Какая-то музейная атрибуционная комиссия уведомляла, что гражданин имярек принес для обследования пятисвечовые канделябры, унаследованные от прапрапрабабки. Если не считать гнезд и блюдечек, канделябры идентичны тем, фотографии которых получены от уголовного розыска. Кроме того, канделябры были изготовлены лет на двадцать позже кончины бабушки. При разговоре с инспектором уголовного розыска владелец признался, что он вовсе не унаследовал, а купил у пока что не установленного лица.
С одной стороны, судья должен был бы вернуть дело на доследование, чтобы выявили посредника, который отвез канделябры в Москву, а с другой стороны, это опять на несколько дней оторвало бы следователей от работы и при этом нет никакой гарантии, что посредника удастся найти. Подсудимые сам факт похищения признали, потерпевшая сторона свое имущество получит… И судья предложил заседателям соломоново решение — передать там-то и там-то обнаруженные канделябры юридическому владельцу.
— Ну, теперь ты у меня, стерва, попляшешь! — с издевкой заявил Гундар Маргите спустя день после вынесения приговора. — Ты же дала суду заведомо ложные показания, ты хорошо тогда знала эти штуки, я тебе сам показывал и рассказывал.
— Ничего ты не рассказывал.
— Тебя посадят, а мне квартира останется. Ничего, хорошенькая квартирка.
— Гундар, не можешь ты такую подлость сделать… Ты же знаешь, что мне некуда деться…
— Не волнуйся, койка и баланда в тюряге тебе обеспечены. Наконец-то я смогу тебе по-настоящему отплатить за ту пакость, которую вы мне с Желваком сделали!..
Толстые, почернелые, никогда не чищенные кирпичные стены… На улице у проходной переминаются замкнутые, ушедшие в себя женщины… Время от времени открывается оконце в стене, и после короткого разговора одну из них впускают… Булыжником мощенный дворик с небольшим домиком в углу… Кухня, где громко играет репродуктор и на сковородке шкворчит отбивная, в которую тычет вилкой полуголый мужчина. Левой рукой обнимает растрепанную женщину. Сэм… Нет, эти развалины Карфагена не имеют ничего общего с Сэмом! Это только говорящая рухлядь, засунутая в старушечьи боты, из которых торчат серые портянки. «Не удивляйся, детка, в этих стенах очень холодно… Очень холодно…» — говорит то, что осталось от элегантного Сэма…
— Ты просто хочешь меня застращать!
— Сто семьдесят четвертая статья, сама расписалась.
— Ладно, тогда я расскажу все! И про зажигалки, и про…
Гундар расхохотался. Глаза стали узкие, мешки под глазами тряслись вместе с кадыком. Наглый, самоуверенный приказчик с набриолиненными волосами по воскресеньям, который считает себя самым неотразимым мужчиной в округе.
— Разведемся, — тихо сказала Маргита. В ней что-то порвалось. Она вдруг поняла, что это слово надо было произнести уже давно, что это единственно верный выход, что иначе просто невозможно, и все же слезы навернулись на глаза.
— А чего это мне разводиться? Мне и так хорошо! Раз я муж, так смело могу тебе по морде врезать, когда заслужишь.
Вечером Маргита поехала к матери. Конечно, не верила, что мать может понять, так хотя бы простит. Но, войдя в дом, она даже и разговора не завела о том, что привело ее сюда. В задней комнатушке устроилась сестра с мужем, переднюю перегородили шкафом и занавеской, в ней спали родители и брат. Телевизор выставлен на кухню.
— Не так страшен черт, как его малюют!.. — Оптимист у нее брат. — Как только молодые малышом обзаведутся, а это уж само собой, нас сразу поставят на очередь. Если они долго не будут чикаться, годика через четыре мы тебя, Маргита, пригласим в ванне мыться и в лоджии загорать.
— Да как тебе в голову пришло! — возмущалась начальница. — Во-первых, общежития тебе не дадут, во-вторых, ты будешь последняя дура! Оставить такому негодяю свою квартиру! Он только этого и ждет! Пожалуйста, разводись, но от жилплощади не отказывайся ни за какие деньги! В жизни все может случиться: познакомишься с человеком, который его в баранку скрутит и с лестницы спустит, или этот спутается с какой-нибудь девкой, у которой свой домик или хотя бы две комнаты… Тогда он сам с готовностью удерет от тебя, потому там при разводе ему больше светит. У Зойки-табельщицы так и получилось. Что хочешь, но квартиру оставлять ему я тебе не позволю!..
