.. не ужас — скорее, удовольствие. Правая рука Холстида нырнула за спину, чтобы вернуться с обоюдоострым ножом.
— И не пытайся, сынок. Я забыл вот об этом, когда столкнулся с твоим приятелем на обрыве, но обращаться с ножом я умел, когда тебя еще не было на свете.
В душу Хулио закрался страх, но он прыгнул вперед, размахивая ножом, как принято в уличной драке, когда противник, как правило, практически невооружен. Махнул ножом и Курт, целясь в костяшки пальцев, чтобы перерезать сухожилия и обезоружить парня. Но почти в полной темноте не мог сказать, достиг его удар цели или только оцарапал руку.
Внезапно Хулио замер. Потом повернулся к Курту, лицо его окаменело.
— Что...
— Послушай, — оборвал его Курт, — я могу покончить с тобой в любой момент. Давай прекратим...
Хулио шагнул к нему и рухнул лицом вниз. Курт ждал, подозревая, что это ловушка. Другого и быть не могло. Он же только полоснул его по пальцам. Но Хулио не шевелился. Тут в разрыве между облаков показалась луна, и Курт увидел, что нож Хулио лежит в нескольких дюймах от его руки.
Выругавшись, Курт подошел, опустился на колено, перевернул Хулио. Черные безжизненные глаза смотрели в никуда, совсем как глаза Паулы, когда он нашел ее лежащей на туалетном столике, как глаза часового из его кошмаров, глаза многих людей во время войны. Курт тяжело вздохнул, встал. Вытер лезвие о свитер, убрал нож.
Вместо костяшек пальцев он попал в запястье — туда, где лучевая артерия проходит под самой кожей. Тридцать секунд спустя Хулио потерял сознание, через две минуты он умер. И хотя эта бессмысленная смерть вызвала у Курта лишь шок и отвращение, он не мог не подумать: «Холстид, старина, а сноровка у тебя та же, не так ли?»
Мысль эта тут же ушла, оставив во рту привкус тошноты. Он смотрел на свои жертвы: один изувечен, второй мертв. Безумие. И надо прикончить еще двоих? Нет, хватит, хватит. Хищники? Если б в день нападения на Рокуэлла он приехал на несколько минут раньше, если в был дома, когда они набросились на Паулу, ничего бы этого...
Но, возможно, лишь на долгом, мучительном пути, пройденном им после смерти Паулы, он осознал: угрозе, силе и страху можно противопоставить лишь те же угрозы, силу и страх. Профессор Куртис Холстид уговаривал бы, приводил бы логичные доводы и, скорее всего, был бы уничтожен. Может, только Куртис Холстид, закаленный боями в пустыне, мог...
Курт отогнал от себя эти мысли. Все кончено. С двумя оставшимися пусть разбирается Монти Уорден, а с него хватит. Он снял тяжелый свитер, укрыл им Чемпа, пощупал его пульс. Слабый, учащенный, но устойчивый. Возможно, выживет, если он быстро свяжется с врачами.
И лишь в густом тумане добравшись до «фольксвагена», Курт понял, что потерял ключи. Что теперь? Как соединить провода напрямую, он не знал. Где выпали из кармана ключи, не имел ни малейшего понятия. Оставалось только одно.
И он зашагал к Сан-Конрадо, лежащему в десяти милях городку, при каждом вздохе кривясь от боли в треснувших ребрах, дрожа от холода. Он понимал, что туман сводит до нуля его шансы поймать попутку. Следовательно, предстояло пройти пешком все десять миль.
Глава 31
Сидя на жалобно поскрипывающем под его тяжестью старом диване, Толстяк гадал, почему так долго не возвращается Хулио. Да, крики смолкли, но от тишины стало еще страшнее. Доносящиеся снаружи крики означали, что там есть кто-то живой. Живой! Круглую физиономию перекосило. Толстяк громко рыгнул.
— Слушай, Рик, как ты думаешь, когда вернется Хулио?
Рик медленно повернулся к Толстяку. Его левая нога по-прежнему дергалась.
— Ты знаешь не хуже меня, что он мертв.
Толстяк заерзал на диване, вновь рыгнул. Потянулся за сандвичем, но тарелка уже опустела. Хулио мертв? Или ловит на Береговой автостраде попутную машину?
— Э... я хочу сделать несколько сандвичей. Ты есть будешь?
Рик наблюдал, как Толстяк поднимается с дивана.
— Делай сандвичи, набивай живот. Здесь он нас не достанет.
Толстяк протопал на кухню, при свете двух свечей начал резать хлеб. Что творится с Риком? Он даже подумал, что Рик застрелит Хулио. Возьмет и застрелит. Он намазал ломти толстым слоем майонеза, открыл банку ветчины. При свете он бы выпотрошил «триумф», чтобы привести «шеви» в рабочее состояние. Правда, он и сейчас мог в темноте прокрасться на автостраду или вплавь добраться до следующей бухты к югу...
Толстяк застыл над банкой с ветчиной.
— Слышь, Рик, а я знаю, как этому Холстиду удалось пробраться сюда незамеченным. Он просто приплыл сюда из бухты, что примыкает с юга. Всего-то полмили...
