Но теперь я не уверен, что из этого будет толк.
— Почему? — спросила Салли.
Они плохо видели друг друга, хоти здесь было не так темно, как в сторожке. На фоне двух огромных окон их фигуры казались тенями — тень Дэвида, тень Салли. Ей, впрочем, не нужен был свет, чтобы понять, что Дэвид опять хмурится.
— Как тебе сказать… Освещение и правда хорошее…
— Дорогой, да здесь же темно, как в подполе! — не удержалась Салли.
— Это сейчас, — объяснил Дэвид. — Естественно, я приходил сюда утром.
— Еще бы! Вместе с Мойрой?
— Почему бы и нет?
— Ты собираешься писать ее здесь, не так ли?
— Даже не знаю, — уныло проговорил Дэвид.
— Не знаешь, будешь ли ты писать ее портрет?
— Конечно буду! — сердито отозвался он. — Но не знаю, стоит ли делать это здесь. Место… немного отдаленное.
Салли злорадно подумала, что Дэвид осведомлен о мышеловке из метафоры Уилфрида. Возможно, ему хотелось сыру, но шотландская осторожность брала свое.
— Но, дорогой, разве ты не этого хотел? — промурлыкала она. — Сюда никто не будет заходить, чтобы взглянуть, как у тебя продвигаются дела с… с Медузой. Что еще тебе нужно?
Дэвид стиснул ее запястье.
— Прекрати!
— Прекратить что? — спросила Салли.
— Твои намеки! Как будто я только того и хочу, чтобы остаться наедине с этой чертовой куклой! Не надо мне этого! Я хочу только написать картину, и написать хорошо, черт меня дери! И ты будешь при этом присутствовать!
— Это еще зачем?
— Ты будешь приходить на все сеансы и следить, чтобы Мойра не откалывала свои номера.
— Дуэньи вышли из моды, дорогой! — засмеялась Салли. — Кроме того, я не гожусь на эту роль. Могу себе представить чувства Мойры!
Дэвид еще сильнее сжал ее запястье.
— Тебе очень важны ее чувства?
— А тебе? — усмехнулась Салли.
Дэвид отбросил ее руку с такой яростью, что она вскрикнула.
— В чем дело?
— Ты мне чуть запястье не сломал!
— Не смей так говорить. Тебе хорошо известно…
Он умолк. Казалось, будто они подошли к краю обрыва и если сделают еще один шаг, то свалятся в пропасть. Салли хотела спросить, что именно ей должно быть известно, но не могла вымолвить ни слова.
Дэвид прошел мимо нее к двери.
— Нам лучше вернуться.
Салли не двинулась с места. В голове у нее словно вспыхнули свечи, огромные, сияющие как звезды. И вдруг оказалось, что найти простые слова совсем нетрудно.
— Я не хочу промокнуть.
Но и Дэвид, как выяснилось, тоже не лез за словом в карман.
— Дождь уже кончился.
Салли подошла к нему и выглянула наружу. С карнизов сторожки ручьями стекала вода, но дождя больше не было.
Дэвид быстро перенес ее по каменным плиткам, потом вернулся запереть дверь студии.
— Утром перетащу вещи в дом, — сказал он. — Лучше работать там.
Они прошли через кухню и открыли дверь в коридор.
Там было по-прежнему темно, но блеснувший на мгновение огонек свидетельствовал, что дверь справа приоткрыта. Кто-то в комнате за дверью, возможно, воспользовался зажигалкой, чиркнул спичкой или включил фонарик. Салли вцепилась в руку Дэвида, но прежде чем они успели произнести хоть слово, в комнате справа раздался смех. Ни один человек, слышавший этот смех раньше, не мог не узнать его. Он принадлежал Мойре Херн, и при мысли о том, что Мойра застанет ее в темноте с Дэвидом, Салли задрожала от ярости. Достаточно хорошо зная Мойру, Салли прекрасно понимала, какие выводы она из этого сделает. Поделом ей за то, что согласилась приехать в «Мирфилдс»! С другой стороны, это слабое утешение — знать, что сама напросилась на неприятности и получила их в полной мере. Хорошо, что Дэвиду хватило ума придержать язык и не окликать Мойру!
Быстро закрыв дверь в коридор, Салли потянула Дэвида за руку, намереваясь пройти через буфетную, чтобы выйти наружу через заднюю дверь. Если они обойдут вокруг сторожки и выберутся на аллею, им удастся ускользнуть незаметно. Но Дэвид принадлежал к той породе мужчин, которые громко спрашивают у жены, почему она ущипнула его или наступила на ногу, когда та пытается ему на что-то намекнуть.
— Куда ты меня тащишь? — осведомился он, несомненно, считая, что говорит шепотом.
— Ш-ш! — прошипела Салли. Кто-то распахнул дверь справа и остановился в проеме. Это была Мойра Херн — трудно было не узнать ее монотонный тягучий голос, когда она обратилась к кому-то, стоящему позади нее в темной комнате. Салли знала, что там темно, так как, еще подходя к сторожке, заметила, что ставни закрыты.