Гундар часто не ночевал дома, Маргиту это устраивало, но появление его всегда было связано с большими или малыми конфликтами и оскорблениями. Если эту тактику применять систематически, можно довести до самоубийства. Когда запугивание судом не дало нужного результата, Гундар запланировал длительное, позиционное наступление, сулящее помимо всего и удовольствие, которое испытывают мальчишки, мучая кошек и прочих животных.
Неожиданно, когда после суда прошло три или четыре месяца, Гундар заговорил по-человечески.
— Я знаю, Маргита, ты хочешь, чтобы я убрался… Верно, квартира фактически принадлежит тебе. Для двоих разведенных она тесновата. Я готов уйти, если ты окажешь мне одну услугу.
— Я больше не верю ни одному твоему слову. Я знаю, что ты никогда не сделаешь того, что в первую очередь не принесет тебе пользы.
— Ну, конечно, иначе я был бы полный остолоп. Просто тут такой случай, когда мы с тобой хорошо бы заработали, а внакладе остался кто-то третий. Я вижу, что ты мне не веришь, поэтому есть предложение встретиться с одним человеком, который хорошо знает Сэма. Они вместе были в колонии. Сэм ему про твои прелести все уши прожужжал, так что он влюбился в тебя заочно… Нет, он же тебя видел один раз, в суде.
Хотя воспоминание о Сэме особенно не грело, все же приятно сознавать, что хоть кто-то говорит о тебе хорошее…
Январь
— Я хочу вам помочь, но… У меня мало сил, — шепнула женщина и выжидательно замолкла. Она слышала дыхание инженера по другую сторону заколоченного окна.
— Я действительно хочу вам помочь, — вновь прошептала женщина. И вновь напряженно прислушалась, ожидая ответа. Она не чувствовала ни этого ночного холода, ни снега, забившегося в лыжные ботинки, ни побелевших от мороза рук.
— Бегите в Эргли и на почте свяжитесь с милицией. Телеграф там открыт всю ночь.
Пауза была долгой.
— Нет, — шепотом ответила женщина. — Тогда я погибла… Вы их не знаете… Надо придумать что-то другое…
— А иначе вы, Илона, мне не можете помочь.
— Меня не Илоной зовут. Я плохо знаю окрестности. Я заблужусь… Они меня поймают, не успею и до реки добраться…
— Тогда вы не можете мне помочь.
— Уже шесть часов, осталось всего три.
— Бегите в Эргли… Бегите, пока еще темно…
— Прежде всего они убьют вас, а потом меня…
— А может, вас подослали меня уговорить? Как я сразу не сообразил! Но ведь я же не упираюсь, я же черчу, делаю, что от меня требуют, просто я не могу вспомнить разные детали, но к девяти все будет сделано!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
С одной стороны, судья должен был бы вернуть дело на доследование, чтобы выявили посредника, который отвез канделябры в Москву, а с другой стороны, это опять на несколько дней оторвало бы следователей от работы и при этом нет никакой гарантии, что посредника удастся найти. Подсудимые сам факт похищения признали, потерпевшая сторона свое имущество получит… И судья предложил заседателям соломоново решение — передать там-то и там-то обнаруженные канделябры юридическому владельцу.
— Ну, теперь ты у меня, стерва, попляшешь! — с издевкой заявил Гундар Маргите спустя день после вынесения приговора. — Ты же дала суду заведомо ложные показания, ты хорошо тогда знала эти штуки, я тебе сам показывал и рассказывал.
— Ничего ты не рассказывал.
— Тебя посадят, а мне квартира останется. Ничего, хорошенькая квартирка.
— Гундар, не можешь ты такую подлость сделать… Ты же знаешь, что мне некуда деться…
— Не волнуйся, койка и баланда в тюряге тебе обеспечены. Наконец-то я смогу тебе по-настоящему отплатить за ту пакость, которую вы мне с Желваком сделали!..
Толстые, почернелые, никогда не чищенные кирпичные стены… На улице у проходной переминаются замкнутые, ушедшие в себя женщины… Время от времени открывается оконце в стене, и после короткого разговора одну из них впускают… Булыжником мощенный дворик с небольшим домиком в углу… Кухня, где громко играет репродуктор и на сковородке шкворчит отбивная, в которую тычет вилкой полуголый мужчина. Левой рукой обнимает растрепанную женщину. Сэм… Нет, эти развалины Карфагена не имеют ничего общего с Сэмом! Это только говорящая рухлядь, засунутая в старушечьи боты, из которых торчат серые портянки. «Не удивляйся, детка, в этих стенах очень холодно… Очень холодно…» — говорит то, что осталось от элегантного Сэма…
— Ты просто хочешь меня застращать!
— Сто семьдесят четвертая статья, сама расписалась.
