А можете и не получить. Кто-то пошутил, что эта игра похожа на разрывание десятифунтовых бумажек под холодным душем, но правильнее бы сказать — пятидесятифунтовых. — Глаза Брина блестели от возбуждения. Я был удивлен. По его меркам, он стал прямо-таки разговорчивым. — Если вам нужен новый грот, берите. Но постарайтесь с ним выиграть. — Он откинулся в своем вращающемся кресле из черной кожи, выпуская тонкую струйку дыма. — А теперь расскажите о соперниках.
Я пробежался по списку команд, оценивая их самих и лодки. Во время разговора с Брином я вновь ощутил те качества, которые выделяли его из толпы. Он нисколько не боялся показаться скучным и, видимо, испытывал еще меньше сомнений, что скучно может стать ему.
На обсуждение одиннадцати участников ушло три часа, и ни разу мы не отклонились от темы. Когда мы покончили с последним, он отрезал кончик новой сигары.
— Остаются «Колдун» и Миллстоун, — сказал он. — Скажите, Чарли, почему вы оставили Миллстоуна напоследок?
— Без особой причины, — ответил я. И это было правдой.
— Я собираюсь задать вам оскорбительный вопрос, — предупредил Брин. — Не боитесь ли вы Фрэнка Миллстоуна?
— Нет.
— Я не то хотел спросить. Тревожит ли он вас? Это звучало лучше.
— Да, — ответил я. — Он меня беспокоит, но это пройдет.
— Почему?
— Потому что я собираюсь его как следует вздрючить, а потом отдать в руки полиции.
— Чарли, — сказал Брин, — вы мне нравитесь... И мне также по душе ваши действия. Но одна из причин, почему я пригласил вас сюда, в том, чтобы напомнить: первые отборочные начнутся очень скоро. В гонках участвуют тринадцать лодок, а не две, Чарли. Ваша задача прийти первым.
— Да.
— Мне нравится делать авансы, Чарли. Если вы выиграете гонки, получите от меня заказ на проект стопятидесятифутовой шхуны. Цену назначите свою. Я также обещаю повлиять на Арчера, чтобы он возобновил с вами контракт. Если проиграете, не получите ничего. Однако, начав борьбу против Миллстоуна до гонок, вы снижаете мои шансы, и в случае поражения вам придется совсем худо. Поняли? — Теперь в глазах Брина не проглядывало ничего веселого. Они, казалось, заполняли комнату. — Ну так, сейчас уже полночь. Вам надо поспать. Убирайтесь.
Я встал, как было приказано. Я был измучен, но проблемы борьбы со сном не существовало.
Тот, кто совершил диверсию на лодках и сжег индюшек, до сих пор действовал по своему плану. Но теперь он будет подчиняться моему, и я собираюсь хорошо подготовиться.
К сожалению, придется воспользоваться методом, который мог подорвать шансы Брина попасть в команду Кубка.
* * *
На следующее утро я отправился в Портсмут, чтобы начать осуществлять первую часть моего замысла. Выезжая из Пултни, я увидел на стоянке зеленую «кортину» с открытым капотом и человека, склонившегося над мотором. Это был Джонни Форсайт. Я замедлил ход и остановился. Руки его были в масле, и лицо угрюмо.
— Чертов распределитель! Замыкание.
— Куда ты направляешься?
— В Хэмбл.
— Прыгай.
В машине он сказал:
— Видел, как ты шел от буя вчера вечером. Хорошо шли.
— Да. Ты послезавтра пойдешь?
— На «Кристалле». Я работал над его корпусом для Эда Бейса, и я остаюсь с ним для Фрэнка Миллстоуна.
— Что вы там делаете?
— Так, кое-что. — Джонни наблюдал за дорогой, глаза сужены, щеки ввалившиеся и испещренные точками от угрей, лицо ничего не выражало. — Немного работаем над снаряжением. Оживляем корпус.
— И как дела?
— Лодка будет в хорошей форме. — Узкие глаза повернулись ко мне. — Очень быстрая. Серьезный вызов для тебя. — Он засмеялся, растянув рот в безгубой улыбке. — Я также разрабатываю тактику.
Мы оставили эту тему. Я высадил его в Хэмбле, пошел к консультанту по страховке, чтобы взять у него некоторые брошюры и расценки, а на обратном пути опять подобрал Джонни. Оставил я его у портового бассейна — марины. Он вылез из машины, поблагодарил. Но я глядел не на него, а дальше. Через две машины от нас припарковался голубой «мерседес» Арчера. Сам владелец сидел в машине. И Эми тоже. Они целовались, кажется, уже долго и весьма страстно.
Форсайт проследил за моим взглядом. Лицо его покраснело, и глаза еще больше сузились. Он сказал:
— Сука!
— Что? — поразился я.
— Ничего. Я должен бежать.
