Отсутствие доказательств — тоже доказательство. Гораздо проще сочинить историю о такой мифической и противоречивой фигуре, как командир повстанцев, чем об обычном писателе. Бедный команданте Монти, узнает ли он когда-нибудь, что его образ использовали как маску?
«Волчица» — история об одиночестве. Психологический портрет героини превосходен, чтобы написать такое, нужно это почувствовать… и хотя бы немного знать сам предмет. В основе сюжета — сложная внутренняя борьба женщины, пытающейся скрыть свое одиночество и в конце концов победить его под неусыпным взглядом любящего мужчины, не способного ей помочь.
Но одного этого для моих подозрений было бы недостаточно— мало ли на свете одиноких женщин! Мне безумно захотелось поговорить с ректором, когда на девяностой странице я наткнулась на следующий эпизод:
«Когда безумие становится всеобщим, оно исчезает», — сказал он. И они отправились в путешествие, чтобы залечить раны.
В Испании было фламенко, в Италии тарантелла, в России — казачок. Ноты, как бесенята, проникали в тело, овладевали им.
— Когда ты выучила эти движения?
— Никогда.
— Ты впервые это танцуешь?
— Да.
«Моя жар-птица» — так он ее называл, сам пылая внутри нее. Они не останавливались, пока не нашли эту комнату с зеркалами. Сколько влюбленных целовались тут, превращенные в бесчисленные отражения на карусели видений. Он долго смотрел на ее тело — на двадцать ее тел, — прежде чем заполнить его, перелиться в него через собственную плоть, и зеркала возвратили им образ тела-турбины. «Жар-птица, — сказал он тогда, — нет, колибри». И она повела его по лабиринтам страсти, по всем их изгибам, не заботясь о том, что их ожидает за очередным поворотом. А он повторил: «Колибри».
Колибри… Интуиция подталкивает вперед, а разум удерживает, спрашивает: не слишком ли ты торопишься, Роса Альвальяй? Тем не менее случайность — важный элемент любого расследования. Внутренний голос подсказывает, что я не ошибаюсь и героиня романа— К.Л.Авила. Потерпевшая, по ее собственному признанию, крушение. Она и есть Волчица.
Именно тогда я и позвонила еще раз в Сантьяго, в отель, где остановилась Джилл. Она удивила меня, сказав, что провела утро в Лас-Кондесе, разбирая письменный стол Кармен (расчищая его для потомков?). Мысленно я отметила, что она занялась этим в отсутствие Томаса Рохаса и его дочери.
— Джилл, меня интересует одна вещь, которую знаете только вы: как звали того писателя, у которого вы снимали комнаты в Койоакане?
— Какой странный вопрос, Роса! Не станете же вы уверять, что вам это нужно для расследования?
По правде сказать, я надеялась, что, изложив мне ту гватемальскую историю, она больше не станет упрямиться.
— И кроме того, я не говорила, что он был писателем…
— Извините, Джилл, но вы у меня не единственный источник информации. — Изящно нанеся этот удар ниже пояса, я продолжала старательно изображать простодушие: — Мне кажется, это не те сведения, которые нужно скрывать, или я ошибаюсь?
— Его звали Сантьяго Бланко.
— Спасибо, Джилл, это все, что я хотела выяснить. Вы были так любезны…
— Роса… подождите, не вешайте трубку… почему вы не интересуетесь в первую очередь теми, кто причинил ей вред?
— Кого вы имеете в виду? — Как же она защищает Сантьяго Бланко! С чего это, интересно? Я вспомнила служанку Томаса Рохаса, ее недоумение по поводу того, что Джилл остановилась в гостинице, а не у них, как раньше, и фразу самого ректора: «Джилл уже какое-то время не слишком меня жалует». — Томаса? — тихо спросила я.
— Его, сукин он сын!
— Почему вы раньше ничего не сказали?
— Потому что речь идет не обо мне, а о моей подруге. Поверьте, я не порвала с ним все отношения только из-за Висенте… Вы ведь знаете, он очень привязан к отчиму.
Она замолчала.
— Больше вы ничего не хотите сообщить?
— Мне ничего не следует больше говорить. Но когда вы будете беседовать с ним, спросите его о кузине Кармен, той девице с юга, которую она пригрела и терпеливо воспитывала, даже сделала своим секретарем…
— Глория Гонсалес?
— Она самая… Хотелось бы знать, что он ответит.
Больше мне действительно не удалось вытянуть из нее ни слова. Я немного поразмышляла об этой Глории Гонсалес, в свое время почему-то уволенной, но, поскольку на расстоянии все равно ничего не выяснишь, быстренько выкинула ее из головы и полностью сосредоточилась на мексиканском писателе Сантьяго Бланко.
Не нужно быть особенно проницательной, чтобы, прочитав интервью, заинтересоваться именно этой фигурой: К.Л.Авила не стала бы обращать внимание журналиста на то, что снимала комнату у писателя, если бы этот факт не значил для нее так много. Квартира, которую я вот уже восемь лет снимаю в доме на углу Пласа Италия и Викунья Макенна, принадлежит одному инженеру, но, будь он даже частным детективом, мне бы в голову не пришло упомянуть о нем в интервью.
А потому, вернувшись домой в Олимпийскую деревню, Уго обнаружил, что мать его детей одержима очередной идеей. Чтобы немного остудить мой пыл, он пригласил меня поужинать в недавно открывшемся итальянском ресторанчике. (Почему все водят меня в итальянские рестораны?) По такому случаю я причесалась, принарядилась и, глядя на себя в зеркало, подумала, что малая толика кокетства не повредит женщине даже в сто лет.
Когда мы выходили, дверь соседней квартиры неожиданно открылась. Хулиан Росси, как истинный аргентинец, с годами стал еще более осанистым и представительным. Наверное, в детстве он потреблял больше протеинов, чем Уго и я, вместе взятые, а может, все дело в итальянских корнях. Он радостно приветствовал нас, из чего я заключила, что мой бывший муж по-прежнему с ним дружит. Дождавшись вместе лифта, который здесь работал бесперебойно и никогда не застревал, не то что у меня дома, мы спустились вниз, и я, несмотря на выражение лица Уго, бросилась в атаку.
— Уго сказал, ты преподаешь литературу в УНАМ. — И, едва дождавшись ответа, продолжила:— А не знаешь, случайно, писателя Сантьяго Бланко?
— Конечно, знаю, он тоже работает в университете, мы, можно сказать, друзья. Он тебя интересует?
— Да, я обещала одному чилийскому литературному журналу интервью с ним…
— Так ты у нас журналистка?
— Нет, просто иногда кое-что делаю для этого журнала, а поскольку я сама прослушала курс литературы в УНАМ… — Тут я запнулась, почувствовав себя полной идиоткой, и взгляд Уго не замедлил усилить это чувство. — Не знаешь, как его найти?
— Я дам тебе телефон его офиса. — Он вытащил из заднего кармана джинсов записную книжечку и, пока искал букву «Б», продолжал говорить; — Не знаю, повезет ли тебе, несколько месяцев назад он купил дом в Пуэрто-Эскондидо и в основном работает там… — Наконец он нашел номер телефона, мы остановились в тени на стоянке, и он записал его на клочке бумаги, вырванном из той же книжечки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37