Сам лоаризм заинтересован только в успешном противодействии новым путям мышления. Для них нет особой разницы, люди или ласинуки правят Землей, лишь бы сам лоаризм процветал. Возможно, мы националисты — в этом отношения для них даже большая опасность, чем тираны.
— Я бы сказал, так и есть, — криво усмехнулся Уильямс.
— И потому, если с этим согласиться, вполне естественно, что лоаризм взял на себя роль миротворца. Однако, если это окажется в их интересах, они не замедлят присоединиться к нам. — Тимбелл похлопал ладонью по разложенному перед ним документу. — А вот это подскажет им, где лежат их интересы.
Его спутники хранили молчание.
— У нас мало времени, — продолжал Тимбелл, — не более трех лет. Возможно, даже не больше двух. Но вы сами знаете, что надежда на успех немедленного восстания есть.
— Знаем, — проворчал Петри, потом процедил сквозь зубы: — Если нам придется разделаться только с теми ласинуками, что находятся на Земле.
— Согласен. Но они могут обратиться за помощью на Вегу, а нам звать на помощь некого. Ни одна из Планет Людей и не подумает выступить в нашу защиту, не почешется, как и пятьдесят лет назад. Именно поэтому мы должны перетянуть лоаристов на свою сторону.
— А как поступили лоаристы пять веков назад, во время Кровавого Восстания? — не скрывая ненависти в голосе, спросил Уильямс. — Они бросили нас на произвол судьбы, спасая свою драгоценную шкуру.
— Мы не в том положении, чтобы вспоминать об этом, — заметил Тимбелл. — Сейчас мы должны заручиться их поддержкой, а уж потом, когда будет все кончено, посчитаемся…
Уильямс повернулся к пульту.
— Через пятнадцать минут Нью-Йорк, — сообщил он. — И все-таки мне это не нравится. На что способны эти пачкуны лоаристы? Да у них ничего за душой, кроме банальностей и предательства!
— Они — последняя сила, объединяющая человечество, — ответил Тимбелл. — Сейчас очень слабая, очень беспомощная, но в ней единственный шанс для Земли.
Они спускались, входя в более плотные слои атмосферы, и свист рассекаемого воздуха возрос до пронзительного воя. Уильямс выстрелил тормозными ракетами, и они пронзили серое покрывало облаков. Впереди, у самого горизонта, показалась обширная россыпь огней, означавшая Нью-Йорк.
— Смотри, чтобы наши манеры ничем не раздражали ласинукскую инспекцию, и подготовь документы. Они ни в коем случае не должны нас разыскивать.
Лоара Пол Кейн откинулся в богато украшенном кресле. Тонкие пальцы играли пресс-папье из слоновой кости на крышке стола. Глаза избегали взгляда сидевшего напротив полного человека, а в тоне, стоило Кейну заговорить, ощущалось высокомерие.
— Я не могу больше рисковать, прикрывая вас, Тимбелл. До сих пор я поступал так из-за уз человечности, связывающих нас, но… — Он замолчал.
— Но? — подсказал Тимбелл.
Пальцы Кейна снова и снова запускали пресс-папье волчком.
— Ласинуки стали последнее время вести себя гораздо резче. Они сделались излишне самоуверенными. — Кейн внезапно поднял глаза. — Я не совсем свободный агент и не располагаю той силой и влиянием, какую, как я смотрю, вы мне приписываете. — Глаза его вновь опустились, а в голосе прозвучали беспокойные нотки. — Ласинуки полны подозрений. Они начинают ощущать работу хорошо налаженного, законспирированного подполья, и мы не можем позволить себе оказаться замешанными в этом.
— Знаю, — кивнул Тимбелл. — Возникнет необходимость — и вы нами просто пожертвуете, как ваши предшественники пожертвовали патриотами пятьсот лет назад. Но на этот раз лоаризму суждено сыграть более благородную роль.
— И что пользы от вашего восстания? — последовал утомленный вопрос. — Неужели ласинукский режим более ужасен, нежели человеческая олигархия, которая правит Сантанией, или диктатор, повелевающий Трантором? Ласинуки не гуманоиды, но они в любом случае разумны. Лоаризм должен жить в мире с любой властью.
Тимбелл улыбнулся, хотя ничего смешного сказано не было. В улыбке ощущалась едкая ирония и, чтобы подчеркнуть ее, Тимбелл достал листок бумаги.
— Вы так считаете, верно? Тогда прочтите вот это. Это уменьшенная фотокопия… Нет, не берите, читайте у меня в руках и…
Его последнее замечание было перебито внезапным растерянным восклицанием собеседника. Лицо Кейна превратилось в маску ужаса, когда он впился взглядом в предложенную ему копию.
— Где вы ее взяли? — Кейн с трудом узнал собственный голос.