— Заткнись! — рявкнул Рик. — Он проскользнул мимо Хулио и Чемпа, прямо по дороге. Эти трусливые тупицы...
Спасаясь от гнева Рика, Толстяк ретировался на кухню. Да, у Рика определенно поехала крыша. Он вновь занялся сандвичами. Если в у него был пистолет, как у Рика, он бы точно пошел к автостраде... Но тут он представил себе извилистую дорогу, усыпанную гравием, стоящие впритык деревья с толстыми стволами, за каждым из которых мог притаиться Холстид. Нет, пожалуй, к автостраде идти не стоит. А вот будь он сейчас на берегу, то мог бы уплыть отсюда. Правда, дверь заперта, а ключ у Рика. Разумеется, можно открыть окно, но...
Толстяк задумался. Туман скроет его как от Рика, так и от Холстида, если тот все еще бродит поблизости. Быстро открыть окно, сбежать к воде, выплыть из бухты. Отправиться в Мексику, где никто его не поймает... Старик по нему тосковать не будет, да и он обойдется без...
Толстяк влез на раковину, через плечо глянул в гостиную. С кресла-качалки Рик не мог видеть, что он делает. Толстяк рывком открыл окно. Холодный воздух ворвался на кухню, загасил одну свечу.
— Толстяк! Что ты там учудил, Толстяк?
Охваченный паникой, Толстяк сиганул в окно, покатился по земле. Его штаны лопнули на заднице по всей длине. Он вскочил и побежал. Вслед трижды выстрелил пистолет, но он уже несся вниз, надежно укрытый густым туманом. Отбежав на тридцать ярдов, Толстяк оглянулся. Рик закрывал окно. Он в безопасности!
От холодного тумана по коже побежали мурашки, ветер гулял в порванных штанах. Он потрусил к воде. Песок набился в ботинки, гниющие водоросли пахли йодом.
У кромки воды Толстяк остановился. Очень не хотелось ему плыть в темноту, где невидимые волны бились о скалы. Может, лучше подняться к автостраде и попытаться поймать попутку? Но по дороге туда его могла поджидать смерть!
Он скинул ботинки и носки, вздрогнул, когда голые ноги коснулись ледяного песка. Снял брюки, рубашку, оставшись в трусах и футболке. Одежду и ботинки свернул в узел, положил его на голову и закрепил ремнем, пропустив его под подбородком. Сухая одежда наверняка понадобится ему, когда он доплывет до южной бухты.
Толстяк не вошел в воду и по пояс, как от холода у него застучали зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— И не пытайся, сынок. Я забыл вот об этом, когда столкнулся с твоим приятелем на обрыве, но обращаться с ножом я умел, когда тебя еще не было на свете.
В душу Хулио закрался страх, но он прыгнул вперед, размахивая ножом, как принято в уличной драке, когда противник, как правило, практически невооружен. Махнул ножом и Курт, целясь в костяшки пальцев, чтобы перерезать сухожилия и обезоружить парня. Но почти в полной темноте не мог сказать, достиг его удар цели или только оцарапал руку.
Внезапно Хулио замер. Потом повернулся к Курту, лицо его окаменело.
— Что...
— Послушай, — оборвал его Курт, — я могу покончить с тобой в любой момент. Давай прекратим...
Хулио шагнул к нему и рухнул лицом вниз. Курт ждал, подозревая, что это ловушка. Другого и быть не могло. Он же только полоснул его по пальцам. Но Хулио не шевелился. Тут в разрыве между облаков показалась луна, и Курт увидел, что нож Хулио лежит в нескольких дюймах от его руки.
Выругавшись, Курт подошел, опустился на колено, перевернул Хулио. Черные безжизненные глаза смотрели в никуда, совсем как глаза Паулы, когда он нашел ее лежащей на туалетном столике, как глаза часового из его кошмаров, глаза многих людей во время войны. Курт тяжело вздохнул, встал. Вытер лезвие о свитер, убрал нож.
Вместо костяшек пальцев он попал в запястье — туда, где лучевая артерия проходит под самой кожей. Тридцать секунд спустя Хулио потерял сознание, через две минуты он умер. И хотя эта бессмысленная смерть вызвала у Курта лишь шок и отвращение, он не мог не подумать: «Холстид, старина, а сноровка у тебя та же, не так ли?»
Мысль эта тут же ушла, оставив во рту привкус тошноты. Он смотрел на свои жертвы: один изувечен, второй мертв. Безумие. И надо прикончить еще двоих? Нет, хватит, хватит. Хищники? Если б в день нападения на Рокуэлла он приехал на несколько минут раньше, если в был дома, когда они набросились на Паулу, ничего бы этого...
Но, возможно, лишь на долгом, мучительном пути, пройденном им после смерти Паулы, он осознал: угрозе, силе и страху можно противопоставить лишь те же угрозы, силу и страх. Профессор Куртис Холстид уговаривал бы, приводил бы логичные доводы и, скорее всего, был бы уничтожен. Может, только Куртис Холстид, закаленный боями в пустыне, мог...
