— Вам повезло, Кэллаген. И мне тоже. Если вы очень хотите видеть леди Фериваль, можете выйти на неё сегодня.
— Когда и где?
— Сейчас расскажу, — продолжал Ривенхольт. — После того, как мы расстались , я все спокойно обдумал и вспомнил человека, работающего у моих друзей; так вот, этот человек устроил своего родственника, имевшего слабость к шелесту карт и спустившего фамильные ценности за зеленым столом, в «Шоу Даун». Поместье расположено в семи милях от Хай Вайкомб.
Я прогулялся по окрестностям и переговорил со знакомым дворецким, который встретился и связался с тем самым родственником — мажордомом в «Шоу Даун». И тому удалось выяснить — конфиденциально, разумеется, — некоторые подробности о прекрасной Майоле.
Это женщина с мгновенной реакцией и стальными нервами. В «Шоу Даун» она выступает в качестве хозяйки, принимая гостей с тугими кошельками. Время от времени организует высококлассный шантаж: находит пожилого богача в игривом настроении и заманивает его в укромное местечко. У нее, видимо, талант обращения с пожилыми джентльменами. Ее всегда сопровождает некая личность, которая абсолютно в курсе дела. И вот когда наш пожилой джентльмен получает свое, появляется этот тип и намекает, что стоило бы расстаться с несколькими сотнями фунтов, иначе жене предоставится возможность услышать некие прелюбопытные истории с его участием…
И старики обычно платят. С них никогда не берут слишком много, так что возражать себе дороже.
Вот такая у неё побочная профессия. Вне всякого сомнения, это делается в тесном союзе с Джереми. Видимо, она здорово к нему привязана, насколько подобные женщины вообще могут быть к кому-то привязаны. Она весьма недурна по части зажигательных номеров с соответствующими песенками, и иногда их демонстрирует, чтобы развлечь гостей. Зато достаточно регулярно участвует в шоу в одном лондонском ночном притоне. Выступает и сегодня вечером, но об этом потом.
С Джереми трудно иметь дело. Известно, что его выгнали из армии — Ее величество не нуждалось более в его услугах. Настоящей причиной стало использование уникальной системы мухлежа при игре в покер. Затем он устроился в Буэнос Айресе секретарем какого-то закрытого спортклуба, в котором вовсю практиковалось распространение наркотиков. Дважды чуть не попал в тюрьму и избежал этого только благодаря быстроте принятия решений. Похоже, Джереми здорово не жалует любого из братьев, но испытывает определенное уважение к Вилли. Насчет себя иллюзий не питает. Понимает степень своей испорченности, и она ему даже нравится. Он явно полагает, что Пол, Персиваль и Беллами с ним одного поля ягоды, но не желают этого признать. И презирает их за это.
По его мнению, Вилли единственный мужчина в семье, у которого хватает ума оставаться честным, и, видимо, ему завидует.
Напоминаю, он довольно крут. Когда за что-то берется, то ни перед чем не остановится.
Кэллаген что-то проворчал.
— Прекрасно, но где я найду Майолу?
— Она сегодня выступает в клубе «Крестики-Нолики» на Корк Стрит. Номер её около полуночи; когда закончит, вернется на автомобиле в «Шоу Даун». Иногда прихватывает продувшихся в карты простофиль, иногда — нет.
Ривенхольт скромно кашлянул.
— Теперь могу я прикоснуться к гонорару?
— Да, я позвоню Дарки, чтобы он выслал его с посыльным. Получишь нынче вечером.
— Премного благодарен. Как раз подворачивается прекрасно им применение. Могу ещё чем-то помочь?
Кэллаген долго размышлял.
— Сейчас пока не думаю. Но все равно спасибо. Полагаю, я ещё свяжусь с тобой.
— Тогда мне остается забрать мой гонорар и поглядеть, что можно с ним предпринять в «Монт»…
— Можно, — проворчал Кэллаген. — Смотри только, чтобы уши не надрали… — и повесил трубку.
Какое-то время он внимательно изучал телефон, затем встал и вышел в приемную.
— Фред, пройдись-ка на угол, где подают чай и кофе. Купи чего-нибудь… любую мелочь… и какие ни на есть сигареты. Прихвати пару листов оберточной бумаги и тащи сюда.
Фред кивнул и исчез. Кэллаген вернулся в кабинет, позвонил Дарки и попросил переслать Ривенхольту 80 фунтов .
Вернулся Фред с бумагой — грубой оберточной бумагой для покупок.
Кэллаген сложил один из листов и разорвал его на четыре части размером со стандартный лист писчей бумаги. Затем наложил на него копировальную бумагу и сверху — два обычных листа для машинописи. Вставив всю эту пачку в машинку, он начал печатать:
"Привет, Слим!
У меня есть сведения, что ты работаешь на Беллами Мероултона. Если это так, тебя может заинтересовать информация о человеке, о котором Ярд давал объявление в газету. Я о человеке, которого видели возле морга в ночь убийства. Если ты ещё не в курсе, сообщаю, что это он спер завещание из часов старика Мероултона. Мы-то знаем, как знают и все братья Мероултоны, что завещание оставляет их без гроша. Но если завещание испарится, они получат денежки старика, как ни в чем ни бывало.
Итак, завещание у меня. И если твои клиенты согласны раскошелиться на пять сотен, я передам его — пусть делают с ним что угодно.
Если это устраивает, покажи это письмо Вилли в «Томе Пеперсе» — он скажет, как меня найти. Даже не предлагаю держать язык за зубами, так как прекрасно тебя знаю.
Так что Слимми — пока!
Сэмми Шейк.
P.S. Если не получу пять сотен, то через пару дней заброшу бумаженцию стряпчему Гезелингу. Так что пусть твои клиенты раскошеливаются поживее."
Кэллаген внимательно прочитал послание, сложил бумагу втрое, затем разыскал в мусорной корзине конверт со своим адресом, в котором утром прибыли счета. Конверты эти из самых дешевых и обычно не заклеиваются.
Он засунул в него только что созданное послание, заклеил клапан и затем сделал на нем разрез, вскрыв конверт общепринятым путем. С виду изделие выглядело вполне натурально.
В половине двенадцатого Кэллаген сидел за маленьким столиком в конце танцевального зала клуба «Крестики-Нолики», дымя очередной сигаретой.
Перед ним красовались остатки роскошного ужина.
Под нежные и зажигательные мелодии джаз-секстета в зале танцевала очень усталая и равнодушная публика, явно состоявшая из завсегдатаев. Казалось, те проводили львиную долю времени в этом клубе, не то удивляясь, не то раздумывая, почему они оказались здесь, и безучастно озирались вокруг, надеясь, что что-то случится и хоть на миг выведет их из состояния скуки и хандры, в которой, казалось, они родились и живут.
Кэллаген затушил сигарету, закурил новую, выпил виски с содовой, заказал ещё — и проделал все это совершенно машинально.
Его сознание сконцентрировалось на развитии дела Мероултона и его собственной в нем роли. Предметом размышлений были идеи и версии, которые медленно и верно формирует Грингол вокруг Цинтии Мероултон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49