Из взятого города его выбил коварный Балдуин,
который располагал значительно большими силами и которому, к тому же, помогли
средиземноморские пираты. Увы, Танкред до конца своих дней так и не смог
сравняться в искусстве полководца ни с дедом, ни с дядей. У него была иная
стезя, и не его вина в том, что обстоятельства часто принуждали его забывать о
призвании.
Призванием Танкреда был особый род подвижничества, имя которому - Рыцарство. Он
должен был странствовать по свету с мечом так, как по полю его щита
странствовала бродяга-улитка с витым серебрянным панцирем. В те времена, когда
несовершенная государственность не могла обеспечить подчинение граждан закону,
поддержание справедливости было делом рыцарей sans peur et sans reproche (без
страха и упрека), которые скитались по земле и повсюду вступались за обиженных,
оскорбленных, "за вдов и сирот".
* * *
Однажды в походе Танкред случайно встретил одного из своих беглых вассалов,
который теперь был препоясан мечом и утверждал, что посвящен в рыцари неким
графом N. Но разве может человек, выросший несвободным, быть стражем доброго
порядка? Танкред велел отбить этому плебею золотые рыцарские шпоры, что по
традиции производилось над навозной кучей. Наблюдая за экзекуцией, Танкред
печально спросил у Мартелльера:
- Неужели защищать справедливость будут люди не благородного сословия? Все
большее число купцов норовит перевесить меч с луки седла на пояс, и все больше
тех, кто покупает титул ценою металла, а не крови...
Аббат погрузился в молитву.
- Брань с демонами зла всегда будет делом благородных сословий, - наконец
ответил святой отец. - Но закон - не Божий, а мирской - когда-то станут блюсти
выходцы из распоследнего отребья...
...Героем множества приключений, воспетых в летописи Тасса и во многих хрониках
современников, Танкред стал под Антиохией.
Наш рыцарь побывал даже в плену. Его плен у неверных, впрочем, продлился
не более недели, среди которой он смог выйти в "отпуск" - Танкред пообещал, что
вернется на рассвете следующего дня. Он очень хотел поздравить с днем ангела
и преподнести подарок своему сеньору - князю Боэмунду Тарентскому. Сельджуки
смеялись:
- Хитрый норманн! Ведь ты хочешь нас обмануть?
Но, смеясь, отпустили. Каково же было их удивление, когда Танкред явился в
назначенный час! Зато на следующий день, уже не связанный словом, он бежал из
антиохийской крепости и, в дополнение ко вчерашнему подарку, притащил дяде на
аркане брата антиохийского эмира. Кстати, подарком, который он преподнес
накануне Боэмунду, были уши самого эмира. Жестоко? Но что поделаешь, таков
был век Танкреда...
Здесь же, под Антиохией, князь Боэмунд Тарентский как-то раз был сброшен с коня
и окружен турками. Бронированнный всадник тяжелой кавалерии не мог подняться
без помощи оруженосца и был совершенно беззащитен. Но сельджуки так и не смогли
отыскать в его доспехах щель, в которую смог бы войти ятаган. И пока они
озадаченно бились над панцирем Боэмунда, на помощь дяде подоспел Танкред и,
как смерч, обрушился на тугодумов-врагов.
Месяцы, в течение которых единственной пищей Танкреда была размягченая под
седлом сушеная конина (наука сельджуков!), а единственным питьем - простая
вода, которую от протухания спасала только крошка из стеблей ароника,
содержащего эфирные масла, - все это не могло пройти бесследно. Походная жизнь и
битвы преобразили Танкреда. Так случилось хотя бы просто потому, что ему
пришлось добыть новые доспехи. Развившиеся мускулы рук уже не умещались в
старых наручах, бедрам стало тесно в старых бутурлуках, а груд стеснял ставший
малым нагрудник. К тому же старый меч Танкреду стал казаться слишком легким и
он решил завести второй, ибо теперь мог управлять конем только при помощи ног,
сдавливая коленями бока скакуна, да и левая рука тоже овладела искусством
рубки. Но, как известно читателю, наручи для правой руки изготавливаются
по-особому - со щитком, но без перчатки. И аналогичный левый наручь - это
было единственное, что Танкред заказал у мастеров, а не добыл в поединках.
Старую левую перчатку он носил теперь на поясе рядом с мешочком, в котором
хранил кремень, трут и огниво. Эта перчатка была ему нужна для того, чтобы
было что бросить под ноги очередному сопернику, которого Танкред намеревался
вызвать на дуэль.