Курт отогнал от себя эти мысли. Все кончено. С двумя оставшимися пусть разбирается Монти Уорден, а с него хватит. Он снял тяжелый свитер, укрыл им Чемпа, пощупал его пульс. Слабый, учащенный, но устойчивый. Возможно, выживет, если он быстро свяжется с врачами.
И лишь в густом тумане добравшись до «фольксвагена», Курт понял, что потерял ключи. Что теперь? Как соединить провода напрямую, он не знал. Где выпали из кармана ключи, не имел ни малейшего понятия. Оставалось только одно.
И он зашагал к Сан-Конрадо, лежащему в десяти милях городку, при каждом вздохе кривясь от боли в треснувших ребрах, дрожа от холода. Он понимал, что туман сводит до нуля его шансы поймать попутку. Следовательно, предстояло пройти пешком все десять миль.
Глава 31
Сидя на жалобно поскрипывающем под его тяжестью старом диване, Толстяк гадал, почему так долго не возвращается Хулио. Да, крики смолкли, но от тишины стало еще страшнее. Доносящиеся снаружи крики означали, что там есть кто-то живой. Живой! Круглую физиономию перекосило. Толстяк громко рыгнул.
— Слушай, Рик, как ты думаешь, когда вернется Хулио?
Рик медленно повернулся к Толстяку. Его левая нога по-прежнему дергалась.
— Ты знаешь не хуже меня, что он мертв.
Толстяк заерзал на диване, вновь рыгнул. Потянулся за сандвичем, но тарелка уже опустела. Хулио мертв? Или ловит на Береговой автостраде попутную машину?
— Э... я хочу сделать несколько сандвичей. Ты есть будешь?
Рик наблюдал, как Толстяк поднимается с дивана.
— Делай сандвичи, набивай живот. Здесь он нас не достанет.
Толстяк протопал на кухню, при свете двух свечей начал резать хлеб. Что творится с Риком? Он даже подумал, что Рик застрелит Хулио. Возьмет и застрелит. Он намазал ломти толстым слоем майонеза, открыл банку ветчины. При свете он бы выпотрошил «триумф», чтобы привести «шеви» в рабочее состояние. Правда, он и сейчас мог в темноте прокрасться на автостраду или вплавь добраться до следующей бухты к югу...
Толстяк застыл над банкой с ветчиной.
— Слышь, Рик, а я знаю, как этому Холстиду удалось пробраться сюда незамеченным. Он просто приплыл сюда из бухты, что примыкает с юга. Всего-то полмили...
— Заткнись! — рявкнул Рик. — Он проскользнул мимо Хулио и Чемпа, прямо по дороге. Эти трусливые тупицы...
Спасаясь от гнева Рика, Толстяк ретировался на кухню. Да, у Рика определенно поехала крыша. Он вновь занялся сандвичами. Если в у него был пистолет, как у Рика, он бы точно пошел к автостраде... Но тут он представил себе извилистую дорогу, усыпанную гравием, стоящие впритык деревья с толстыми стволами, за каждым из которых мог притаиться Холстид. Нет, пожалуй, к автостраде идти не стоит. А вот будь он сейчас на берегу, то мог бы уплыть отсюда. Правда, дверь заперта, а ключ у Рика. Разумеется, можно открыть окно, но...
Толстяк задумался. Туман скроет его как от Рика, так и от Холстида, если тот все еще бродит поблизости. Быстро открыть окно, сбежать к воде, выплыть из бухты. Отправиться в Мексику, где никто его не поймает... Старик по нему тосковать не будет, да и он обойдется без...
Толстяк влез на раковину, через плечо глянул в гостиную. С кресла-качалки Рик не мог видеть, что он делает. Толстяк рывком открыл окно. Холодный воздух ворвался на кухню, загасил одну свечу.
— Толстяк! Что ты там учудил, Толстяк?
Охваченный паникой, Толстяк сиганул в окно, покатился по земле. Его штаны лопнули на заднице по всей длине. Он вскочил и побежал. Вслед трижды выстрелил пистолет, но он уже несся вниз, надежно укрытый густым туманом. Отбежав на тридцать ярдов, Толстяк оглянулся. Рик закрывал окно. Он в безопасности!
От холодного тумана по коже побежали мурашки, ветер гулял в порванных штанах. Он потрусил к воде. Песок набился в ботинки, гниющие водоросли пахли йодом.
У кромки воды Толстяк остановился. Очень не хотелось ему плыть в темноту, где невидимые волны бились о скалы. Может, лучше подняться к автостраде и попытаться поймать попутку? Но по дороге туда его могла поджидать смерть!
Он скинул ботинки и носки, вздрогнул, когда голые ноги коснулись ледяного песка. Снял брюки, рубашку, оставшись в трусах и футболке. Одежду и ботинки свернул в узел, положил его на голову и закрепил ремнем, пропустив его под подбородком. Сухая одежда наверняка понадобится ему, когда он доплывет до южной бухты.
Толстяк не вошел в воду и по пояс, как от холода у него застучали зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48