Речь идет о Дадли, аудиторе. Это мой беби, и я нанял его вопреки возражениям старика. Ну так вот, Хэнлон оказался совершенно прав относительно его. За последний квартал Дадли растратил более пяти тысяч долларов. Да, где-то от пяти до шести, точно не скажу. И я хочу, чтобы ты выбил у него эти деньги.
— Я?! — изумленно произнес Багз. — А, ты хочешь, чтобы я засадил его за решетку. Натравил на него полицию и оформил жалобу...
— Нет! Этого я не хочу. У меня нет доказательств, что он украл эти деньги. Я просто знаю, что он это сделал, понимаешь? В этом квартале мы работали не меньше, чем в прошлом, однако недосчитались этих пяти или шести тысяч. Поэтому...
— Но... но как?.. — Багз начинал понимать, куда клонится беседа, и не на шутку встревожился. — Как...
— Какая разница как? Существует тысяча и один способ, как аудитор может запустить руку в чужой карман. Ему не удастся это сделать там, где работают другие аудиторы, где существует система проверок и перепроверок. Но... — Вестбрук в отчаянии взмахнул руками. — Вот, смотри. Гостиничная документация пишется карандашом! Копии различных документов, счета, в общем, все. Иначе нельзя — ведь это текущая документация, куда постоянно вносятся какие-то поправки и изменения. Поэтому неизбежны подчистки и всякие правки. Вот, пожалуйста, для примера тебе только один пример, как можно приворовать. Гость останавливается на один день, но на следующий день выписывается после контрольного часа выписки. Соответственно мы берем с него плату за два дня. Но если посчитать в часах, то получается, что он пробыл у нас всего лишь один день. Остается лишь чуть подправить ту страницу бухгалтерской книги, где отмечены его расходы, и... Ну, усек?
— Не усек, — нервно проговорил Багз. — Я имею в виду... Я хотел сказать лишь то, что если вы не можете что-то доказать, если вы не полностью уверены...
— Я сказал тебе, черт побери, что уверен в этом деле! Я знаю, что он присвоил эти деньги. И Хэнлон об этом тоже узнает, а всю ответственность возложит на меня.
— Но... но как ему удалось ускользнуть с такой крупной суммой денег? Почему вы не остановили его, когда он только начал воровать?
— Такие вещи по ежедневным счетам не проследишь, ущерб оказывается слишком незначительным. Но когда набирается сумма за три месяца!.. — Вестбрук раздраженно потер лицо. — Ты что, думаешь, я с тобой шучу? — требовательным тоном спросил он. — Думаешь, я не знаю, о чем говорю?
— Да нет, что ты. — Багз попеременно то закачал головой, то закивал. — Но...
— Дадли спер эти деньги, и уж точно не положил их на свой счет в банк или в депозитный банковский ящик. Могли бы пойти разговоры, да и сам он наверняка предпочел бы держать их там, откуда можно будет в любой момент достать. Значит, он держит их или у себя дома, или носит при себе. Не исключено, что он обменял их на крупные банкноты, и... — Неожиданно голос Вестбрука затих, он поперхнулся, закашлялся и устремил на Багза отчаянный, но одновременно агрессивный взгляд. — Ты должен вернуть эти деньги, Багз. Напусти на него как следует страху. Шлепни пару раз по морде, а если понадобится, то и побей. Но верни эти деньги!
Именно этого Багз и ожидал, и при этом понимал, что именно ему предстоит сделать. Но дело это было чертовски сложным. Олли Вестбрук ему в общем-то нравился — не так уж много людей были так добры к нему, как этот маленький, надменный, грубоватый управляющий.
— Итак, Олли, давай еще раз обмозгуем, чего именно ты от меня хочешь, — спокойно сказал он. — Через долговые обязательства ты эту сумму списать не можешь — естественно, эти парни сидят с тобой в одной лодке. Никто не может доказать, что деньги эти — не личные накопления самого Дадли. И ты этого тоже не можешь доказать.
— Но, черт побери, откуда у такого типа вот так вдруг могут появиться пять или шесть тысяч? Как он сможет доказать, что они принадлежат лично ему?
— А ему и не надо ничего доказывать. Он не обязан объяснять, откуда они у него появились. Поэтому... — Багз развел руки. — Такова реальная ситуация, Олли. На меня же в полиции есть дело, причем довольно поганое. Одно неосторожное движение, и я опять по уши в дерьме. Но вот ты просишь меня совершить ограбление или заняться вымогательством, забрать у человека его деньги — не забывай, что по закону это его деньги, — применив при этом силу и жестокость... Мне кажется, Олли, что ты недостаточно хорошо продумал все детали. И не думаю, что в глубине души ты готов послать меня в подобную передрягу. Или все же готов?