— Удивлены? Но ведь она у меня есть, верно? К тому же она стоила жизни отличному парню и крейсеру Его Рептилийского Величества. Надеюсь, у вас не возникло сомнения в подлинности?
— Нет. — Кейн провел подрагивающей рукой по лбу. — Это подпись и печать Императора. Их невозможно подделать.
— Как видите, Ваше Святейшество, — с сарказмом сказал Тимбелл, возобновление Галактической Экспансии — вопрос двух-трех лет. Первые шаги к ней будут предприняты еще в нынешнем году, а какими они будут, сами можете прочесть. — Голос Тимбелла сделался вкрадчиво-ядовитым. Поскольку этот приказ адресован вице-королю…
— Дайте немного подумать. — Кейн упал в кресло.
— И в этом есть необходимость? — безжалостно воскликнул Тимбелл. — Это не что иное, как завершение моих предположений шестимесячной давности, которые вы предпочли не услышать. Земля — мир гуманоидов, поэтому она будет уничтожена. Очаги человеческой культуры рассеяны по разным участкам ласинукской зоны Галактики, так что любой след человеческого присутствия подлежит уничтожению.
— Но Земля! Колыбель человеческой расы! Начало нашей цивилизации!
— Вот именно! Лоаризм умирает, а гибель Земли окончательно погубит его. С крушением лоаризма погибнет последняя объединяющая сила, и Планеты Людей, непобедимые, пока дружны, будут уничтожены одна за другой Второй Галактической Экспансией, если только…
— Я знаю, что вы хотите сказать, — прозвучал бесстрастный голос Кейна.
— Не более того, что говорил прежде. Человечество должно объединиться, а сделать это оно может только вокруг лоаризма. У всех сражающихся должна быть цель, и целью должно стать освобождение Земли. Я могу заронить искру здесь, на Земле, но вы должны раздуть ее в костер по всей населенной людьми части Галактики.
— Вы подразумеваете тотальную войну, Галактический Крестовый Поход, — прошептал Кейн. — Но кому, как не мне, знать лучше, что после всех прошедших столетий тотальная война невозможна. — Он внезапно рассмеялся. — Вы хоть знаете, насколько сегодня ослаб лоаризм?
— Нет ничего слабого, которое не могло бы усилиться. Как бы ни ослаб лоаризм со времен Первого Галактического Нашествия, но вы и поныне сохранили дисциплину и организованность — лучшую в Галактике. Ваши предводители, если брать в целом, толковые люди, это я вынужден признать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Я бы сказал, так и есть, — криво усмехнулся Уильямс.
— И потому, если с этим согласиться, вполне естественно, что лоаризм взял на себя роль миротворца. Однако, если это окажется в их интересах, они не замедлят присоединиться к нам. — Тимбелл похлопал ладонью по разложенному перед ним документу. — А вот это подскажет им, где лежат их интересы.
Его спутники хранили молчание.
— У нас мало времени, — продолжал Тимбелл, — не более трех лет. Возможно, даже не больше двух. Но вы сами знаете, что надежда на успех немедленного восстания есть.
— Знаем, — проворчал Петри, потом процедил сквозь зубы: — Если нам придется разделаться только с теми ласинуками, что находятся на Земле.
— Согласен. Но они могут обратиться за помощью на Вегу, а нам звать на помощь некого. Ни одна из Планет Людей и не подумает выступить в нашу защиту, не почешется, как и пятьдесят лет назад. Именно поэтому мы должны перетянуть лоаристов на свою сторону.
— А как поступили лоаристы пять веков назад, во время Кровавого Восстания? — не скрывая ненависти в голосе, спросил Уильямс. — Они бросили нас на произвол судьбы, спасая свою драгоценную шкуру.
— Мы не в том положении, чтобы вспоминать об этом, — заметил Тимбелл. — Сейчас мы должны заручиться их поддержкой, а уж потом, когда будет все кончено, посчитаемся…
Уильямс повернулся к пульту.
— Через пятнадцать минут Нью-Йорк, — сообщил он. — И все-таки мне это не нравится. На что способны эти пачкуны лоаристы? Да у них ничего за душой, кроме банальностей и предательства!
— Они — последняя сила, объединяющая человечество, — ответил Тимбелл. — Сейчас очень слабая, очень беспомощная, но в ней единственный шанс для Земли.
Они спускались, входя в более плотные слои атмосферы, и свист рассекаемого воздуха возрос до пронзительного воя. Уильямс выстрелил тормозными ракетами, и они пронзили серое покрывало облаков. Впереди, у самого горизонта, показалась обширная россыпь огней, означавшая Нью-Йорк.
— Смотри, чтобы наши манеры ничем не раздражали ласинукскую инспекцию, и подготовь документы. Они ни в коем случае не должны нас разыскивать.
