В селении они впервые за последнюю неделю отвели душу. Время было осеннее, и
дехкхане успели запастись и вином, и зерном, и уже готовились к празднику
забоя скота. Наемники выгребли и съели все, что нашли, кроме огромного
количества лука и сыра, которые были оставлены на дорогу - это была
привычная походная еда. Угнали и весь скот. Особенно в разграбленном селении
их порадовали бездонные ямы, обмазанные известью и содержащие вино, которое
так хранили после необычайно богатых урожаев, когда не хватало амфор и
прочей посуды.
Перед тем, как после суточного отдыха тронуться в путь, по приказу
Ксенофонта был совершен обряд прощания со всеми погибшими. Поскольку не было
возможности предать убитых земле, был сооружен так называемый кенотафий -
пустая гробница - и культ был отправлен перед ним.
На марше Ксенофонт подъехал на своем жеребце к Гаю, который весело шагал,
доверив обессилевшему слуге только щит.
- Приветствую тебя, Гай! - сказал Ксенофонт и спешился. - Отчего ты так
весел и бодр? - и еще спросил шепотом: - Старина, неужели ты веришь, что мы
выберемся из этой передряги?
И Гай тихо, так, чтобы этого больше никто не услышал, рассказал молодому
полководцу:
- Одиссей однажды побывал у племени лотофагов. Эти чудаки питались плодами
очень коварного растения - кто съедал хоть один плод лотоса, навсегда
забывал свою родину, отчий дом и семью и навсегда оставался в стране
лотофагов...
Когда гоплит на этом закончил рассказ, Ксенофонт удивленно поглядел в его
насмешливые глаза:
- Что ты хотел этим сказать?
- Мы все когда-то объелись лотоса - иначе мы не бросили бы жизнь в тихой
Греции и не отправились бы в этот поход, иначе он - этот поход - не стал бы
нашим домом. И теперь нам - скитальцам-лотофагам - надо, по крайней мере,
свято верить в то, что лотос - самая вкусная пища!..
- Чтож, - согласился, подумав, Ксенофонт, - пожалуй ты прав, мудрый Гай!..
Военачальник легко вознесся в седло и стал отставать - он решил проверить
аръергард. А прыжок в седло напомнил ему долгие годы юношеских тренировок,
во время которых его заставляли в доспехах запрыгивать на спину деревянного
коня - так готовили тех, кому предстояло стать воинами лотоса...
* * *
...Они шли на северо-восток, надеясь за Тигром избавиться от докучливых
преследователей. Особенно нелегко грекам приходилось на переправах.
Междуречье - богатейшая трана. Трудом имллионов рабов здесь прорыты миллионы
каналов и на орошаемых землях - истинный праздник урожая - инжир, фиги,
пальмы. Но ка нелгко под обстрелом и атаками персов пересекать все эти
многочисленные рвы! А кроме рвов есть и реки. У переправ пять тысяч
наемников выстраивали фалангу полумесяцем, выставивляли через щитовые врезы
сариссы и садились, прячась от стрел и града пращевых снарядов за стеной
щитов, а пять тысяч остальных рыли отводные каналы и обмеляли реку, чтобы ее
можно было перейти в походном строю - в испытанном каре.
Единственной радостью, которую дарили реки, было купание, ибо тела воинов
давно забыли поцелуи губок с благовонными маслами, с которыми при помощи
специальных скребков-стленгидов можно снимать с тела грязь. Но Тигр обмелить
было невозможно.
И снова отличился гоплит Гай. Вспомнив свои прежние походы, он дал
Ксенофонту отличный совет. Греки перебилы весь скот, который гнали за собой
- волов, коз, овец. Из их шкур были сшиты мешки, которые заполнили
хворостом. Эти мешкипонтоны соединили ремнями и связали мост, который был
покрыт циновками и фашинами из хвороста. По настилу фашин и тронулись на
левый берег Тигра гоплиты. Конница до последнего прикрывала переправу, а
затем с легкоооруженными пращниками бросилась вплавь. Потерь было мало.
Намничество своим рождением убило спартанскую школу боевого воспитания, в
которой веками ковался несгибаемый дух потомственных воинов. Но новая
система организации армии на смену этому принесла тренировку, прикладную
подготовку, выработку выносливости - совершенствование не духовное, а
физическое. И этих качеств профессионализма при отступлении десяти тысяч
было достаточно - боевое воспитание тут было просто некому демонстрировать.
А эти мужчины, за плечами которых были многие походы, из которых они
возвращались с богатыми трофеями, были неплохими профессионалами - они были
выносливы и очень любили жизнь. Глядя на них, мужеством проникался даже
обоз, заключенный в центре каре - все эти маркитанты и маркитанточки,
мастера, лекари, жрецы и рабы.
Десять тысяч упрямо продвигались по левобережью Тигра на север. Они
форсировали Фуск, Большой и Малый Заб, взяли город Ларису, лежащий в устье
Заната. Здесь, на границе Мидии, в начале земель воинственных кардухов, их,
наконец, оставил конвой царских войск - их преследователь Тиссаферн
отправился в обратный путь, в Вавилон. Здесь, на этом отрезке пути греков
ждал и особый враг - незнакомый им до сих пор хмельной напиток - делил-бад,
одуряющий мёд, который пчелы несли то ли с цветов рододендрона, то ли с
азалии. Но наемники приноровились и к встреченным визжащим ордам кочевников,
и научились выгонять дурь из подлого меда - его вываривали и смешивали с
сахаром.
На восточных отрогах Антитавра, в сердце Малой Армении, греков ждало
объединенное войско кардухов, таохов, армян и скифинов. Ну что же - "Воины,
жертвы нам благоприятны, птицы предвещают удачу, предзнаменования прекрасны.
Вперед!" - уже готов был скомандовать Ксенофонт. Он уже обучил армию новой
тактике - разделив все войско на лохи (лох соответствовал современной роте),
он назначил лохагов (одним из которых стал гоплит Гай) и дал лохагам свободу
в маневре. ("На основе организационного расчленения спартанской армии в
особых условиях боя на резко пересеченной местности зародилось тактическое
расчленение войск. Тактической единицей стал спартанский лох" - профессор,
генерал-майор Е.А.Разин).
Но битва не состоялась - прибыла группа туземных парламентеров, которым
удалось втолковать, что греки не претендуют на их земли, что им нужен лишь
проход и что они идут из Междуречья, где сражались с Артаксерксом.
Объединенные силы туземцев, которым был ненавистен персидский монарх,
согласились пропустить наемников к Черному морю, которое тогда называли
Понтом Евсинским. Да, битва не состоялась, но лишь с неприятелем, а впереди
греков ждал кошмар зимнего похода через цепи Южного и Северного Армянского
Тавра.
Следующей ночью Гай, который уснул на земле, завернувшись в походный плащ и
положив голову на щит, приснилась Снежана. Но она почему-то была не рыжей, а
седой.
1 2 3 4 5