— Ладно, тогда я расскажу все! И про зажигалки, и про…
Гундар расхохотался. Глаза стали узкие, мешки под глазами тряслись вместе с кадыком. Наглый, самоуверенный приказчик с набриолиненными волосами по воскресеньям, который считает себя самым неотразимым мужчиной в округе.
— Разведемся, — тихо сказала Маргита. В ней что-то порвалось. Она вдруг поняла, что это слово надо было произнести уже давно, что это единственно верный выход, что иначе просто невозможно, и все же слезы навернулись на глаза.
— А чего это мне разводиться? Мне и так хорошо! Раз я муж, так смело могу тебе по морде врезать, когда заслужишь.
Вечером Маргита поехала к матери. Конечно, не верила, что мать может понять, так хотя бы простит. Но, войдя в дом, она даже и разговора не завела о том, что привело ее сюда. В задней комнатушке устроилась сестра с мужем, переднюю перегородили шкафом и занавеской, в ней спали родители и брат. Телевизор выставлен на кухню.
— Не так страшен черт, как его малюют!.. — Оптимист у нее брат. — Как только молодые малышом обзаведутся, а это уж само собой, нас сразу поставят на очередь. Если они долго не будут чикаться, годика через четыре мы тебя, Маргита, пригласим в ванне мыться и в лоджии загорать.
— Да как тебе в голову пришло! — возмущалась начальница. — Во-первых, общежития тебе не дадут, во-вторых, ты будешь последняя дура! Оставить такому негодяю свою квартиру! Он только этого и ждет! Пожалуйста, разводись, но от жилплощади не отказывайся ни за какие деньги! В жизни все может случиться: познакомишься с человеком, который его в баранку скрутит и с лестницы спустит, или этот спутается с какой-нибудь девкой, у которой свой домик или хотя бы две комнаты… Тогда он сам с готовностью удерет от тебя, потому там при разводе ему больше светит. У Зойки-табельщицы так и получилось. Что хочешь, но квартиру оставлять ему я тебе не позволю!..
Гундар часто не ночевал дома, Маргиту это устраивало, но появление его всегда было связано с большими или малыми конфликтами и оскорблениями. Если эту тактику применять систематически, можно довести до самоубийства. Когда запугивание судом не дало нужного результата, Гундар запланировал длительное, позиционное наступление, сулящее помимо всего и удовольствие, которое испытывают мальчишки, мучая кошек и прочих животных.
Неожиданно, когда после суда прошло три или четыре месяца, Гундар заговорил по-человечески.
— Я знаю, Маргита, ты хочешь, чтобы я убрался… Верно, квартира фактически принадлежит тебе. Для двоих разведенных она тесновата. Я готов уйти, если ты окажешь мне одну услугу.
— Я больше не верю ни одному твоему слову. Я знаю, что ты никогда не сделаешь того, что в первую очередь не принесет тебе пользы.
— Ну, конечно, иначе я был бы полный остолоп. Просто тут такой случай, когда мы с тобой хорошо бы заработали, а внакладе остался кто-то третий. Я вижу, что ты мне не веришь, поэтому есть предложение встретиться с одним человеком, который хорошо знает Сэма. Они вместе были в колонии. Сэм ему про твои прелести все уши прожужжал, так что он влюбился в тебя заочно… Нет, он же тебя видел один раз, в суде.
Хотя воспоминание о Сэме особенно не грело, все же приятно сознавать, что хоть кто-то говорит о тебе хорошее…
Январь
— Я хочу вам помочь, но… У меня мало сил, — шепнула женщина и выжидательно замолкла. Она слышала дыхание инженера по другую сторону заколоченного окна.
— Я действительно хочу вам помочь, — вновь прошептала женщина. И вновь напряженно прислушалась, ожидая ответа. Она не чувствовала ни этого ночного холода, ни снега, забившегося в лыжные ботинки, ни побелевших от мороза рук.
— Бегите в Эргли и на почте свяжитесь с милицией. Телеграф там открыт всю ночь.
Пауза была долгой.
— Нет, — шепотом ответила женщина. — Тогда я погибла… Вы их не знаете… Надо придумать что-то другое…
— А иначе вы, Илона, мне не можете помочь.
— Меня не Илоной зовут. Я плохо знаю окрестности. Я заблужусь… Они меня поймают, не успею и до реки добраться…
— Тогда вы не можете мне помочь.
— Уже шесть часов, осталось всего три.
— Бегите в Эргли… Бегите, пока еще темно…
— Прежде всего они убьют вас, а потом меня…
— А может, вас подослали меня уговорить? Как я сразу не сообразил! Но ведь я же не упираюсь, я же черчу, делаю, что от меня требуют, просто я не могу вспомнить разные детали, но к девяти все будет сделано!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59