Тьфу, напутал… Специалист — он?
— Да. Знакомьтесь.
— Не нужно, — остановил Столбов. — Лучший способ не проболтаться — ничего не знать. Ну что ж, пошли. Наши люди уже на местах.
Прижимаясь к стенам домов, они дошли до ворот.
У проходной стояла Юля.
— Бабка ушла. Дед сидит, — сказала она.
— Тихо, — зашипел Столбов, — ты что, всю операцию провалить хочешь?
Маша заботливо придерживала доски, когда во двор.
— Так! Где же тут собаки?
— А их дед в проходную забрал.
— Тем лучше. Путь свободен. Вперёд!
— Слушай, спросил Панама Бычуна, — а ты ковал когда-нибудь?
— Вообще-то нет, — ответил Бычун. — Но ты не волнуйся, всё будет нормально. Я вчера специально главу в учебнике коневодства чуть не наизусть выучил. Подкуём!
В бараке было темно, маленькая лампочка, желтевшая в коридоре, казалось, только подчёркивала эту темноту.
— Ну, давай с крайнего и начнём. Сначала снимем старые подковы. Ну-ко, дай ногу! Кому говорю, дай! Ах ты, чтоб тебе!.. Игорь, давай вместе ногу подымем!
Они отодрали одну подкову, вторую… Лошади хрупали сено и грустно, по-стариковски, вздыхали время от времени.
— Эх! Вот незадача! — сказал Бычун. — Наши подковы не подходят — малы.
— Что же делать? — спросил Столбов.
— Ничего. Мы старые поставим. Только копыта расчистим и поплотнее поставим.
— Подождите, — сказал Столбов. — Давайте посмотрим, может, у какой-нибудь лошади копыта подходящие… Дай подкову. Сейчас примерю. — И он пошел и соседнее стойло.
— Стоп! — выпрямился Бычун. — Здесь кто-то есть.
Они замерли. Осторожно скрипнула дверь.
— Мальчики! — раздался шёпот. — Вы где? — Это была Юля.
— Ты почему покинула пост? — взвился Столбов.
— Да, — капризно сказала она, — я тоже хочу посмотреть, как лошадок подковывают! И ещё мне нужна старая подкова на счастье, я вообще уже вся промокла. Давайте работайте, я буду нам помогать… Ты ноги у лошадки смотрел, ну и смотри себе на здоровье, а я ей сена дам. — И она стала шарить в кормушке.
— Ну знаешь… — начал возмущённо Столбов и вдруг, как-то странно рявкнув-икнув, отлетел к стене. — Ой! — завопил он, схватившись за живот. — Ой, лягнула! Ой, лягнула!
— Тише ты! Тише! — шептал Панама.
И тут раздался такой вопль, что на него разом откликнулись собаки в проходной.
— Крыса! Крыса! — истошным голосом визжала Юлька.
— Бежим! — крикнул Бычун.
Они подхватили Столбова — тяжёлый, чёрт! — и поволокли к дверям; когда подбежали к двери, то услышали, как торопливо громыхает замок.
— Есть! — как-то отчаянно сказал Бычун. — Попались…
Глава семнадцатая
«КУЗНЕЦ, ТЫ КУЗНЕЦ, РАСКОВАЛСЯ ЖЕРЕБЕЦ…»
— Что там стряслось, папаша? — спросил капитан Никифоров, слезая с мотоцикла. Капитан был грузный, в свете мотоциклетной фары его плащ блестел и делал Никифорова похожим на пожилого кита, зачем-то вылезшего на берег.
Старик сторож, с трудом сдерживая собак, заторопился:
— Я так понимаю — воры!
— Прямо так сразу и воры. Тихо! — сказал Никифоров собакам, и те, жалобно вякнув, сразу замолчали.
— Воры, воры и есть! Несколько человек! А может, фулюганы какие…
— Вот это скорее! Ну давай глядеть, кого ты там запер.
— Товарищ милиционер! — услышал Никифоров тоненький голосок.
У забора стояла девчонка. Она вся промокла, и дождевые капли покрывали её лоб и щёки, как роса. Они скатывались за воротник, но девчонка этого не замечала, а только нервно сдувала капли с верхней губы.