— Ты абсолютно уверен, что его доставят завтра? — осведомилась Мойра. — потому что я не стану продолжать, пока этого не произойдет.
В ответ послышалось невнятное бормотание мужского голоса.
— Ну, я тебя предупредила, — продолжала Мойра. — Что касается Дэвида, то тебе не о чем беспокоиться. Я могу все устроить. Просто скажу ему, что это место не подходит. Пойдем, а то я опоздаю!
Она вышла из сторожки. Мужчина последовал за ней.
Они не видели его и не слышали его ответа. Входная дверь закрылась.
Салли и Дэвид, стоя на каменных плитках дорожки, слышали, как Мойра и ее спутник направляются к калитке и выходят на аллею. Очевидно, там их ждала машина, так как через пару минут раздалось урчание мотора.
Некоторое время они не двигались с места, — ведь Мойра могла проводить мужчину и вернуться.
— Можно идти — она уехала с ним, — сказал наконец Дэвид. Закрыв за собой скрипучую калитку, они зашагали по подъездной аллее. Только когда впереди показались освещенные окна дома, Салли заметила:
— Ты начал о чем-то говорить в сторожке, Дэвид, но не закончил.
— Разве?
— Да. Ты сказал, чтобы я не смела говорить таких вещей.
— Понятия не имею, о чем ты, — проворчал он.
Салли рассмеялась.
— Дорогой, ты отлично все понимаешь. Тебе придется сказать правду, потому что ты не умеешь лгать. Я заметила, что Мойре не понравится, если я приду наблюдать за ее позированием. А ты спросил: «Тебе очень важны ее чувства?»
А я тогда спросила: «А тебе?» Но ты чуть не сломал мне запястье и заявил, что мне что-то хорошо известно. Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что именно.
Наступило молчание. Оба явно не собирались его нарушать.
Салли взяла Дэвида под руку. Он не отстранился, что уже было хорошо, но взрыв мог произойти в любой момент. Она вытерла мокрую щеку о грубую ткань его рукава.
— Скажи мне, Дэвид…
Он схватил ее за руку.
— Ты отлично знаешь, что я хотел сказать и почему промолчал! Я скажу тебе, когда буду в состоянии это сделать, но не раньше!
Салли хотелось смеяться, плакать, а больше всего — дать Дэвиду звонкую пощечину. Беда в том, что пощечину можно влепить только экспромтом — а стоит задуматься, и воспитание не позволит вам совершить столь эксцентричный поступок. Ну, если приходиться быть благовоспитанной, то можно, по крайней мере, успокоить бурю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Почему? — спросила Салли.
Они плохо видели друг друга, хоти здесь было не так темно, как в сторожке. На фоне двух огромных окон их фигуры казались тенями — тень Дэвида, тень Салли. Ей, впрочем, не нужен был свет, чтобы понять, что Дэвид опять хмурится.
— Как тебе сказать… Освещение и правда хорошее…
— Дорогой, да здесь же темно, как в подполе! — не удержалась Салли.
— Это сейчас, — объяснил Дэвид. — Естественно, я приходил сюда утром.
— Еще бы! Вместе с Мойрой?
— Почему бы и нет?
— Ты собираешься писать ее здесь, не так ли?
— Даже не знаю, — уныло проговорил Дэвид.
— Не знаешь, будешь ли ты писать ее портрет?
— Конечно буду! — сердито отозвался он. — Но не знаю, стоит ли делать это здесь. Место… немного отдаленное.
Салли злорадно подумала, что Дэвид осведомлен о мышеловке из метафоры Уилфрида. Возможно, ему хотелось сыру, но шотландская осторожность брала свое.
— Но, дорогой, разве ты не этого хотел? — промурлыкала она. — Сюда никто не будет заходить, чтобы взглянуть, как у тебя продвигаются дела с… с Медузой. Что еще тебе нужно?
Дэвид стиснул ее запястье.
— Прекрати!
— Прекратить что? — спросила Салли.
— Твои намеки! Как будто я только того и хочу, чтобы остаться наедине с этой чертовой куклой! Не надо мне этого! Я хочу только написать картину, и написать хорошо, черт меня дери! И ты будешь при этом присутствовать!
— Это еще зачем?
— Ты будешь приходить на все сеансы и следить, чтобы Мойра не откалывала свои номера.
— Дуэньи вышли из моды, дорогой! — засмеялась Салли. — Кроме того, я не гожусь на эту роль. Могу себе представить чувства Мойры!
Дэвид еще сильнее сжал ее запястье.
— Тебе очень важны ее чувства?
— А тебе? — усмехнулась Салли.
Дэвид отбросил ее руку с такой яростью, что она вскрикнула.
— В чем дело?
— Ты мне чуть запястье не сломал!
— Не смей так говорить. Тебе хорошо известно…
Он умолк. Казалось, будто они подошли к краю обрыва и если сделают еще один шаг, то свалятся в пропасть. Салли хотела спросить, что именно ей должно быть известно, но не могла вымолвить ни слова.
Дэвид прошел мимо нее к двери.