Я вернулся на набережную, где меня ждал «зодиак», чтобы отвезти туда, где «Колдун» упражнялся в поворотах фордевинд. Управлял Чифи, мы не разговаривали. Я наблюдал за большим оранжевым спинакером и думал. Брин хотел, чтобы я выиграл гонки, и на этом его интерес кончался. Для меня победа была только первым шагом к выяснению, кто пытается разрушить мою карьеру. И если в процессе расследования я вынужден буду перейти дорогу Брину, это окажется не слишком здорово.
Не здорово для кого? Более чем очевидно, что для меня.
* * *
Две последующие недели прошли нормально. С помощью некоторых починок и тонкой настройки мы опять добивались высокой скорости, и каждый раз, казалось, достигали этого с большей легкостью. Установился определенный распорядок: подниматься до рассвета, работать с командой, ходить под парусами до сумерек или еще позже, затем думать, прикидывать, задерживаясь до глубокой ночи, чтобы произвести какие-то изменения в снаряжении. Через десять дней мы занялись ночными тренировками. Это были дни и ночи непрерывных концентрированных усилий.
На семнадцатый вечер я оставил Скотто и Джорджию спать на борту и поехал домой в состоянии полного изнеможения. Я чуть ли не вполз внутрь, принял душ, сварил яйцо и сел поесть...
Проснулся я в полной темноте. Звонил телефон, а я сидел в кресле...
— Что? — сказал я в трубку, едва ворочая языком. Послышался звук: кто-то запихивал монетки в автомат.
— Чарли? Это Джорджия.
— Джорджия? — удивился я и посмотрел на циферблат часов. Два пополуночи.
— Лучше бы ты пришел сюда, — сказала Джорджия.
— Где ты? — Теперь я уже вспомнил свое имя. И ее. Кажется, она запыхалась, как после бега.
— Будка у марины. Я была на «Колдуне» со Скотто. Он ранен. Ты бы лучше пришел.
Я вылетел из дома пробкой. Туман стелился по дороге клочьями, и гравий на стоянке у портового бассейна был влажным. Определяя дорогу по звукам бьющихся о мачты фалов, я пробирался к пирсу. Из люка каюты пробивался желтый свет. Туман, казалось, находился не только снаружи, но и внутри моей головы.
— Кто там? — Небольшая бесформенная фигура, пригнувшись, вынырнула из темноты.
— Это я.
Фигура расслабилась и сказала голосом Джорджии:
— Чарли! Слава Богу, что ты здесь.
Когда мы вошли в освещенную полосу тумана, я увидел, что на ней надеты три фуфайки и в руке она держит бейсбольную биту.
— Где Скотто?
Она зажгла фонарик, и мы поднялись на «Колдун». Палуба слегка покачивалась. Из люка послышался хриплый голос Скотто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Я пробежался по списку команд, оценивая их самих и лодки. Во время разговора с Брином я вновь ощутил те качества, которые выделяли его из толпы. Он нисколько не боялся показаться скучным и, видимо, испытывал еще меньше сомнений, что скучно может стать ему.
На обсуждение одиннадцати участников ушло три часа, и ни разу мы не отклонились от темы. Когда мы покончили с последним, он отрезал кончик новой сигары.
— Остаются «Колдун» и Миллстоун, — сказал он. — Скажите, Чарли, почему вы оставили Миллстоуна напоследок?
— Без особой причины, — ответил я. И это было правдой.
— Я собираюсь задать вам оскорбительный вопрос, — предупредил Брин. — Не боитесь ли вы Фрэнка Миллстоуна?
— Нет.
— Я не то хотел спросить. Тревожит ли он вас? Это звучало лучше.
— Да, — ответил я. — Он меня беспокоит, но это пройдет.
— Почему?
— Потому что я собираюсь его как следует вздрючить, а потом отдать в руки полиции.
— Чарли, — сказал Брин, — вы мне нравитесь... И мне также по душе ваши действия. Но одна из причин, почему я пригласил вас сюда, в том, чтобы напомнить: первые отборочные начнутся очень скоро. В гонках участвуют тринадцать лодок, а не две, Чарли. Ваша задача прийти первым.
— Да.
— Мне нравится делать авансы, Чарли. Если вы выиграете гонки, получите от меня заказ на проект стопятидесятифутовой шхуны. Цену назначите свою. Я также обещаю повлиять на Арчера, чтобы он возобновил с вами контракт. Если проиграете, не получите ничего. Однако, начав борьбу против Миллстоуна до гонок, вы снижаете мои шансы, и в случае поражения вам придется совсем худо. Поняли? — Теперь в глазах Брина не проглядывало ничего веселого. Они, казалось, заполняли комнату. — Ну так, сейчас уже полночь. Вам надо поспать. Убирайтесь.
Я встал, как было приказано. Я был измучен, но проблемы борьбы со сном не существовало.
Тот, кто совершил диверсию на лодках и сжег индюшек, до сих пор действовал по своему плану. Но теперь он будет подчиняться моему, и я собираюсь хорошо подготовиться.