* * *
Антиохия была взята. Во время штурма Танкред, устав рубить двумя мечами, вложил
меч левой руки в ножны. И в этот-то момент на него набросилась сразу дюжина
сельджукских рыцарей. Наш герой с такой силой рванул из ножен только что
убранный меч, что ножны оборвались с пояса, так и не отпустив меча. Не имея
возможности помочь себе правой рукой, которая была занята фехтованием, Танкред
решил рубиться мечом, облаченным в ножны. Но он был так зол, что первый же
удар меча разрубил по всей длине железные ножны, шлем турка, его череп и надвое
развалил его туловище. При виде бледного мозга, выпавшего из черепа неверного,
брезгливого Танкреда тут же стошнило, но он сумел облегчиться, не прекращая
драки...
Главную же долю своей славы Танкред, пожалованный за прошлые заслуги титулом
"князь Антиохийский", добыл, конечно, при осаде Иерусалима.
В утро последнего штурма Танкред долго молился своему покровителю -
Георгию Победоносцу. И когда от распятия, по-прежнему живущего на рукояти его
меча, он обратил взгляд на город, то в очертаниях облаков, плывущих над
крепостью, ему привидился зловещий оскал того самого дракона, с которым
сражался Предводитель небесного воинства.
И вот в который раз на кожанный камзол Танкреда, кое-где уже протертый
деталями панциря, снова ложатся доспехи, и в который раз он целуе свой меч
перед битвой.
Под кипарисами палестинских предместий его благословляет все тот же аббат
Мартелльер... Кстати, какое удачное имя для гиганта, который с таким
мастерством владеет молотом двухпудовой дубины : ведь "martellier" означает
"человек молота", "молотобоец".
Под стенами Иерусалима - весь цвет крестоносного рыцарства. Здесь Готфрид
Бульонский, его младший брат князь Балдуин, Раймунд IV Тулузский, Гуго
Вермандуа, герцог Стефан Балуа, Роберт II Фландрский и многие другие
достойные люди старушки-Европы.
Все, даже молодежь, необычайно серьезны. Эта та битва, ради которой они шли
сюда два долгих года. Это не турнир, во время которого герольд может подать
одному из рыцарей привязанный к кончику копья чепец или наколку -"дамскую
милость", вручение которой давало право на передышку. Здесь бойцам предстоит
драться без отдыха и, что будет потруднее, без воды.
1 2 3 4 5
который располагал значительно большими силами и которому, к тому же, помогли
средиземноморские пираты. Увы, Танкред до конца своих дней так и не смог
сравняться в искусстве полководца ни с дедом, ни с дядей. У него была иная
стезя, и не его вина в том, что обстоятельства часто принуждали его забывать о
призвании.
Призванием Танкреда был особый род подвижничества, имя которому - Рыцарство. Он
должен был странствовать по свету с мечом так, как по полю его щита
странствовала бродяга-улитка с витым серебрянным панцирем. В те времена, когда
несовершенная государственность не могла обеспечить подчинение граждан закону,
поддержание справедливости было делом рыцарей sans peur et sans reproche (без
страха и упрека), которые скитались по земле и повсюду вступались за обиженных,
оскорбленных, "за вдов и сирот".
* * *
Однажды в походе Танкред случайно встретил одного из своих беглых вассалов,
который теперь был препоясан мечом и утверждал, что посвящен в рыцари неким
графом N. Но разве может человек, выросший несвободным, быть стражем доброго
порядка? Танкред велел отбить этому плебею золотые рыцарские шпоры, что по
традиции производилось над навозной кучей. Наблюдая за экзекуцией, Танкред
печально спросил у Мартелльера:
- Неужели защищать справедливость будут люди не благородного сословия? Все
большее число купцов норовит перевесить меч с луки седла на пояс, и все больше
тех, кто покупает титул ценою металла, а не крови...
Аббат погрузился в молитву.
- Брань с демонами зла всегда будет делом благородных сословий, - наконец
ответил святой отец. - Но закон - не Божий, а мирской - когда-то станут блюсти
выходцы из распоследнего отребья...
...Героем множества приключений, воспетых в летописи Тасса и во многих хрониках
современников, Танкред стал под Антиохией.
Наш рыцарь побывал даже в плену. Его плен у неверных, впрочем, продлился
не более недели, среди которой он смог выйти в "отпуск" - Танкред пообещал, что
вернется на рассвете следующего дня. Он очень хотел поздравить с днем ангела
и преподнести подарок своему сеньору - князю Боэмунду Тарентскому. Сельджуки
смеялись:
- Хитрый норманн! Ведь ты хочешь нас обмануть?
