Короче говоря, из нас делали профессионалов высокого класса. Обучали не только чисто военным навыкам, но много внимания уделяли и психологической подготовке, воспитанию выносливости и тому, как головы свои уберечь, не подставлять их зря под немецкие пули.
Наши девчата достойно показали себя в боях. Ими уничтожено около 10 тысяч фашистов. Почти все выпускницы школы награждены орденами и медалями, среди них есть кавалеры орденов Красного Знамени и Красной Звезды, 130 человек награждены орденом Славы, в том числе 15 – орденом Славы двух степеней. А двум девушкам, окончившим нашу школу, присвоено звание Героя Советского Союза. Высокую оценку нашим девчатам, их воинскому мастерству, мужеству, моральным и волевым качествам давали командиры воинских частей, в которых служили выпускницы ЦЖШСП.
О нашей замечательной школе и ее выпускницах написаны книги, рассказы, создан художественный фильм «Снайперы». Спокойно смотреть этот фильм не смогла, пока сидела в зале, высосала, по-моему, целый тюбик валидола. Кстати, в этом фильме есть кадры, показывающие, как девушка-снайпер уничтожает фашиста. Когда я увидела эту сцену, то внутренне ахнула: то был мой бой с немецким снайпером! Совпадение? Или я кому-то рассказывала об этом эпизоде, и его использовали при постановке фильма? Не знаю.
А вот еще одно, правда, несколько необычное, подтверждение тому, что учили нас отлично. Сразу после войны школу расформировали. Курсанток последнего набора, которые не попали на фронт, демобилизовали, а средний и младший комсостав перевели на другую военную базу, где им пришлось какое-то время служить вместе с мужчинами. Как же веселились и подтрунивали мужчины над нашими командирами! Но вот прошли стрельбы – женщины заняли первое место; на тактических занятиях – тоже первое место; смотр строевой подготовки показал, что и в этом наши командиры имеют преимущество. А уж о внешнем виде и говорить нечего. Пришло время нашим командирам подшучивать над соперниками.
Конечно, война есть война, много девчат погибло. Но если бы не такая основательная подготовка в школе, если бы не предъявлялись к нам такие предельно высокие, подчас просто жесткие требования, жертв могло быть значительно больше. Поэтому я считаю несправедливым, что никак не отмечены заслуги тех, кто учил нас военному мастерству и благодаря кому мы в значительной степени обязаны успехами на фронте.
…Мы закончили учебу, сдали экзамены. Я до сих пор очень хорошо помню один экзамен. Это был самый главный и самый важный экзамен, на котором нам предстояло продемонстрировать знания и практические навыки, полученные за время обучения, и доказать комиссии, что мы действительно профессионалы, снайперы. У каждого курсанта было свое задание. Подошел мой черед. Я, получив приказ экзаменаторов (это была большая комиссия с представителями из Москвы), пошла в «наступление на противника». Бегу, слышу команду: «Противник открыл пулеметный огонь». Быстро падаю на землю, отползаю в сторону, чтобы меня не засекли, и принимаю единственно возможное в этой ситуации решение – уничтожить огневую точку. Пристально всматриваюсь в позиции «противника», ищу пулемет. Сердце от быстрого бега бьется как сумасшедшее, руки дрожат от напряжения и вполне естественного волнения. Я смотрю и не вижу, где пулемет. Время уходит, а я не могу его обнаружить! Осмотрела позиции «противника» слева направо и справа налево – не вижу огневой точки. Начала паниковать. И вдруг – вот он! Вижу маленькую, тщательно замаскированную амбразуру и в ней – еле заметный ствол пулемета. Дальнейшее было делом техники. Стреляла я хорошо, цель поразила с первого выстрела, как и положено настоящему снайперу.
Все экзамены сдала на «отлично». Мне, как и остальным отличникам, присвоили звание младшего сержанта, остальные получили звание ефрейтора. На моих погонах теперь красовались по две лычки.
После окончания школы мне предложили остаться в инструкторской роте, готовившей командиров отделений. Я отказалась, заявив, что не для того шла добровольно в армию, что хочу на фронт. Конечно, могли оставить и без моего согласия, просто приказать, но не сделали этого, видимо, с пониманием отнеслись к моему желанию.
Незадолго до отправки на фронт поехала в Москву проститься с тетей Настей. На Курском вокзале совершенно случайно встретилась с М. Дувановой и И. Папихиной. Сфотографировались на память, а потом Ирина прислала мне на фронт нашу фотографию.
В последние дни пребывания в школе никаких занятий не было, хотя режим по-прежнему соблюдался строго: как и прежде, подъем в 6.00, отбой в 22.00, в столовую и обратно – строем, обязательно с песней. Но мы в эти дни почувствовали себя свободнее, допускали всякого рода вольности и даже дерзости, жили по принципу: дальше фронта не пошлют. Помню, как однажды сержант велела мне что-то сделать. А я, стоя перед командиром, крутила в руках ремень и дерзко ответила: «Сначала ты, Маша, а потом я». Маша Дуванова даже растерялась: ведь я всегда была дисциплинированной и исполнительной курсанткой. И вдруг она буквально рявкнула: «Младший сержант! Выполняйте приказание!» Мне стало стыдно, Маша пользовалась авторитетом у всех девчат, мы с большим уважением относились к ней. Что со мной случилось, трудно объяснить. Возможно, не выдержала огромных перегрузок последних дней или поддалась общему настроению.
Потом началась экипировка для фронта. И вновь, уже в третий раз, нам выдали новое обмундирование. Помимо хлопчатобумажных костюмов и шинелей мы получили ватные брюки и телогрейки, теплое белье и портянки, варежки с двумя пальцами, чтобы стрелять было удобно. Еще нам выдали американские белые пуховые чулки в резиночку. Они были очень теплые, мягкие, приятные, но очень непрактичные в носке, так что вскоре после прибытия на фронт мы их повыбрасывали.
Мы ехали на фронт со своими снайперскими винтовками, с которыми уже свыклись, почти сроднились. Перед дорогой заново провели пристрелку, почистили, смазали, надели чехлы на оптические прицелы и обмотали их тряпками, чтобы не повредить в дороге эти очень чувствительные приборы.
Торжественно прошел выпускной вечер. Огромный зал школьной столовой выглядел празднично, нарядно. Много речей, добрых пожеланий, музыки, хороший ужин. Впервые на столах появилось вино. Напоследок после ужина мы «объяснились» с доносчицами (было у нас две таких), но не слишком сильно, жалко стало.
И вот последняя ночь в школе. Не спится, однако никто не разговаривает, все лежат молча. На душе немного тревожно. Страшно. Как все сложится? Что нас ожидает?
Наступил день 25 ноября 1944 года, день отъезда. В последний раз выстроились на плацу перед школой. Выносится Знамя школы, и строй замирает при его появлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46