Вестбрук колебался. Явно смущенный, но все такой же упрямый, он сказал, что именно этого он и хотел от Багза. И рассчитывал на его содействие.
— Мне надо вернуть эти чертовы деньги. Убеди его как-нибудь отдать их. Ты ничем не рискуешь. Такой подонок, как он, не способен доставить кому-нибудь неприятности.
— Ну уж мне-то он в любом случае их не доставит, — твердо проговорил Багз. — Я, конечно, благодарен тебе за все, Олли, и мне всегда казалось, что ты чертовски смелый парень. Но вот здесь ты сам боишься вступить в бой, посылаешь меня, человека, который ходит по натянутой проволоке, и...
— Боюсь?! — взорвался Вестбрук. — Черта с два! Да я бы в клочья разорвал с полсотни таких подонков, как Дадли, если бы это хоть как-то помогло делу. Но не поможет ведь! Я сам настоял на том, чтобы его взяли к нам на работу, поклялся, что на свете нет парня честнее его. Как же я могу теперь корчить надменную рожу и заявлять, что он вор? Да он рассмеется мне в лицо. По сути дела, я сам дам ему понять, что настало время делать ноги. Разве ты этого не понимаешь? Ты же не тупица, не чурбан какой-то.
Маккена покраснел.
— По крайней мере, не до такой степени тупица, — холодно произнес он. — Извини, Олли.
— Значит, не поможешь? И это после всего, что я сделал для тебя?..
— Нет, на это я не пойду, — кивнул Багз. — И впредь буду чертовски осторожен по части оказываемых тобой услуг.
Вестбрук утер рот тыльной стороной ладони. Пробормотал, что ему чертовски неприятно, если Багз именно так истолковал его слова, что он, по сути дела, не сделал для него ничего такого, чего бы не сделал для любого другого парня, который ему нравится, и Багз ничем ему не обязан. Но... но...
Он снова повысил голос, в котором зазвучали какие-то противные тона. Алкоголь накатывал на него как волны прилива, смывая все ограничения, не оставляя ничего, кроме ужаса и чувства ярости. Теперь из его маленького жесткого рта мутным ядовитым потоком струились слова ненависти и злобы.
В общем-то он не хотел говорить того, что говорил, — за него звенели выпитые бутылки виски. По природе своей донельзя циничный, он имел склонность нанизывать одно обстоятельство на другое и всякий раз приходить к неутешительным результатам — результатам, ответам, выводам, которые были до смешного нелогичными, но всегда коварно убедительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Я?! — изумленно произнес Багз. — А, ты хочешь, чтобы я засадил его за решетку. Натравил на него полицию и оформил жалобу...
— Нет! Этого я не хочу. У меня нет доказательств, что он украл эти деньги. Я просто знаю, что он это сделал, понимаешь? В этом квартале мы работали не меньше, чем в прошлом, однако недосчитались этих пяти или шести тысяч. Поэтому...
— Но... но как?.. — Багз начинал понимать, куда клонится беседа, и не на шутку встревожился. — Как...
— Какая разница как? Существует тысяча и один способ, как аудитор может запустить руку в чужой карман. Ему не удастся это сделать там, где работают другие аудиторы, где существует система проверок и перепроверок. Но... — Вестбрук в отчаянии взмахнул руками. — Вот, смотри. Гостиничная документация пишется карандашом! Копии различных документов, счета, в общем, все. Иначе нельзя — ведь это текущая документация, куда постоянно вносятся какие-то поправки и изменения. Поэтому неизбежны подчистки и всякие правки. Вот, пожалуйста, для примера тебе только один пример, как можно приворовать. Гость останавливается на один день, но на следующий день выписывается после контрольного часа выписки. Соответственно мы берем с него плату за два дня. Но если посчитать в часах, то получается, что он пробыл у нас всего лишь один день. Остается лишь чуть подправить ту страницу бухгалтерской книги, где отмечены его расходы, и... Ну, усек?
— Не усек, — нервно проговорил Багз. — Я имею в виду... Я хотел сказать лишь то, что если вы не можете что-то доказать, если вы не полностью уверены...
— Я сказал тебе, черт побери, что уверен в этом деле! Я знаю, что он присвоил эти деньги. И Хэнлон об этом тоже узнает, а всю ответственность возложит на меня.
— Но... но как ему удалось ускользнуть с такой крупной суммой денег? Почему вы не остановили его, когда он только начал воровать?
— Такие вещи по ежедневным счетам не проследишь, ущерб оказывается слишком незначительным. Но когда набирается сумма за три месяца!.. — Вестбрук раздраженно потер лицо. — Ты что, думаешь, я с тобой шучу? — требовательным тоном спросил он. — Думаешь, я не знаю, о чем говорю?
