Система «прикармливания» верхушки рабочего класса и попытки некоторого камуфляжа в отношении наиболее вопиющих свидетельств нищеты — все это заслонило в глазах определенной части англичан подлинное положение беднейших масс страны.
Диккенс не относился к числу этих англичан. Свидетельством тому, наряду с блестящими сатирическими образами последних романов, служат лучшие страницы «Путешественника не по торговым делам».
По справедливому замечанию Луначарского «вмешиваясь со всей страстностью в разгоравшуюся политическую борьбу, Диккенс каждый раз пробегает всю шкалу настроений — от сентиментальной растроганности и благодушного юмора до едкого сарказма и обличительного пафоса». Сарказмом и возмущением пронизан очерк «Груз „Грейт Тасмании“, в котором, излагая действительные факты, Диккенс анализирует причины и сущность вопиющего преступления английских военных властей. Непримиримо звучит финал очерка, где Диккенс требует жестокого наказания преступников, иначе „…позор падет на голову правительства… и на английскую нацию, покорно стерпевшую такое злодеяние, совершенное от ее имени“.
Призыв задуматься над бедственным положением неимущих звучит и в поражающем своей реалистичностью очерке «Звездочка на востоке». Диккенс размышляет над тем, «как приостановить физическое и нравственное вырождение многих (кто скажет, сколь многих?) тысяч английских граждан; как изыскать полезную для общества работу для тех, кто хочет трудом добывать себе средства к жизни; как уравнять налоги, возделать пустоши, облегчить эмиграцию и, прежде всего, спасти и использовать грядущие поколения, обратив, таким образом, непрерывно растущую слабость страны в ее силу».
«Неторговое путешествие» в Лондонский Ист-Энд так ярко воссоздает образы безработных, бесправных и голодных людей, что страницы, им посвященные, не уступают лучшим страницам диккенсовских социальных романов. Страшна своей безысходностью жизнь безработного докера и котельщика, ничто не сравнимо с убожеством их жилья, с трагедией жалкого голодного существования; ничто не сравнимо с ужасной участью женщины-работницы, погибающей от отравления свинцом. С горечью и болью пишет Диккенс об обездоленных детях Ист-Знда, о страшных причинах их болезней и смерти — недоедании и плохих жилищах.
На фоне этой трагической безысходности Диккенс увидел лишь одну крошечную звездочку надежды — детскую больницу, созданную по доброй воле молодым врачом и его женой. Всячески акцентируя внимание читателя на гуманном подвиге создателей больницы, писатель взывает к человеческому благородству и самопожертвованию. Такие выводы из столь обличительной картины соответствовали положительной программе Диккенса, мечтавшего о мирном сотрудничестве классов в рамках существующего общества. В последнее десятилетие жизни писателя становится более разительным контраст между идеалами Диккенса и его остро критическим отношением к социальной несправедливости. Это порой приводит писателя к попыткам примирить непримиримое и порождает известные противоречия в его творчестве.
«Путешественник не по торговым делам» содержит примеры таких противоречий в трактовке одной и той же проблемы.
Так очерк «В добровольном дозоре» знакомит читателя с фабрикой свинцовых белил, где работала изображенная в «Звездочке на востоке» умирающая женщина. Выясняется, что хозяева фабрики весьма добродетельны и ни в чем не повинны, ибо стремятся, как могут, обезопасить труд работниц. А сами работницы плохо это ценят и бывают «капризны». К тому же вовсе не каждый организм поддается отравлению.
Этот неожиданный вывод не может не удивить читателя, так же, как удивляет его описание работного дома в Уоппинге. Помня Диккенса — разоблачителя «тюрьмы для бедных» в «Оливере Твисте», странно читать повествование «неторгового путешественника» о чистоте и порядке в работном доме и о категории «строптивых», не желающих это ценить. Правда, Диккенс и здесь с возмущением пишет о «гнилых палатах», но теперь он уже не призывает уничтожить работные дома, а предлагает лишь распределить равномерно налог для бедных среди богатых и бедных приходов, что может дать средства для содержания образцовых работных домов.
Здесь как нельзя более четко отразились реформистские устремления Диккенса, его попытки разрешить все социальные противоречия внутри современного ему общества.
