Однажды на собрании Марфенька вдруг неожиданно для самой себя спросила:
– Товарищи, вы правда, что ли, такие хорошие, будто уже при коммунизме, или я просто еще не разобралась в вас?
– Разбирайся! – посоветовал под общий хохот директор обсерватории.
– Чур, не сглазить! – пошутила Христина. (Пошутила ли?)
После собрания Яша потащил Марфеньку и Христину к Турышевым пить чай – они звали. Туда же пришли Лиза, Фома, Мальшет, инженер баллонного цеха Андрей Николаевич Нестеров, неразлучные друзья Вадик и Валерик, прозванные Марфенькой Аяксами.
Оживленная, принаряженная Васса Кузьминична разливала чай, Вадим ей помогал. За столом не уместились – кому поставили чай на подоконник, кто присел с чашкой прямо на постели.
– Тебя удивляет отсутствие склок? – обратился Филипп Михайлович к Марфеньке.
– Ну, не склок... а только на удивление дружно живем. Отец рассказывал... У них в институте не так.
– Хорошо живем и работаем,– серьезно подтвердила Васса Кузьминична.
– Иначе не могло быть,– сказал Мальшет.– Дело в том, что сюда попали только те, кто страстно любит свое дело. Ставка у нас обычная: никаких надбавок на безводность, на пустыню. Условий... почти никаких. Оставили же столицу, «культуру», быть может, «карьеру» – и ради чего? Ради труда, кропотливого, незаметного, будничного труда во славу науки. Насильно ведь сюда никого не посылали! Ну, а кто способен ради науки на отречение от всяческих благ, тот не будет тратить драгоценное время на пустяки, дрязги. Верно я говорю, Иван Владимирович?
– Безусловно так,– подтвердил Турышев. И заговорил о другом: –Мы вот с Вассой Кузьминичной на днях говорили о Марфеньке...
– Обо мне? – удивилась девушка.
– Да, овас... Что вы думаете о своем будущем? Не теряете ли вы этого самого драгоценного времени? Вы не предполагаете учиться заочно? Вот Лизонька уже на последнем курсе, а как незаметно промелькнули эти четыре года. Мы с удовольствием вам поможем, коль вы будете учиться заочно.
– Заочно? Где? – протянула Марфенька и чуть покраснела.
– Смотря какая отрасль науки вас интересует...
– Иди учиться на физический,– подсказал Валерик,– у тебя же способности к математике.
Яша испуганно взглянул на Марфеньку.
– Меня никакая отрасль не интересует,– хладнокровно возразила она.– Мне наука так же малоинтересна, как и искусство. Я с увлечением прочту научно-популярную книгу, от души буду восторгаться произведением искусства, но все это совсем не то, что я бы хотела делать.
Все мигом уставились на Марфеньку. Среди этих подвижников науки подобные слова звучали кощунством. Яша положил в сладкий чай ложки четыре сахара и стал пить, не замечая вкуса.
– Вот и сглазили!–вздохнула Лиза, лукаво взглянув на побагровевшего Мальшета.
– Что же бы ты хотела делать? – спросил Мальшет и потянулся в карман брюк за портсигаром (он уже второй год курил).
– Я хочу быть пилотом аэростата,– пояснила Марфенька.– Вот что я хотела бы делать всю жизнь. Я хочу подняться в стратосферу. И чтоб самой управлять!
– Ты, наверное, когда была маленькой, всегда говорила: я сама! – засмеялся Валерий.
Мальшет смотрел на молодую девушку, наморщив лоб.
– Тебя увлекают спорт, рекорды? – не понимая, спросил он.
– Пожалуй, было бы замечательно установить мировой рекорд на аэростате,– задумчиво произнесла Марфенька.– Нет, спорт ради спорта меня не интересует.
Мне хотелось бы водить аэростаты ради научных целей. Вот как Яша.
Все вздохнули с облегчением.
– Хорошо! –сказал Мальшет.– Нам как раз нужны пилоты. Отпустить тебя на курсы сейчас не могу: на учете каждый человек. Пусть тебя обучит Яша, а потом съездишь в Москву, сдашь экзамены. Есть?
– Есть! – звонко ответила просиявшая Марфенька. Яша перевел дух и залпом допил сироп.
В комнате, несмотря на раскрытые окна, было душно, и все вышли на воздух.
Вадик и Валерик приставали к Фоме с просьбой показать им приемы бокса. Аяксы решили драться с бывшим чемпионом поочередно. Добродушный Фома согласился, но чересчур увлекся и нокаутировал Вадика. Валерик поспешно бежал, укрывшись за Вассой Кузьминичной. Все хохотали, особенно заливалась Лиза. Христина, не выносившая бокса, пошла одна к морю. Ее окликнул Мальшет. Она смущенно остановилась.
– Почему ты меня стесняешься? – с досадой спросил Мальшет.– Неужели потому, что я директор? Звучит так страшно? Какая чепуха.
Он предложил оробевшей Христине пройтись по берегу. Ему давно хотелось с ней поговорить по душам.
– Пойми меня правильно, Христина,– начал он, опустив на этот раз отчество,– я совсем не хочу, как это говорится, залезать человеку в душу... Но ты мой товарищ по работе («Мой товарищ» – эхом отозвалось в душе Христины), и я хочу знать, что у тебя здесь...– Он приостановился – они уже подошли к излучине бухточки – и шутливо дотронулся пальцем до ее выпуклого лба.– О чем ты думаешь, всегда такая молчаливая? Что любишь? Что ненавидишь? Во что веришь?
Христина молчала, наклонив голову. Мальшет ласково взял ее за руку.
– Перестань дичиться. Ты веришь, что я твой друг?
– Вы всем людям друг,– проронила Христина.
– Не всем, положим... Скажи, это правда, что ты... религиозна?
Христина испуганно уставилась на него. «Сказать правду?... А вдруг ее снимут с работы. Нет, за это не снимают».

Она сказала просто:
– Филипп Михайлович, я верю в бога
– Гм! Всегда, с детства?
– Нет. Я потом стала верить, когда прочла Евангелие
– Но почему?
– Уж очень великие слова, такое нельзя придумать!
– Они искренние! Тот, кто их писал, чистосердечно верил И все же он ошибался Это ведь все равно, что вера в Зевса Нелепость!
Увлекшись, Мальшет прочел Христине целую лекцию. Она слушала, радуясь, что он говорит для нее одной. Мальшет понял, что его слова впустую.
– Тебя не убедишь! – Он вдруг с горячностью потряс ее за плечи.– Посмотри вверх. Видишь миры? Рано или поздно ты сама поймешь: нет на небесах никого, кому бы могла молиться, на кого бы могла надеяться. Это придумал слабый, одинокий человек в своем страхе. И это его успокоило. Религия несчастных и обремененных. Я читал Евангелие. Одно время я очень увлекался историей религий. Их множество, начиная с языческих. И все же никаких богов нет. Знаешь, что есть?
– Знаю, Марфенька говорила: закон тяготения есть, электроны и протоны есть! – в отчаянии воскликнула Христина.– Но ведь это страшно, Филипп Михайлович!
– Это прекрасно и величественно!
– Но кто же тогда все это создал?
– А кто бога создал?
– Он был всегда. Он вечный...
– И материя вечна.
– О! Я такая неразвитая, я не умею доказать Я про сто верю всем сердцем
– Учись – и тебе скоро понадобятся доказательства!
– Я с осени буду учиться в восьмом классе, заочно, но я все равно буду верить, сколько бы ни училась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68