— Товарищ милиционер, мы не воры и не хулиганы…
— А кто это «мы»?
— Ребята!
— Так, уже легче! — сказал Никифоров и отбросил капюшон. — А вы, папаша, сразу: «Воры, воры»… Хорошо ещё, целый наряд не взбаламутился. Ну что, девочка, на лошадках поездить захотелось? «Неуловимых мстителей» насмотрелись? Только, брат, адресом ошиблись. На этих лошадках только навоз в поля вывозить…
— Нет, мы не кататься, мы подковать.
— Чего?
— Лошадей подковать. А то они подкованы плохо…
— Видал, папаша? А ты говоришь, «воры». Это, брат, юные кузнецы или, как там, отряд «Красный молоток»…
— Нет, — сказала девчонка, — просто Панама сказал, что если лошадей не перековать, то у них к весне копыта совсем пропадут.
— Ну, батя, что на это скажете?
— Дак ведь кузнец у нас уволился. Ковать-то некому. Лошадки, конечное дело, ногами страдают. А возчики сами ковать не решаются.
— Ну и что, ждёте, когда лошади обезножат?
— Кузнеца ищем, по всему городу объявления развесили.
— А чего вам его искать — вот вам кузнецы. Сколько вас?
— Пятеро.
— Вот вам, папаша, сразу пять кузнецов. Ну, давай открывай конюшню. Да собак привяжи, а то напугают ребят.
— Момент, момент… — засуетился старик, зазвенел ключами.
Никифоров завёл мотоцикл и прямо на мотоцикле въехал в распахнутые двери конюшни, быстрая тень метнулась мимо мотоцикла, но Никифоров не успел её схватить. А прямо перед ним в снопе света плечом к плечу стояли трое мальчишек.
— Так! — сказал милиционер. — Будем знакомиться: капитан Никифоров.
— Бычун.
— Пономарёв.
— Столбов.
— А где четвёртый?
Мальчишки молчали.
— Не бойтесь, — сказал Никифоров. — Вон девочка мне уже всё объяснила. Где четвёртый? Он, что ли, в дверь-то прошмыгнул? Бросил вас, а вы его выдавать не хотите.
— Это не он, а она, — сказал Столбов. — Мы ещё с ней поговорим.
— Не надо с ней ничего говорить! — возразил Бычун. — Она для меня больше как человек не существует.
— И для меня, — согласился Столбов. — Накажем её всеобщим презрением.
— Ну-ну! — Никифоров прошёлся по конюшне. — Накажите-накажите. «Кузнец, ты кузнец, — запел он вдруг, — расковался жеребец… Кузнец, ты кузнец… — Он переходил из стойла в стойло, светил фонариком. — Кузнец, ты кузнец…» Кто у вас начальником, папаша? Надо будет участковому его навестить.
— Да начальник в больнице лежит, уж второй месяц… У него инфаркт, сердце, значит…
— На такие копыта посмотришь — моментом инфаркт заработаешь. «Кузнец, ты кузнец, расковался жеребец…» А ну-ка давай вот этого, разутого, в проход. — Никифоров скинул плащ, снял китель и засучил рукава рубашки. — Ну, ребятки, посмотрим, помнит ли бывший сержант конной милиции Никифоров П. И., как он лошадей ковал…
Никифоров зажал заднюю ногу коня коленями и ловко начал срезать старый роговой слой.
— А вот теперь стрелочку. «Кузнец, ты кузнец…» А вот подкову. Ну-ка посвети. «Кузнец, ты кузнец…» Ну, а теперь краешки щипцами обкусим, спилим… Картинка! Так как это вы надумали коней-то перековать? Подай клещи!
— Да на сборе… — неохотно начал Столбов.
— Ты веселей, веселей! Вот на сборе, значит, решили коней ковать.
— Да нет. Решили тимуровские дела делать, а то мы по тимуровским делам план не выполняем…
— О господи, — вздохнул сторож, — и здесь план.
— Ну вот, а поручили это дело Пономарёву.
— Это специально, — заговорила Маша взволнованно, — это Васька Мослов специально придумал, чтобы Игорь поручение не выполнил, а его за это из пионеров исключить…
— Ишь, ты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Да. Знакомьтесь.