Однако в основе мировоззрения Диккенса неизменно лежит его неиссякаемый гуманизм, его вера в могущество доброго начала в человеке. Эта вера звучит порой наивно и сентиментально, но она порождает непримиримую борьбу писателя с лицемерием и ханжеством во всех их проявлениях.
Резкий протест Диккенса против ханжества и снобизма английских обрядов содержит интересный очерк «Шаманы цивилизации». О религиозном ханжестве говорится в шутливом, остроумном очерке «Бумажная закладка в книге жизни».
В очерке «Два посещения общедоступного театра» Диккенс высмеивает проповеди, которыми пичкали англичан. Он часта обращается к библии, чтобы подчеркнуть, в каком резком противоречии находится современная церковная практика даже с библейскими канонами.
В «Кораблекрушении» — пожалуй, единственном очерке «Путешественника», написанном с «сентиментальной растроганностью», — Диккенс рисует образ скромного провинциального священника, бескорыстно отдавшего себя служению людям. Этот образ напоминает прежних идеальных героев молодого Диккенса и отражает веру писателя в нравственную красоту простого человека, в возможность человеческого самосовершенствования.
При всей абстрактности этой идеи Диккенса, при всех его социальных заблуждениях, он был неизменно на стороне своего народа, всегда призывал улучшить жизнь тех, кого он назвал Людьми с большой буквы в своей известной политической речи в Бирмингаме (1869). «Моя вера в людей, которые правят, в общем, ничтожна. Моя вера в Людей, которыми правят, в общем, беспредельна», — заявил Диккенс.
Во имя этих Людей писатель разоблачал самые темные стороны буржуазной действительности; будущее страны он видел в судьбе ее народа.
В «Путешественнике не по торговым делам» читатель с интересом познакомится с картинами Лондона, изображающими не парадные фасады, а самые дальние, незаметные на первый взгляд уголки. Он увидит ночной Лондон времен Диккенса и кварталы Ист-Энда — районы трущоб и бедноты. Чрезвычайно интересна картина работы Чатамских верфей. Как известно, Диккенс первым ввел в литературу в качестве полноправного художественного объекта действующую фабрику, верфи, железную дорогу.
Очерки «Неторгового путешественника» содержат широкий круг тем, картин, образов, проблем, относящихся к жизни Англии 60-х годов XIX века, и представляют несомненный интерес для современного читателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Диккенс не относился к числу этих англичан. Свидетельством тому, наряду с блестящими сатирическими образами последних романов, служат лучшие страницы «Путешественника не по торговым делам».
По справедливому замечанию Луначарского «вмешиваясь со всей страстностью в разгоравшуюся политическую борьбу, Диккенс каждый раз пробегает всю шкалу настроений — от сентиментальной растроганности и благодушного юмора до едкого сарказма и обличительного пафоса». Сарказмом и возмущением пронизан очерк «Груз „Грейт Тасмании“, в котором, излагая действительные факты, Диккенс анализирует причины и сущность вопиющего преступления английских военных властей. Непримиримо звучит финал очерка, где Диккенс требует жестокого наказания преступников, иначе „…позор падет на голову правительства… и на английскую нацию, покорно стерпевшую такое злодеяние, совершенное от ее имени“.
Призыв задуматься над бедственным положением неимущих звучит и в поражающем своей реалистичностью очерке «Звездочка на востоке». Диккенс размышляет над тем, «как приостановить физическое и нравственное вырождение многих (кто скажет, сколь многих?) тысяч английских граждан; как изыскать полезную для общества работу для тех, кто хочет трудом добывать себе средства к жизни; как уравнять налоги, возделать пустоши, облегчить эмиграцию и, прежде всего, спасти и использовать грядущие поколения, обратив, таким образом, непрерывно растущую слабость страны в ее силу».
«Неторговое путешествие» в Лондонский Ист-Энд так ярко воссоздает образы безработных, бесправных и голодных людей, что страницы, им посвященные, не уступают лучшим страницам диккенсовских социальных романов. Страшна своей безысходностью жизнь безработного докера и котельщика, ничто не сравнимо с убожеством их жилья, с трагедией жалкого голодного существования; ничто не сравнимо с ужасной участью женщины-работницы, погибающей от отравления свинцом. С горечью и болью пишет Диккенс об обездоленных детях Ист-Знда, о страшных причинах их болезней и смерти — недоедании и плохих жилищах.