Но, смеясь, отпустили. Каково же было их удивление, когда Танкред явился в
назначенный час! Зато на следующий день, уже не связанный словом, он бежал из
антиохийской крепости и, в дополнение ко вчерашнему подарку, притащил дяде на
аркане брата антиохийского эмира. Кстати, подарком, который он преподнес
накануне Боэмунду, были уши самого эмира. Жестоко? Но что поделаешь, таков
был век Танкреда...
Здесь же, под Антиохией, князь Боэмунд Тарентский как-то раз был сброшен с коня
и окружен турками. Бронированнный всадник тяжелой кавалерии не мог подняться
без помощи оруженосца и был совершенно беззащитен. Но сельджуки так и не смогли
отыскать в его доспехах щель, в которую смог бы войти ятаган. И пока они
озадаченно бились над панцирем Боэмунда, на помощь дяде подоспел Танкред и,
как смерч, обрушился на тугодумов-врагов.
Месяцы, в течение которых единственной пищей Танкреда была размягченая под
седлом сушеная конина (наука сельджуков!), а единственным питьем - простая
вода, которую от протухания спасала только крошка из стеблей ароника,
содержащего эфирные масла, - все это не могло пройти бесследно. Походная жизнь и
битвы преобразили Танкреда. Так случилось хотя бы просто потому, что ему
пришлось добыть новые доспехи. Развившиеся мускулы рук уже не умещались в
старых наручах, бедрам стало тесно в старых бутурлуках, а груд стеснял ставший
малым нагрудник. К тому же старый меч Танкреду стал казаться слишком легким и
он решил завести второй, ибо теперь мог управлять конем только при помощи ног,
сдавливая коленями бока скакуна, да и левая рука тоже овладела искусством
рубки. Но, как известно читателю, наручи для правой руки изготавливаются
по-особому - со щитком, но без перчатки. И аналогичный левый наручь - это
было единственное, что Танкред заказал у мастеров, а не добыл в поединках.
Старую левую перчатку он носил теперь на поясе рядом с мешочком, в котором
хранил кремень, трут и огниво. Эта перчатка была ему нужна для того, чтобы
было что бросить под ноги очередному сопернику, которого Танкред намеревался
вызвать на дуэль.
* * *
Антиохия была взята. Во время штурма Танкред, устав рубить двумя мечами, вложил
меч левой руки в ножны. И в этот-то момент на него набросилась сразу дюжина
сельджукских рыцарей. Наш герой с такой силой рванул из ножен только что
убранный меч, что ножны оборвались с пояса, так и не отпустив меча. Не имея
возможности помочь себе правой рукой, которая была занята фехтованием, Танкред
решил рубиться мечом, облаченным в ножны. Но он был так зол, что первый же
удар меча разрубил по всей длине железные ножны, шлем турка, его череп и надвое
развалил его туловище. При виде бледного мозга, выпавшего из черепа неверного,
брезгливого Танкреда тут же стошнило, но он сумел облегчиться, не прекращая
драки...
Главную же долю своей славы Танкред, пожалованный за прошлые заслуги титулом
"князь Антиохийский", добыл, конечно, при осаде Иерусалима.
В утро последнего штурма Танкред долго молился своему покровителю -
Георгию Победоносцу. И когда от распятия, по-прежнему живущего на рукояти его
меча, он обратил взгляд на город, то в очертаниях облаков, плывущих над
крепостью, ему привидился зловещий оскал того самого дракона, с которым
сражался Предводитель небесного воинства.
И вот в который раз на кожанный камзол Танкреда, кое-где уже протертый
деталями панциря, снова ложатся доспехи, и в который раз он целуе свой меч
перед битвой.
Под кипарисами палестинских предместий его благословляет все тот же аббат
Мартелльер... Кстати, какое удачное имя для гиганта, который с таким
мастерством владеет молотом двухпудовой дубины : ведь "martellier" означает
"человек молота", "молотобоец".
Под стенами Иерусалима - весь цвет крестоносного рыцарства. Здесь Готфрид
Бульонский, его младший брат князь Балдуин, Раймунд IV Тулузский, Гуго
Вермандуа, герцог Стефан Балуа, Роберт II Фландрский и многие другие
достойные люди старушки-Европы.
Все, даже молодежь, необычайно серьезны. Эта та битва, ради которой они шли
сюда два долгих года. Это не турнир, во время которого герольд может подать
одному из рыцарей привязанный к кончику копья чепец или наколку -"дамскую
милость", вручение которой давало право на передышку. Здесь бойцам предстоит
драться без отдыха и, что будет потруднее, без воды.
1 2 3 4 5