— Не нужно, — остановил Столбов. — Лучший способ не проболтаться — ничего не знать. Ну что ж, пошли. Наши люди уже на местах.
Прижимаясь к стенам домов, они дошли до ворот.
У проходной стояла Юля.
— Бабка ушла. Дед сидит, — сказала она.
— Тихо, — зашипел Столбов, — ты что, всю операцию провалить хочешь?
Маша заботливо придерживала доски, когда во двор.
— Так! Где же тут собаки?
— А их дед в проходную забрал.
— Тем лучше. Путь свободен. Вперёд!
— Слушай, спросил Панама Бычуна, — а ты ковал когда-нибудь?
— Вообще-то нет, — ответил Бычун. — Но ты не волнуйся, всё будет нормально. Я вчера специально главу в учебнике коневодства чуть не наизусть выучил. Подкуём!
В бараке было темно, маленькая лампочка, желтевшая в коридоре, казалось, только подчёркивала эту темноту.
— Ну, давай с крайнего и начнём. Сначала снимем старые подковы. Ну-ко, дай ногу! Кому говорю, дай! Ах ты, чтоб тебе!.. Игорь, давай вместе ногу подымем!
Они отодрали одну подкову, вторую… Лошади хрупали сено и грустно, по-стариковски, вздыхали время от времени.
— Эх! Вот незадача! — сказал Бычун. — Наши подковы не подходят — малы.
— Что же делать? — спросил Столбов.
— Ничего. Мы старые поставим. Только копыта расчистим и поплотнее поставим.
— Подождите, — сказал Столбов. — Давайте посмотрим, может, у какой-нибудь лошади копыта подходящие… Дай подкову. Сейчас примерю. — И он пошел и соседнее стойло.
— Стоп! — выпрямился Бычун. — Здесь кто-то есть.
Они замерли. Осторожно скрипнула дверь.
— Мальчики! — раздался шёпот. — Вы где? — Это была Юля.
— Ты почему покинула пост? — взвился Столбов.
— Да, — капризно сказала она, — я тоже хочу посмотреть, как лошадок подковывают! И ещё мне нужна старая подкова на счастье, я вообще уже вся промокла. Давайте работайте, я буду нам помогать… Ты ноги у лошадки смотрел, ну и смотри себе на здоровье, а я ей сена дам. — И она стала шарить в кормушке.
— Ну знаешь… — начал возмущённо Столбов и вдруг, как-то странно рявкнув-икнув, отлетел к стене. — Ой! — завопил он, схватившись за живот. — Ой, лягнула! Ой, лягнула!
— Тише ты! Тише! — шептал Панама.
И тут раздался такой вопль, что на него разом откликнулись собаки в проходной.
— Крыса! Крыса! — истошным голосом визжала Юлька.
— Бежим! — крикнул Бычун.
Они подхватили Столбова — тяжёлый, чёрт! — и поволокли к дверям; когда подбежали к двери, то услышали, как торопливо громыхает замок.
— Есть! — как-то отчаянно сказал Бычун. — Попались…
Глава семнадцатая
«КУЗНЕЦ, ТЫ КУЗНЕЦ, РАСКОВАЛСЯ ЖЕРЕБЕЦ…»
— Что там стряслось, папаша? — спросил капитан Никифоров, слезая с мотоцикла. Капитан был грузный, в свете мотоциклетной фары его плащ блестел и делал Никифорова похожим на пожилого кита, зачем-то вылезшего на берег.
Старик сторож, с трудом сдерживая собак, заторопился:
— Я так понимаю — воры!
— Прямо так сразу и воры. Тихо! — сказал Никифоров собакам, и те, жалобно вякнув, сразу замолчали.
— Воры, воры и есть! Несколько человек! А может, фулюганы какие…
— Вот это скорее! Ну давай глядеть, кого ты там запер.
— Товарищ милиционер! — услышал Никифоров тоненький голосок.
У забора стояла девчонка. Она вся промокла, и дождевые капли покрывали её лоб и щёки, как роса. Они скатывались за воротник, но девчонка этого не замечала, а только нервно сдувала капли с верхней губы.
