Они кажутся Кукше красавицами, но больше всех ему нравится Сигне, которая с ним ласковее других. Она уже совсем взрослая, ей четырнадцать лет, поэтому она относится к нему покровительственно.
Хотя девушки - конунговы дочери, они много работают: сидят за прялкой или ткут на кроснах [Кросны - ткацкий станок.] льняные и шерстяные ткани. Сестры очень веселые и часто рассказывают смешные истории или затевают шутливую перебранку. Но поздно вечером, когда вся усадьба засыпает, здесь звучат страшные рассказы и сказки. Девушки к этому времени перестают работать, вооружаются старыми тупыми ножами и начинают искать друг у друга в голове.
Коптят и потрескивают льняные светильни в жировых плошках. Сигне сидит на лавке, а Кукша стоит перед ней на коленях, уткнувшись лицом в подол ее платья, и цепенеет от блаженства, когда Сигне ножом раздвигает его густые жесткие волосы у самых корней.
Как сладко замирать от ее прикосновений и от страха, слушая рассказы о назойливых покойниках, что выходят из своих могил и мешают людям спокойно жить, или о горных чудовищах троллях, которые любят теплую человеческую кровь! Мало-помалу он погружается в омут сна и оказывается дома, голова его лежит на коленях у старшей сестры Денницы, и она чешет ему голову ножом. Потрескивает лучина и с коротким шипением гаснут искры в корыте с водой.
В углу тихо и обиженно мычит теленок, которого разлучили с коровой и внесли в избу, чтобы он не замерз в хлеву. Входит Кукшина мать, ставит на лавку деревянный подойник с вечерним удоем. Пахнет парным молоком.
Сейчас Кукша выпьет чашку молока и залезет на полати, на медвежьи и овчинные шкуры. Он будет уже засыпать, когда сестры тоже влезут на полати и Денница, как обычно, ляжет возле него. А может, это не Денница, а Сигне? Хорошо бы, они обе всегда были рядом с ним.
Потом все пропадает, нет больше ни Денницы, ни Сигне.
Какая-то страшная сила сковывает его по рукам и ногам, на груди он ощущает неимоверную тяжесть. Он кричит в отчаянии и просыпается. Кукша лежит на лавке, на нем сидит Сигне, она заливается громким смехом. Кругом хохочут ее сестры и служанки.
Спросонья все они кажутся Кукше сказочными колдуньями. Сигне хохочет громче всех, зубы у нее белые, как творог. Глаза ее, прозрачные, с темной обводкой, сверкают. Хохоча, она раскачивается и запускает пальцы в волосы Кукши, будто собирается оторвать ему голову.
На шее у Сигне на золотой цепочке болтается крохотный мешочек из тонкой козловой кожи. Она говорила как-то, что в мешочке особый заговоренный корешок, который предохраняет от злого глаза. Корешок ей дала одна старая колдунья, финка.
Кукша хочет подняться и не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. "Разве сама она не колдунья? - со страхом думает он. - Колдунья и есть, только не старая, а молодая и красивая". И Кукша робко просит Сигне расколдовать его, чтобы он мог встать.
Хохот становится таким громким, что, того и гляди, обвалится потолок. Понемногу Кукша приходит в себя, остатки сна улетучиваются, и он обнаруживает, что, пока он спал, его привязали к лавке. Кукша смущенно улыбается и, глядя на смеющуюся Сигне, тоже начинает смеяться.
Сигне отвязывает его и говорит:
- Крепко же ты спишь! Мы тебя привязали и начали звать: Кукша, вставай, мол! А ты хоть бы что! Кричим тебе в уши, а ты не просыпаешься. Потом мне надоело, что ты спишь, и я села на тебя. А ты так страшно закричал во сне, что я даже испугалась!
Кукша глядит на Сигне - какая она красивая, какое у нее доброе, веселое лицо, неужели она только что казалась ему колдуньей?
Глава девятая * ПОСВЯЩЕНИЕ
Дни становятся все светлее. Позади праздник Юль - середина зимы. В этот день конунг Хальвдан принес обычную жертву - коня, пса и петуха, чтобы умолить Солнце поскорее вернуться.
Дети наряжались маленькими духами гор, воды и полей, водили хороводы, славили Солнце и звали его поскорее вернуться с весной, теплом и зеленью. Взрослые надевали козлиные шкуры и кружились в неистовой пляске, посвященной Солнцу. Праздник завершился веселым пиром, в котором участвовали все от мала до велика.
С приближением весны у викингов только и разговоров, что о походах в богатые западные и южные земли. По всей Норвегии идет молва о Хастинге морском конунге мурманского роду-племени, который обосновался в Дублине и оттуда совершает набеги на западные берега Франции.
Хастинг не грабит малой шайкой, у него целый флот, и он, подобно Рагнару Кожаные Штаны, имеет возможность нападать даже на большие города. Это вождь великой храбрости и редкой удачливости, а по красоте и обходительности ему нет равных. Говорят, будто никто никогда не слышал от него ни единого грубого слова.
Надоела зима бородатым морским разбойникам. В нетерпеливом ожидании весны то и дело кто-нибудь принимается точить и без того острый меч, чистить сверкающий шлем или латы. Не в радость уже пиры и охота - первое развлечение мужчин.
Однако по утрам все чаще слышен звон сосулек, намерзающих под стрехой. Скоро, скоро уже придет пора конопатить и смолить корабли, которые пока что отдыхают от бурь и походов в длинных корабельных сараях! Иной раз чернобородый Тюр вздохнет и скажет Кукше мечтательно:
- Повезло тебе, парень. Мальчишкой побываешь в невиданных странах! Иные по сто лет живут, а дальше своей овчарни ни шагу!
Молчит Кукша, а сам думает: "Дались мне ваши невиданные страны!" И вспомнит он родные Домовичи, Как-то там сейчас! Матушка, чай, все глаза проплакала по единственному сыну. И милые его сестры зимними вечерами небось не слюной, а горючими слезами смачивают кудель, сидя за прялкой. Сам он не плакал ни разу, с тех пор как увезли его мурманы. Иной раз так хочется, но он ни-ни! Ведь он давно уже взрослый.
Викинги тоже так считают. Они рассудили, что Кукше должно быть уже не менее двенадцати лет и пора посвятить его в мужчины. Изнывающие от безделья воины рады развлечению, все они принимают участие в подготовке к торжественному действу.
По их заказу местные оружейники изготовляют для Кукши круглый варяжский щит, кожаный с медными бляшками. Серебреник спешит выковать ко дню посвящения шейную серебряную гривну с молоточками бога Тора. Хотели викинги заказать для Кукши и кольчугу, но раздумали - тяжела она для неокрепших отроческих костей.
В сундучке Тюра лежит сарацинский шлем, весь изукрашенный золотыми узорами и непонятными сарацинскими письменами. Тюр раздобыл его на Волге. Шлем не лезет ни на кого из викингов, он хранится у Тюра как красивая игрушка. С двумя суконными подшлемниками шлем приходится Кукше впору, и Тюр счастлив, что может подарить его отроку.
Конунг Хальвдан Черный ради такого случая выделяет из своих оружейных запасов отроческий меч доброй франкской работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26