Срочные, очень срочные и чрезвычайно срочные. Таких у него ежедневно около полусотни и больше. Из всей республики, не только из отделов внутренних дел. Другие организации тоже нередко нуждаются в знаниях электронного мозга.
Кабинет величиной с кухню в домах новой постройки, напротив письменного стола — стена из оргстекла, чтобы видны были монстры в зале, никак не укладывающиеся в моем сознании. Я только знаю, что все вместе это называется электронно-вычислительной машиной, что среди подобных себе она считается довольно мощной: она содержит в своей памяти сведения, которые не могла бы вместить картотека в десять миль длиной и в десять шириной. Если раньше, задержав какого-нибудь парня с мотоциклом, номер рамы или мотора которого не совпадал с номером, записанным в техническом паспорте, автоинспекция неделями вынуждена была слушать сказки о том, каким путем мотор попал к нему, то теперь в течение десяти-пятнадцати минут вычислительный центр отвечает: «владелец такой-то, проживает там-то». Случилось даже, что владелец еще и не обнаружил факта кражи, а вор уже в милиции хнычет: «Я так больше делать не буду!» Во времена карточек, которые еще нельзя считать давно прошедшими, ничего подобного быть не могло. Для вычислительного центра иногда достаточно лишь нескольких признаков, чтобы отыскать ту или иную личность. Свидетель, например, только и знает, что человека зовут Янис, живет в Пардаугаве и прихрамывает на левую ногу. Таких может оказаться человек тридцать, а если другой свидетель еще скажет, какой у Яниса цвет волос, то число разыскиваемых сразу сократится по крайней мере наполовину, и у значительной части этой половины, в свою очередь, будет железное алиби. Среди оставшихся виновного уже отыскать можно, профессионал же — отыскать обязан.
К сожалению, вычислительный центр появился на свет не так давно и с совершенно пустыми кладовыми памяти, их срочно заполнили материалами из картотек отделов внутренних дел, но у них были сведения лишь о тех людях, которые уже когда-то конфликтовали с законом. К тому же в карточках имелось лишь несколько пунктов, поэтому многие «полочки» в вычислительной машине оказались незаполненными, ведь ее память практически неисчерпаема.
— Тебе, конечно, чрезвычайно и архисрочно, — усмехается майор, кончив сортировать запросы.
— Как всегда.
Он берет мой листочек, делает на нем какие-то пометки — так до сих пор и не знаю, что означает эта вереница цифр — их шифр или индексы, снимает телефонную трубку, и я вижу, как тут же в зале за стеклом трубку снимает девушка. Упаси бог открывать дверь — колебания температуры и вибрация воздуха, говорят, очень вредны для здоровья умной машины.
Он диктует. Девушка, придерживая трубку плечом, усердно записывает. Она симпатичная, и я с сожалением констатирую, что Ивар в ней непременно разглядел бы еще больше достоинств и, конечно, опасность оказаться женатым. Эта мысль меня даже радует, ведь в данном случае я — просто любитель чистого искусства.
Затем мне предлагают журнал «Дадзис» и я пробегаю раздел «Чего только не бывает на свете», успеваю также перелистать и просмотреть карикатуры, и тут происходит чудо — передо мной на стол ложится гладкий бланк из серого картона…
Грунский Алексис Леопольдович, родился в 1923 году в Лудзенском уезде. Женат, имеет дочь.
В верхнем правом углу карточки — фотография. Должно быть, очень старая. Тупое, невыразительное лицо с большими мешками под глазами.
На другой стороне карточки клетки для сведений дактилоскопии, именно по ним и осуществлена идентификация. Значит, все же был осужден.
Вот и нужная графа.
Нет, осужден не был. В 1967 году ему было предъявлено обвинение по статье 139-й, часть первая (тайное хищение личного имущества граждан), но дело прекращено в связи с амнистией. Наверно, побыл некоторое время в изоляторе предварительного заключения и оставил на память отпечатки своих пальцев, которые затем перекочевали в электронику вычислительного центра.
Может, отправиться в архив и разыскать уголовное дело? Только не верится, что с этим может быть что-то связано, ведь прошло слишком много времени — пятнадцать лет. К тому же это не могло быть какое-нибудь сверхпреступление, если попал под амнистию. Статья тоже об этом говорит.
Профессия — печник.
Адрес.
Это самое главное. Отправляюсь в управление — может, удастся раздобыть транспорт — сейчас многое значит скорость. Когда вышел из дома? С кем его видели в последний раз? Элементарно.
Глава V
Перелистываю справочник, чтобы выяснить, к какому району относится местожительство Грунского и кто там участковый инспектор. Участковые инспекторы для нас, следователей по уголовным делам, самая надежная опора. К сожалению, ни один из трех указанных в книге телефонов не отвечает.
Ждать я не могу — нет времени, вызываю машину и успеваю позвонить Спулле в прокуратуру — обрадовать ее, что личность жертвы установлена.
Едем через старый воздушный мост, мимо башни ВЭФа и сворачиваем на улицу Бикерниеку. Я подумал: вдруг участковый инспектор вернулся. Делаем небольшой крюк и подъезжаем к его комнате рядом с домоуправлением, но комната заперта, а в домоуправлении никто не знает, куда он ушел и когда появится — дел у него много, сидя в кабинете, много не наработаешь. Жаль: только участковый инспектор мог бы проводить меня к постоянным собутыльникам Грунского.
— Когда вернется, попросите его никуда не уходить, подождать меня, — говорю я бухгалтеру домоуправления, и она обещает все выполнить наилучшим образом.
Катим на «Волге» дальше.
Смотрим на номера домов.
Серый двухэтажный дом с темно-зелеными оконными рамами. Чистый, аккуратный дворик, два-три гаража. На качелях, подвешенных к суку одинокого дерева, летает длинноногая девчонка-подросток в бежевых колготках.
Шестнадцатая квартира находится как раз напротив дверей коридора, рядом с вереницей кладовок. Снаружи хорошо слышен разговор в квартире. Женщина тараторит без перерыва, мужчина лишь изредка вставляет слово, другое. Звоню, и дверь почти сразу открывается.
Женщине лет тридцать, мужчине примерно столько же. Он сидит за столом, ест суп. На маленькой тарелочке лежит кусок вареного мяса и ломоть черного хлеба. Он смотрит на меня сердито, словно ворона, трапезу которой неожиданно прервали.
— Скажите, пожалуйста, здесь проживает Алексис Грунский? — спрашиваю я. Никаких документов у меня не требуют, а сам я не тороплюсь их показывать.
— Нет, здесь такой не проживает! — быстро и нервно бросает женщина.
За это время я успеваю окинуть взглядом кухню, за которой видна небольшая комната (дверь туда раскрыта настежь) и, судя по цветастым портьерам, дальше есть еще одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68