— Товарищ милиционер, мы не воры и не хулиганы…
— А кто это «мы»?
— Ребята!
— Так, уже легче! — сказал Никифоров и отбросил капюшон. — А вы, папаша, сразу: «Воры, воры»… Хорошо ещё, целый наряд не взбаламутился. Ну что, девочка, на лошадках поездить захотелось? «Неуловимых мстителей» насмотрелись? Только, брат, адресом ошиблись. На этих лошадках только навоз в поля вывозить…
— Нет, мы не кататься, мы подковать.
— Чего?
— Лошадей подковать. А то они подкованы плохо…
— Видал, папаша? А ты говоришь, «воры». Это, брат, юные кузнецы или, как там, отряд «Красный молоток»…
— Нет, — сказала девчонка, — просто Панама сказал, что если лошадей не перековать, то у них к весне копыта совсем пропадут.
— Ну, батя, что на это скажете?
— Дак ведь кузнец у нас уволился. Ковать-то некому. Лошадки, конечное дело, ногами страдают. А возчики сами ковать не решаются.
— Ну и что, ждёте, когда лошади обезножат?
— Кузнеца ищем, по всему городу объявления развесили.
— А чего вам его искать — вот вам кузнецы. Сколько вас?
— Пятеро.
— Вот вам, папаша, сразу пять кузнецов. Ну, давай открывай конюшню. Да собак привяжи, а то напугают ребят.
— Момент, момент… — засуетился старик, зазвенел ключами.
Никифоров завёл мотоцикл и прямо на мотоцикле въехал в распахнутые двери конюшни, быстрая тень метнулась мимо мотоцикла, но Никифоров не успел её схватить. А прямо перед ним в снопе света плечом к плечу стояли трое мальчишек.
— Так! — сказал милиционер. — Будем знакомиться: капитан Никифоров.
— Бычун.
— Пономарёв.
— Столбов.
— А где четвёртый?
Мальчишки молчали.
— Не бойтесь, — сказал Никифоров. — Вон девочка мне уже всё объяснила. Где четвёртый? Он, что ли, в дверь-то прошмыгнул? Бросил вас, а вы его выдавать не хотите.
— Это не он, а она, — сказал Столбов. — Мы ещё с ней поговорим.
— Не надо с ней ничего говорить! — возразил Бычун. — Она для меня больше как человек не существует.
— И для меня, — согласился Столбов. — Накажем её всеобщим презрением.
— Ну-ну! — Никифоров прошёлся по конюшне. — Накажите-накажите. «Кузнец, ты кузнец, — запел он вдруг, — расковался жеребец… Кузнец, ты кузнец… — Он переходил из стойла в стойло, светил фонариком. — Кузнец, ты кузнец…» Кто у вас начальником, папаша? Надо будет участковому его навестить.
— Да начальник в больнице лежит, уж второй месяц… У него инфаркт, сердце, значит…
— На такие копыта посмотришь — моментом инфаркт заработаешь. «Кузнец, ты кузнец, расковался жеребец…» А ну-ка давай вот этого, разутого, в проход. — Никифоров скинул плащ, снял китель и засучил рукава рубашки. — Ну, ребятки, посмотрим, помнит ли бывший сержант конной милиции Никифоров П. И., как он лошадей ковал…
Никифоров зажал заднюю ногу коня коленями и ловко начал срезать старый роговой слой.
— А вот теперь стрелочку. «Кузнец, ты кузнец…» А вот подкову. Ну-ка посвети. «Кузнец, ты кузнец…» Ну, а теперь краешки щипцами обкусим, спилим… Картинка! Так как это вы надумали коней-то перековать? Подай клещи!
— Да на сборе… — неохотно начал Столбов.
— Ты веселей, веселей! Вот на сборе, значит, решили коней ковать.
— Да нет. Решили тимуровские дела делать, а то мы по тимуровским делам план не выполняем…
— О господи, — вздохнул сторож, — и здесь план.
— Ну вот, а поручили это дело Пономарёву.
— Это специально, — заговорила Маша взволнованно, — это Васька Мослов специально придумал, чтобы Игорь поручение не выполнил, а его за это из пионеров исключить…
— Ишь, ты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18