать. Ты расслабился… уши на уровне воды… где-то раздаются всплески… я не произносил ни слова. Допустим, ты думал, что я рядом. Что я — мошенник, хитрый и отвратительный тип.
— Ты знаешь, что меня заботит.
— Да, — сказал он, — ты беспокоишься, что произойдет то же, что и раньше.
— Дважды, — добавил я. — Какого дьявола эти бюрократы не могут послать не одного паралинга, а побольше…
— Одного всегда хватало. Так было везде. И то же самое будет на этот раз.
— А ведь для тебя это настоящий вызов, не так ли? — огрызнулся я. — Кто бы там ни беседовал с тобой, должно быть, бросил его тебе очень уж по-миссионерски.
— И что? Х есть X. Я справлюсь.
— Ты представляешь для меня всего лишь кадровый вопрос, — заметил я. — Но два последних паралинга, посланных сюда на X, до сих пор находятся в психушке, а линии их электроэнцефалограмм почти такие же ровные, как горизонт.
— Я знаю одну старую ортопритчу, — сказал он мне, — о парне, который спросил у компьютера, когда он умрет. Я ждал.
— Ну, и что потом?
— Ничего, — ответил Скарл. — Конец притчи. Компьютер не знал ответа.
— Но скрытый смысл заключался…
— Шансы на мое возвращение просчитаны достаточно хорошо. Неожиданностей на этот раз будет гораздо меньше, так как у нас имеются отчеты первых двух экспедиций. Эту задачу можно было бы запрограммировать, а тогда кто ты такой, чтобы судить вот так, с наскока?
Я ничего не ответил. Я только упорно соображал.
Но он снова засмеялся, потому что родился на Фенстере и знал весь словарь по галактическому сквернословию вдоль и поперек, так что ему не приходилось заглядывать в него в поисках нужного слова.
Когда позже мы посылали на корабль свой отчет, я чувствовал, что он знал и то, что никаких тарантулов у меня нет в помине.
Это было за два дня до того, как вернулись те существа. День выдался серым и дождливым, когда они появились на поляне. Быстро поставив открытую полевую палатку, мы накинули на себя дождевики и потащились по грязи.
Скарл досуха вытер полотенцем стол и водрузил на него моделятор, а я принялся изучать нашу долгожданную миссию…
Их было трое… Похожие на муравьев, с твердой, как сталь, кожей зеленоватого оттенка старой от времени бронзы, они были величиной с Немецкого Пастуха — разве что, по-моему, во много раз сильнее. Их пустые глаза напомнили мне розовые луны Дорна — по виду незрячие, но приводящие в замешательство пристальностью взгляда и, вполне возможно, всевидящие. Ты помнишь Дорн?
Скарл произнес несколько слов, включив запись, и ответ пришел в виде серии звуков "клок-клик, т-т-т, битл-битл-битл". Он нажал на кнопку «анализ» и достал из кармана черную коробочку на защелке. Едва он закончил приготовления к подкожной инъекции, как на приборе вспыхнул красный огонек, свидетельствующий о недостатке данных. Он повернулся к существам и продекламировал сонет Шелли. В такой день, как этот, сонет был как-то не к месту, но существа отреагировали на него оживленнее, и Скарл нажал на «запись». Он набрал в шприц из ампулы успокоительное мягкого действия и, пока те стрекотали, сделал себе укол.
1 2 3 4 5 6 7 8