- Сбегут - задержим, - уверенно, солидно даже, заявил Димка, опять извлекая свой "винчестер".
- Ой!.. - Юрка только рукой махнул.
- Слышите - едут!.. - сказал Ленька.
- Приготовьтесь, ребята, - сказал Юрка. - Долго ждать не будем. Как зайдут - сразу мчимся к соседям в милицию звонить... Ох, и нагорит мне от родителей, ведь все рассказать им придется! - без перехода добавил он.
Лифт остановился на последнем этаже. Друзья слушали, пригнувшись у люка.
- А теперь куда? - это спросил "полковник".
- Вот сюда, - отвечал тот мужичок, который был лучше всего знаком ребятам. - Направо и ещё раз направо.
- И давно у вас эта квартира? - осведомился "полковник".
- Не очень, - ответил мужичок. - Чуть больше года.
Друзья изумленно переглянулись.
- Ребята! - прошептал Юрка. - Что происходит? Кто кого дурит?
- Не наше дело! - грозно ответил Димка. - Пусть милиция разбирается!
- С чем милиция пусть разбирается? - прозвучал над друзьями голос, очень знакомый, и очень неожиданный.
Друзья так и подскочили. Над ними стоял Седой и внимательно, с прищуром, разглядывал их - из-за этого прищура казалось, что он созерцает их чуть насмешливо.
Про Седого - Андрея Волгина, которому тогда было пятнадцать лет рассказано в предыдущей повести. Он вытащил трех друзей из большой лужи, в которую они подсели. "Седым" его прозвали, потому что у него была огромная прядь седых волос - он чуть ли не дошкольником поседел, когда его отец утонул у него на глазах. А ещё его называли "Принцем", особенно девчонки, которые были от него без ума. Он как раз покинул школу, стал работать на Первом Шарикоподшипниковом, точил что-то на слесарном станке, а учился в "вечёрке". То есть, в вечерней школе рабочей молодежи, тогда по Москве и другим городам подобных вечерних школ было довольно много, это сейчас их нет. Седой-Принц говорил, что вечерняя школа намного лучше ПТУ. И вообще, он ведь готовился поступать в офицерское училище, когда возраст подойдет... На мысль поступать в офицерское училище навел его тот майор, который взял его под свое крылышко, во время истории, описанной в "Ноже великого летчика"...
А он действительно был Принцем - Принцем района. Ни с кем не задирался, но разобраться мог с любой шпаной, и вся шпана его побаивалась, потому что всем было известно: Седой не прогнется. Точней, наверное, сказать, что его уважали - и к слову его всегда прислушивались, потому что он был справедлив.
И вот он оказался на крыше... Как и зачем - стало понятно довольно быстро, друзьям только оглянуться стоило. Из-за будки, в которую были заключены машинные дела лифта соседнего подъезда (а может, эти будки на крыше были не будками машинных отделений лифтов, а вентиляционными камерами дома, но друзья были уверены, что из них лифты управляются), выглядывала известная школьная красавица, Таня Боголепова.
Даже если люк соседнего подъезда был тоже заперт - Седому, отличному слесарю, никакой замок не стал бы помехой.
Видимо, они поднялись полюбоваться панорамой всей Москвы - многие влюбленные старшеклассники в то время лазили ради этого на крыши. Подняться в голубятню они не могли - голубятни уже выходили из моды, сходили на нет, и, к тому же, на крыше нового, трехлетней давности, дома, голубятню никто бы не стал возводить. Кроме того, Седой был на удивление равнодушен к голубям. Странно равнодушен, потому что он принадлежал к последнему поколению голубятников, и все его сверстники - и Борька "Бурят", и другие голубей обожали. Водораздел между поколением, увлекающимся голубями, и поколением,, которому голуби до лампочки, пролегал как раз между возрастом Седого и возрастом трех друзей - между теми, кому тогда было пятнадцать либо тринадцать лет. Всего два года или год разницы - а увлечения уже пришли совсем другие.
Но это так, отступление к слову (отец и Богатиков почему-то взялись горячо обсуждать проблему любви или равнодушия к голубям, и я понял, что для того времени это была проблема важная, не знаю уж, почему, вот я и упомянул о ней). А суть в том, что Танечка робко выглядывала из-за будки на крыше, а Седой сказал:
- Даете, ребята! Во что вы теперь вдряпались? И что за пушкой размахиваете?
- Тс-с! - сказал Юрка. - Там воры грабят нашу квартиру, и надо бежать за милицией!
- Грабят, говорите? Быстро, рисуйте картинку! - и Седой помахал рукой Тане Боголеповой, мол, подожди пока, тут с ребятами проблему нужно решить.
Устоять перед Седым было невозможно - и друзья умудрились рассказать ему четко и внятно все, что с ними произошло, уложив повествование меньше, чем в десять минут: от похода к валютному магазину до последнего странного вопроса "полковника" на лестничной клетке.
- Ну и ну! - Седой мотнул головой. - Совсем дурные. Нашли с чем связываться, с валютными делами. Эх, почему не нашлось хорошего человека, который вам морды надраил бы перед тем, как вы к "Березке" отправились, чтобы дурь из вас выбить? - и добавил, после легкой паузы. - А милицию вызывать нельзя!
- Почему? - спросил потрясенный Юрка.
- Потому! - ответил Седой. - Вы ситуацию не считали. Во-первых, сами мозгуйте. Валютчики - это люди, которые под смертью ходят. Это люди, которые ради наживы нарушают расстрельную статью, схватываете? А когда человек ради денег собственной жизнью не дорожит, то с чужими жизнями вообще считаться не будет. Таких мальцов, как вы, в два счета придавят, и никакая ваша стрелялка не поможет. И потом... - он примолк на секунду, недовольно хмурясь. - Тут другое, так что за квартиру паниковать не надо. Хорошо, если магнитофон все запишет... Ладно, ждите здесь, первым делом надо твой ранец вызволить.
- Ты в квартиру сунешься?! - изумились друзья.
- Нет, - ответил Седой, - не сунусь. Я... - не окончив фразу, он помахал Тане рукой. - Подожди меня, я скоро!
Она кивнула и уселась ждать. Так и сидела на приступочке у будки, глядя вдаль, не обращая на трех друзей ни малейшего внимания. То есть, настолько не обращая на них внимания, что ребятам сделалось не по себе. Возможно, она застеснялась неожиданных свидетелей её похода с Седым довольно шального для неё похода, при её аккуратности и дисциплинированности. А может, наоборот: она втайне обиделась на эту "мелюзгу", отнявшую у неё Седого. Почему он должен её бросать, чтобы вытаскивать ребят из неприятностей, в которые эти ребята сами влипли? А может, все было совсем просто: и у неё захватило дух при виде великолепной панорамы великого города, и ей думалось, что, как город распахнут перед глазами вдаль и вширь, так и вся жизнь распахнута перед ней, и в этой распахнутой жизни обязательно найдется место Седому, и страшно было лишним словом или движением спугнуть это легкое, почти праздничное настроение...
- Да, - Седой обернулся, уже стоя на ступеньках, наполовину погрузившись в люк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32