Лоара Пол Кейн откинулся в богато украшенном кресле. Тонкие пальцы играли пресс-папье из слоновой кости на крышке стола. Глаза избегали взгляда сидевшего напротив полного человека, а в тоне, стоило Кейну заговорить, ощущалось высокомерие.
— Я не могу больше рисковать, прикрывая вас, Тимбелл. До сих пор я поступал так из-за уз человечности, связывающих нас, но… — Он замолчал.
— Но? — подсказал Тимбелл.
Пальцы Кейна снова и снова запускали пресс-папье волчком.
— Ласинуки стали последнее время вести себя гораздо резче. Они сделались излишне самоуверенными. — Кейн внезапно поднял глаза. — Я не совсем свободный агент и не располагаю той силой и влиянием, какую, как я смотрю, вы мне приписываете. — Глаза его вновь опустились, а в голосе прозвучали беспокойные нотки. — Ласинуки полны подозрений. Они начинают ощущать работу хорошо налаженного, законспирированного подполья, и мы не можем позволить себе оказаться замешанными в этом.
— Знаю, — кивнул Тимбелл. — Возникнет необходимость — и вы нами просто пожертвуете, как ваши предшественники пожертвовали патриотами пятьсот лет назад. Но на этот раз лоаризму суждено сыграть более благородную роль.
— И что пользы от вашего восстания? — последовал утомленный вопрос. — Неужели ласинукский режим более ужасен, нежели человеческая олигархия, которая правит Сантанией, или диктатор, повелевающий Трантором? Ласинуки не гуманоиды, но они в любом случае разумны. Лоаризм должен жить в мире с любой властью.
Тимбелл улыбнулся, хотя ничего смешного сказано не было. В улыбке ощущалась едкая ирония и, чтобы подчеркнуть ее, Тимбелл достал листок бумаги.
— Вы так считаете, верно? Тогда прочтите вот это. Это уменьшенная фотокопия… Нет, не берите, читайте у меня в руках и…
Его последнее замечание было перебито внезапным растерянным восклицанием собеседника. Лицо Кейна превратилось в маску ужаса, когда он впился взглядом в предложенную ему копию.
— Где вы ее взяли? — Кейн с трудом узнал собственный голос.
— Удивлены? Но ведь она у меня есть, верно? К тому же она стоила жизни отличному парню и крейсеру Его Рептилийского Величества. Надеюсь, у вас не возникло сомнения в подлинности?
— Нет. — Кейн провел подрагивающей рукой по лбу. — Это подпись и печать Императора. Их невозможно подделать.
— Как видите, Ваше Святейшество, — с сарказмом сказал Тимбелл, возобновление Галактической Экспансии — вопрос двух-трех лет. Первые шаги к ней будут предприняты еще в нынешнем году, а какими они будут, сами можете прочесть. — Голос Тимбелла сделался вкрадчиво-ядовитым. Поскольку этот приказ адресован вице-королю…
— Дайте немного подумать. — Кейн упал в кресло.
— И в этом есть необходимость? — безжалостно воскликнул Тимбелл. — Это не что иное, как завершение моих предположений шестимесячной давности, которые вы предпочли не услышать. Земля — мир гуманоидов, поэтому она будет уничтожена. Очаги человеческой культуры рассеяны по разным участкам ласинукской зоны Галактики, так что любой след человеческого присутствия подлежит уничтожению.
— Но Земля! Колыбель человеческой расы! Начало нашей цивилизации!
— Вот именно! Лоаризм умирает, а гибель Земли окончательно погубит его. С крушением лоаризма погибнет последняя объединяющая сила, и Планеты Людей, непобедимые, пока дружны, будут уничтожены одна за другой Второй Галактической Экспансией, если только…
— Я знаю, что вы хотите сказать, — прозвучал бесстрастный голос Кейна.
— Не более того, что говорил прежде. Человечество должно объединиться, а сделать это оно может только вокруг лоаризма. У всех сражающихся должна быть цель, и целью должно стать освобождение Земли. Я могу заронить искру здесь, на Земле, но вы должны раздуть ее в костер по всей населенной людьми части Галактики.
— Вы подразумеваете тотальную войну, Галактический Крестовый Поход, — прошептал Кейн. — Но кому, как не мне, знать лучше, что после всех прошедших столетий тотальная война невозможна. — Он внезапно рассмеялся. — Вы хоть знаете, насколько сегодня ослаб лоаризм?
— Нет ничего слабого, которое не могло бы усилиться. Как бы ни ослаб лоаризм со времен Первого Галактического Нашествия, но вы и поныне сохранили дисциплину и организованность — лучшую в Галактике. Ваши предводители, если брать в целом, толковые люди, это я вынужден признать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16