К сожалению, придется воспользоваться методом, который мог подорвать шансы Брина попасть в команду Кубка.
* * *
На следующее утро я отправился в Портсмут, чтобы начать осуществлять первую часть моего замысла. Выезжая из Пултни, я увидел на стоянке зеленую «кортину» с открытым капотом и человека, склонившегося над мотором. Это был Джонни Форсайт. Я замедлил ход и остановился. Руки его были в масле, и лицо угрюмо.
— Чертов распределитель! Замыкание.
— Куда ты направляешься?
— В Хэмбл.
— Прыгай.
В машине он сказал:
— Видел, как ты шел от буя вчера вечером. Хорошо шли.
— Да. Ты послезавтра пойдешь?
— На «Кристалле». Я работал над его корпусом для Эда Бейса, и я остаюсь с ним для Фрэнка Миллстоуна.
— Что вы там делаете?
— Так, кое-что. — Джонни наблюдал за дорогой, глаза сужены, щеки ввалившиеся и испещренные точками от угрей, лицо ничего не выражало. — Немного работаем над снаряжением. Оживляем корпус.
— И как дела?
— Лодка будет в хорошей форме. — Узкие глаза повернулись ко мне. — Очень быстрая. Серьезный вызов для тебя. — Он засмеялся, растянув рот в безгубой улыбке. — Я также разрабатываю тактику.
Мы оставили эту тему. Я высадил его в Хэмбле, пошел к консультанту по страховке, чтобы взять у него некоторые брошюры и расценки, а на обратном пути опять подобрал Джонни. Оставил я его у портового бассейна — марины. Он вылез из машины, поблагодарил. Но я глядел не на него, а дальше. Через две машины от нас припарковался голубой «мерседес» Арчера. Сам владелец сидел в машине. И Эми тоже. Они целовались, кажется, уже долго и весьма страстно.
Форсайт проследил за моим взглядом. Лицо его покраснело, и глаза еще больше сузились. Он сказал:
— Сука!
— Что? — поразился я.
— Ничего. Я должен бежать.
Я вернулся на набережную, где меня ждал «зодиак», чтобы отвезти туда, где «Колдун» упражнялся в поворотах фордевинд. Управлял Чифи, мы не разговаривали. Я наблюдал за большим оранжевым спинакером и думал. Брин хотел, чтобы я выиграл гонки, и на этом его интерес кончался. Для меня победа была только первым шагом к выяснению, кто пытается разрушить мою карьеру. И если в процессе расследования я вынужден буду перейти дорогу Брину, это окажется не слишком здорово.
Не здорово для кого? Более чем очевидно, что для меня.
* * *
Две последующие недели прошли нормально. С помощью некоторых починок и тонкой настройки мы опять добивались высокой скорости, и каждый раз, казалось, достигали этого с большей легкостью. Установился определенный распорядок: подниматься до рассвета, работать с командой, ходить под парусами до сумерек или еще позже, затем думать, прикидывать, задерживаясь до глубокой ночи, чтобы произвести какие-то изменения в снаряжении. Через десять дней мы занялись ночными тренировками. Это были дни и ночи непрерывных концентрированных усилий.
На семнадцатый вечер я оставил Скотто и Джорджию спать на борту и поехал домой в состоянии полного изнеможения. Я чуть ли не вполз внутрь, принял душ, сварил яйцо и сел поесть...
Проснулся я в полной темноте. Звонил телефон, а я сидел в кресле...
— Что? — сказал я в трубку, едва ворочая языком. Послышался звук: кто-то запихивал монетки в автомат.
— Чарли? Это Джорджия.
— Джорджия? — удивился я и посмотрел на циферблат часов. Два пополуночи.
— Лучше бы ты пришел сюда, — сказала Джорджия.
— Где ты? — Теперь я уже вспомнил свое имя. И ее. Кажется, она запыхалась, как после бега.
— Будка у марины. Я была на «Колдуне» со Скотто. Он ранен. Ты бы лучше пришел.
Я вылетел из дома пробкой. Туман стелился по дороге клочьями, и гравий на стоянке у портового бассейна был влажным. Определяя дорогу по звукам бьющихся о мачты фалов, я пробирался к пирсу. Из люка каюты пробивался желтый свет. Туман, казалось, находился не только снаружи, но и внутри моей головы.
— Кто там? — Небольшая бесформенная фигура, пригнувшись, вынырнула из темноты.
— Это я.
Фигура расслабилась и сказала голосом Джорджии:
— Чарли! Слава Богу, что ты здесь.
Когда мы вошли в освещенную полосу тумана, я увидел, что на ней надеты три фуфайки и в руке она держит бейсбольную биту.
— Где Скотто?
Она зажгла фонарик, и мы поднялись на «Колдун». Палуба слегка покачивалась. Из люка послышался хриплый голос Скотто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57