— Нам лучше вернуться.
Салли не двинулась с места. В голове у нее словно вспыхнули свечи, огромные, сияющие как звезды. И вдруг оказалось, что найти простые слова совсем нетрудно.
— Я не хочу промокнуть.
Но и Дэвид, как выяснилось, тоже не лез за словом в карман.
— Дождь уже кончился.
Салли подошла к нему и выглянула наружу. С карнизов сторожки ручьями стекала вода, но дождя больше не было.
Дэвид быстро перенес ее по каменным плиткам, потом вернулся запереть дверь студии.
— Утром перетащу вещи в дом, — сказал он. — Лучше работать там.
Они прошли через кухню и открыли дверь в коридор.
Там было по-прежнему темно, но блеснувший на мгновение огонек свидетельствовал, что дверь справа приоткрыта. Кто-то в комнате за дверью, возможно, воспользовался зажигалкой, чиркнул спичкой или включил фонарик. Салли вцепилась в руку Дэвида, но прежде чем они успели произнести хоть слово, в комнате справа раздался смех. Ни один человек, слышавший этот смех раньше, не мог не узнать его. Он принадлежал Мойре Херн, и при мысли о том, что Мойра застанет ее в темноте с Дэвидом, Салли задрожала от ярости. Достаточно хорошо зная Мойру, Салли прекрасно понимала, какие выводы она из этого сделает. Поделом ей за то, что согласилась приехать в «Мирфилдс»! С другой стороны, это слабое утешение — знать, что сама напросилась на неприятности и получила их в полной мере. Хорошо, что Дэвиду хватило ума придержать язык и не окликать Мойру!
Быстро закрыв дверь в коридор, Салли потянула Дэвида за руку, намереваясь пройти через буфетную, чтобы выйти наружу через заднюю дверь. Если они обойдут вокруг сторожки и выберутся на аллею, им удастся ускользнуть незаметно. Но Дэвид принадлежал к той породе мужчин, которые громко спрашивают у жены, почему она ущипнула его или наступила на ногу, когда та пытается ему на что-то намекнуть.
— Куда ты меня тащишь? — осведомился он, несомненно, считая, что говорит шепотом.
— Ш-ш! — прошипела Салли. Кто-то распахнул дверь справа и остановился в проеме. Это была Мойра Херн — трудно было не узнать ее монотонный тягучий голос, когда она обратилась к кому-то, стоящему позади нее в темной комнате. Салли знала, что там темно, так как, еще подходя к сторожке, заметила, что ставни закрыты.
— Ты абсолютно уверен, что его доставят завтра? — осведомилась Мойра. — потому что я не стану продолжать, пока этого не произойдет.
В ответ послышалось невнятное бормотание мужского голоса.
— Ну, я тебя предупредила, — продолжала Мойра. — Что касается Дэвида, то тебе не о чем беспокоиться. Я могу все устроить. Просто скажу ему, что это место не подходит. Пойдем, а то я опоздаю!
Она вышла из сторожки. Мужчина последовал за ней.
Они не видели его и не слышали его ответа. Входная дверь закрылась.
Салли и Дэвид, стоя на каменных плитках дорожки, слышали, как Мойра и ее спутник направляются к калитке и выходят на аллею. Очевидно, там их ждала машина, так как через пару минут раздалось урчание мотора.
Некоторое время они не двигались с места, — ведь Мойра могла проводить мужчину и вернуться.
— Можно идти — она уехала с ним, — сказал наконец Дэвид. Закрыв за собой скрипучую калитку, они зашагали по подъездной аллее. Только когда впереди показались освещенные окна дома, Салли заметила:
— Ты начал о чем-то говорить в сторожке, Дэвид, но не закончил.
— Разве?
— Да. Ты сказал, чтобы я не смела говорить таких вещей.
— Понятия не имею, о чем ты, — проворчал он.
Салли рассмеялась.
— Дорогой, ты отлично все понимаешь. Тебе придется сказать правду, потому что ты не умеешь лгать. Я заметила, что Мойре не понравится, если я приду наблюдать за ее позированием. А ты спросил: «Тебе очень важны ее чувства?»
А я тогда спросила: «А тебе?» Но ты чуть не сломал мне запястье и заявил, что мне что-то хорошо известно. Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что именно.
Наступило молчание. Оба явно не собирались его нарушать.
Салли взяла Дэвида под руку. Он не отстранился, что уже было хорошо, но взрыв мог произойти в любой момент. Она вытерла мокрую щеку о грубую ткань его рукава.
— Скажи мне, Дэвид…
Он схватил ее за руку.
— Ты отлично знаешь, что я хотел сказать и почему промолчал! Я скажу тебе, когда буду в состоянии это сделать, но не раньше!
Салли хотелось смеяться, плакать, а больше всего — дать Дэвиду звонкую пощечину. Беда в том, что пощечину можно влепить только экспромтом — а стоит задуматься, и воспитание не позволит вам совершить столь эксцентричный поступок. Ну, если приходиться быть благовоспитанной, то можно, по крайней мере, успокоить бурю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53