На фоне этой трагической безысходности Диккенс увидел лишь одну крошечную звездочку надежды — детскую больницу, созданную по доброй воле молодым врачом и его женой. Всячески акцентируя внимание читателя на гуманном подвиге создателей больницы, писатель взывает к человеческому благородству и самопожертвованию. Такие выводы из столь обличительной картины соответствовали положительной программе Диккенса, мечтавшего о мирном сотрудничестве классов в рамках существующего общества. В последнее десятилетие жизни писателя становится более разительным контраст между идеалами Диккенса и его остро критическим отношением к социальной несправедливости. Это порой приводит писателя к попыткам примирить непримиримое и порождает известные противоречия в его творчестве.
«Путешественник не по торговым делам» содержит примеры таких противоречий в трактовке одной и той же проблемы.
Так очерк «В добровольном дозоре» знакомит читателя с фабрикой свинцовых белил, где работала изображенная в «Звездочке на востоке» умирающая женщина. Выясняется, что хозяева фабрики весьма добродетельны и ни в чем не повинны, ибо стремятся, как могут, обезопасить труд работниц. А сами работницы плохо это ценят и бывают «капризны». К тому же вовсе не каждый организм поддается отравлению.
Этот неожиданный вывод не может не удивить читателя, так же, как удивляет его описание работного дома в Уоппинге. Помня Диккенса — разоблачителя «тюрьмы для бедных» в «Оливере Твисте», странно читать повествование «неторгового путешественника» о чистоте и порядке в работном доме и о категории «строптивых», не желающих это ценить. Правда, Диккенс и здесь с возмущением пишет о «гнилых палатах», но теперь он уже не призывает уничтожить работные дома, а предлагает лишь распределить равномерно налог для бедных среди богатых и бедных приходов, что может дать средства для содержания образцовых работных домов.
Здесь как нельзя более четко отразились реформистские устремления Диккенса, его попытки разрешить все социальные противоречия внутри современного ему общества.
Однако в основе мировоззрения Диккенса неизменно лежит его неиссякаемый гуманизм, его вера в могущество доброго начала в человеке. Эта вера звучит порой наивно и сентиментально, но она порождает непримиримую борьбу писателя с лицемерием и ханжеством во всех их проявлениях.
Резкий протест Диккенса против ханжества и снобизма английских обрядов содержит интересный очерк «Шаманы цивилизации». О религиозном ханжестве говорится в шутливом, остроумном очерке «Бумажная закладка в книге жизни».
В очерке «Два посещения общедоступного театра» Диккенс высмеивает проповеди, которыми пичкали англичан. Он часта обращается к библии, чтобы подчеркнуть, в каком резком противоречии находится современная церковная практика даже с библейскими канонами.
В «Кораблекрушении» — пожалуй, единственном очерке «Путешественника», написанном с «сентиментальной растроганностью», — Диккенс рисует образ скромного провинциального священника, бескорыстно отдавшего себя служению людям. Этот образ напоминает прежних идеальных героев молодого Диккенса и отражает веру писателя в нравственную красоту простого человека, в возможность человеческого самосовершенствования.
При всей абстрактности этой идеи Диккенса, при всех его социальных заблуждениях, он был неизменно на стороне своего народа, всегда призывал улучшить жизнь тех, кого он назвал Людьми с большой буквы в своей известной политической речи в Бирмингаме (1869). «Моя вера в людей, которые правят, в общем, ничтожна. Моя вера в Людей, которыми правят, в общем, беспредельна», — заявил Диккенс.
Во имя этих Людей писатель разоблачал самые темные стороны буржуазной действительности; будущее страны он видел в судьбе ее народа.
В «Путешественнике не по торговым делам» читатель с интересом познакомится с картинами Лондона, изображающими не парадные фасады, а самые дальние, незаметные на первый взгляд уголки. Он увидит ночной Лондон времен Диккенса и кварталы Ист-Энда — районы трущоб и бедноты. Чрезвычайно интересна картина работы Чатамских верфей. Как известно, Диккенс первым ввел в литературу в качестве полноправного художественного объекта действующую фабрику, верфи, железную дорогу.
Очерки «Неторгового путешественника» содержат широкий круг тем, картин, образов, проблем, относящихся к жизни Англии 60-х годов XIX века, и представляют несомненный интерес для современного читателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126