– А сколько ты выколачивал до того, как пришел сюда, – ну стипендия, что ты рассказывал?
– Две тысячи сто в год.
– Но на моем месте ты бы получал раза в два больше.
– Так-то оно так, Мун, – говорю. – Но...
– Что – но? – спрашивает он, мрачно глядя на меня.
– Да я ж тебе, черт побери, сказал...
– Не ори. Хочешь, чтоб все слышали, что ли?
– Все, Мун, хватит с этим. Я все сказал, а ты думай что хочешь.
Через несколько дней он снова начал ходить вокруг этого:
– Если ты не хочешь занять мое место, какого дьявола ты так надрываешься? Зачем изучаешь синьки и бьешься над новой системой...
– А ты в хотел, чтоб я ничего не делал? – спрашиваю. – Сидел бы как дурак, а вокруг хоть трава не расти? Если ты так хочешь, скажи. Мне и так уже осточертело выкладываться из-за полудурков, которые палец о палец не хотят ударить, не то чтобы помочь.
– Да я просто спрашиваю, Дилли.
– А я тебе уже сказал. Думай что хочешь и поступай как хочешь.
Одно я знаю твердо: он не решится уволить меня. Вот устроить мне счастливую жизнь здесь, чтоб я сам смотался, – это дело другое, хотя я и в этом не уверен. Мы навели справки, наше дельце обойдется нам, как минимум, в двести пятьдесят долларов. А Мун, понятно, рассчитывает, что добрую часть я возьму на себя. Если же я потеряю работу...
Я уже видел тут одного из тех, что «затоптали в очереди», – нового человека в нашем отделе. Это целая история. Парень с отличием окончил школу. Может, в этом-то и корень зла. Наверное, он уж очень хотел показать свои знания, а здесь это дело гиблое. Знания здесь как бы нечто само собой разумеющееся. Их незачем выставлять напоказ. Ими пользуются. Бедняга и трех дней у нас не пробыл, как я понял, что все на него взъелись и что ему здесь долго не удержаться.
Скажем, Мун посылает его мести пол. Дометает он до отдела поставок, Баскен просит его разложить по стеллажам прибывшие детали. Парнишка раскладывает с час, как появляется Мун.
– Я, кажется, велел тебе пол подмести.
– Да, но мистер Баскен попросил меня...
– Давай побыстрей.
Теперь была очередь Баскена.
– Ладно. Делай свое. Больше я тебя не попрошу.
– Но почему? В чем дело, мистер Баскен?
– Давай, давай. Откуда мне было знать, что ты так огорчишь Муна только из-за того, что я попросил твоей помощи.
Само собой, парень в полной растерянности. Чего-чего, а досаждать он никому не хотел. Он уверяет, что останется после работы и все сделает, а сейчас дометет пол. Но только он берется за метлу, на него наваливаются Мэрфи и Гросс: им тоже нужна его помощь. Если он замешкается:
– Эй, Мун! Что здесь у нас творится? Мне что, и помочь некому?
– Как – некому? А ну-ка, помоги ему, малыш. Ты что боишься ручки запачкать?
А если парнишка не мешкая бросается помогать:
– Да когда же ты, наконец, дометешь пол?
– Но, мистер Мэр... Сию минуту, сэр.
До вечера пол, конечно, так и не выметен. Через три недели испытательного срока Доллинг приносит бумагу об увольнении. В ней написано:
Общее отношение?...... Недоброжелательное
Помогает другим?........ Неохотно
Компетенция?.............. Редко доводит задания до конца
Примечания ................. Полностью неудовлетворительно
А главное, все так и есть. Хотя более сообразительный, исполнительный и уживчивый парень никогда не переступал порога завода. На сборочных линиях «затоптать в очереди» и того легче. Детали для различных позиций меняются бесконечно. Хронометрист может узнать, что деталь, предназначенная для позиции 1, на самом деле идет на позиции 3. Поэтому, когда эта деталь прибывает, ее можно доставлять «в цех» или «на двор», потому что самолеты уже на таком-то этапе сборки и их невозможно вернуть, скажем, на позицию 2, где деталь и должна была бы использоваться в процессе сборки.
В таких обстоятельствах из хорошего специалиста легко сделать профана (хотя сейчас это делают крайне редко в связи с нехваткой квалифицированных рабочих). И когда ею вызывают на ковер, ему нечем оправдываться. Опять произошло резкое изменение в распределении деталей по назначению. И он тут совершенно ни при чем и отдувается не за свои грехи.
Мне всегда жалко хронометристов. Вот уж кто пребывает в аду, так это они. Ходят из отдела в отдел, из цеха в цех, хронометрируют различные операции. А кому нравится, когда его хронометрируют? Вот каждый и устраивает ему хорошую жизнь как только может. Рабочий может вообще наотрез отказаться.
– Отвали от меня. Ты мне сейчас мешаешь.
И взятки гладки. Хронометристу нечем крыть, а жаловаться начальнику цеха – последнее дело. Да, он обязан хронометрировать рабочие операции, но никто его по головке не погладит, если из-за него рабочий бросит инструмент и уйдет из цеха. Хронометражем заниматься может всякий, а вот работать с клепальным станком или монтировать пульт управления – дело другое. Рабочий от души издевается:
– Вы хотите, чтоб они летали, а? Или хотите, чтоб я к чертям свалил после обеда?
Что на это ответишь?
– Так как, хочешь, чтоб я свалил после обеда?
– Делай что хочешь, мне плевать.
Он является после обеда.
– На месте? Ха-ха. Отлично, от...
– Отвали от меня!
– Пожалуйста. Мне же надо...
– Слышал? Убирайся!
Хронометрист обращается к начальнику цеха:
– Простите, но ваш человек не дает мне хронометрировать его.
– Да ну! В чем дело, Билл?
– Но этот сукин сын закрывает мне свет, Мак.
– А, вон оно что... Послушайте. Ступайте в контору и скажите им, что, если они хотят хронометрировать, пусть пришлют человека, который умеет это делать. А теперь проваливай!
А что тут поделаешь? Хронометристы приходят и уходят, долго не задерживаются. Сегодня я видел одного такого бедно одетого и явно изголодавшего мужика лет сорока пяти из тех, кто здесь не задержится. Какой-то доброхот соорудил из марли и отходов что-то вроде гигиенического пакета, окунул его в красную краску и пришлепнул степлером к его плащу сзади. Тот видит, что все ухмыляются, глядя ему вслед, и что-то хлопает его по заду, но заглянуть себе за спину не может, так что ему остается утешать себя, что у работяг хорошее настроение, а все остальное ему мерещится. Когда он явится в таком виде в управление, они его быстренько спровадят, а если нет, возвращаться ему будет тошно.
В литейных еще хуже. Работяг с падающих молотов хлебом не корми – дай поймать охотника за временем в проходе между махинами. Зажмут его там, а тут – бам! бам! бам! – от этих ударов на ногах не устоишь, а от грохота сразу оглохнешь. А они ему в карман раскаленные добела шайбы, а к полам плаща какую-нибудь ветошь приделают и подожгут. А то к концу рабочего дня несчастный – или охранники на проходной – обнаружат у него в кармане какой-нибудь дорогой инструмент или деталь. Разумеется, все знают, и в управлении знают. Но никому в голову не придет наказывать или даже ругать хорошего работника за хронометриста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56