— Да нет, что ты. — Багз попеременно то закачал головой, то закивал. — Но...
— Дадли спер эти деньги, и уж точно не положил их на свой счет в банк или в депозитный банковский ящик. Могли бы пойти разговоры, да и сам он наверняка предпочел бы держать их там, откуда можно будет в любой момент достать. Значит, он держит их или у себя дома, или носит при себе. Не исключено, что он обменял их на крупные банкноты, и... — Неожиданно голос Вестбрука затих, он поперхнулся, закашлялся и устремил на Багза отчаянный, но одновременно агрессивный взгляд. — Ты должен вернуть эти деньги, Багз. Напусти на него как следует страху. Шлепни пару раз по морде, а если понадобится, то и побей. Но верни эти деньги!
Именно этого Багз и ожидал, и при этом понимал, что именно ему предстоит сделать. Но дело это было чертовски сложным. Олли Вестбрук ему в общем-то нравился — не так уж много людей были так добры к нему, как этот маленький, надменный, грубоватый управляющий.
— Итак, Олли, давай еще раз обмозгуем, чего именно ты от меня хочешь, — спокойно сказал он. — Через долговые обязательства ты эту сумму списать не можешь — естественно, эти парни сидят с тобой в одной лодке. Никто не может доказать, что деньги эти — не личные накопления самого Дадли. И ты этого тоже не можешь доказать.
— Но, черт побери, откуда у такого типа вот так вдруг могут появиться пять или шесть тысяч? Как он сможет доказать, что они принадлежат лично ему?
— А ему и не надо ничего доказывать. Он не обязан объяснять, откуда они у него появились. Поэтому... — Багз развел руки. — Такова реальная ситуация, Олли. На меня же в полиции есть дело, причем довольно поганое. Одно неосторожное движение, и я опять по уши в дерьме. Но вот ты просишь меня совершить ограбление или заняться вымогательством, забрать у человека его деньги — не забывай, что по закону это его деньги, — применив при этом силу и жестокость... Мне кажется, Олли, что ты недостаточно хорошо продумал все детали. И не думаю, что в глубине души ты готов послать меня в подобную передрягу. Или все же готов?
Вестбрук колебался. Явно смущенный, но все такой же упрямый, он сказал, что именно этого он и хотел от Багза. И рассчитывал на его содействие.
— Мне надо вернуть эти чертовы деньги. Убеди его как-нибудь отдать их. Ты ничем не рискуешь. Такой подонок, как он, не способен доставить кому-нибудь неприятности.
— Ну уж мне-то он в любом случае их не доставит, — твердо проговорил Багз. — Я, конечно, благодарен тебе за все, Олли, и мне всегда казалось, что ты чертовски смелый парень. Но вот здесь ты сам боишься вступить в бой, посылаешь меня, человека, который ходит по натянутой проволоке, и...
— Боюсь?! — взорвался Вестбрук. — Черта с два! Да я бы в клочья разорвал с полсотни таких подонков, как Дадли, если бы это хоть как-то помогло делу. Но не поможет ведь! Я сам настоял на том, чтобы его взяли к нам на работу, поклялся, что на свете нет парня честнее его. Как же я могу теперь корчить надменную рожу и заявлять, что он вор? Да он рассмеется мне в лицо. По сути дела, я сам дам ему понять, что настало время делать ноги. Разве ты этого не понимаешь? Ты же не тупица, не чурбан какой-то.
Маккена покраснел.
— По крайней мере, не до такой степени тупица, — холодно произнес он. — Извини, Олли.
— Значит, не поможешь? И это после всего, что я сделал для тебя?..
— Нет, на это я не пойду, — кивнул Багз. — И впредь буду чертовски осторожен по части оказываемых тобой услуг.
Вестбрук утер рот тыльной стороной ладони. Пробормотал, что ему чертовски неприятно, если Багз именно так истолковал его слова, что он, по сути дела, не сделал для него ничего такого, чего бы не сделал для любого другого парня, который ему нравится, и Багз ничем ему не обязан. Но... но...
Он снова повысил голос, в котором зазвучали какие-то противные тона. Алкоголь накатывал на него как волны прилива, смывая все ограничения, не оставляя ничего, кроме ужаса и чувства ярости. Теперь из его маленького жесткого рта мутным ядовитым потоком струились слова ненависти и злобы.
В общем-то он не хотел говорить того, что говорил, — за него звенели выпитые бутылки виски. По природе своей донельзя циничный, он имел склонность нанизывать одно обстоятельство на другое и всякий раз приходить к неутешительным результатам — результатам, ответам, выводам, которые были до смешного нелогичными, но всегда коварно убедительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56