на пороге стояла Густа Даймхен. Она ошеломленно уставилась на обоих; у Кетхен глаза чуть не выскочили из орбит. Дидерих, стоявший коленями на кушетке, едва не свернул себе шею… Густа притворила за собой дверь; решительными шагами она подошла к Кетхен.
— Потаскуха! — вырвалось у нее из глубины души.
— От такой же слышу! — быстро ответила Кетхен.
Густа задохнулась. Она ловила ртом воздух, она смотрела то на Дидериха, то на Кетхен так беспомощно и возмущенно, что в глазах у нее блеснули слезы.
— Фрейлейн Густа, это же только шутка, — сказал Дидерих.
Но его слова встретили плохой прием. Густа крикнула:
— Вас-то я знаю, от вас всего можно ждать!
— Вот как, ты его знаешь, — насмешливо протянула Кетхен.
Она встала, Густа шагнула ей навстречу. Дидерих, улучив удобный момент, с достоинством отступил в сторону, предоставив дамам самим переговорить друг с другом.
— И вот такое приходится видеть!
Кетхен в ответ:
— Ничего ты не видела. Чего ради вообще тебе смотреть?
Теперь и Дидериху все это показалось странным, тем более что Густа молчала. Кетхен явно брала верх. Высоко вскинув голову, она сказала:
— С твоей стороны это вообще странно. У кого так подмочена репутация, как у тебя!..
Густа сразу встревожилась.
— У меня? — протянула она. — Это почему же?
Кетхен приняла вид оскорбленной невинности, и Дидерих отчаянно перетрухнул.
— Сама знаешь. Мне совестно об этом говорить.
— Ничего я не знаю, — жалобно прохныкала Густа.
— Даже не верится, что на свете бывают такие вещи, — сказала Кетхен и презрительно наморщила нос.
— Да что ж это, наконец, такое! — вспылила Густа. — Что вы все взъелись на меня?
Дидерих предложил:
— Давайте лучше уйдем отсюда.
Но Густа топнула ногой:
— Я с места не двинусь, пока не узнаю, в чем дело. Весь вечер пялятся на меня так, будто я бабушку родную зарезала.
Кетхен отвернулась:
— Ничего удивительного. Будь довольна, если тебя вообще не вышвырнули отсюда вместе с твоим сводным братом Вольфгангом.
— С кем?.. С моим сводным братом?.. Почему братом?
В глубокой тишине слышно было, как тяжело дышит Густа: она обводила комнату блуждающим взглядом. И вдруг поняла.
— Какая низость! — в ужасе крикнула она.
По лицу Кетхен расползлась блаженная улыбка. А Дидерих от всего открещивался и уверял, что он здесь ни при чем. Густа показала пальцем на Кетхен.
— Это все вы, негодницы, выдумали! Вы завидуете моим деньгам!
— Как же! — сказала Кетхен. — Кому нужны деньги с такой придачей?
— Ведь это все неправда! — взвизгнула Густа, бросилась ничком на кушетку и горестно заплакала. — О боже, боже, что ж это такое!
— Теперь ты понимаешь? — сказала Кетхен без тени сочувствия.
Густа всхлипывала все громче. Дидерих дотронулся до ее плеча.
— Фрейлейн Густа, вы ведь не хотите, чтобы сюда сбежались люди. — Он пытался утешить ее. — Все это одни догадки! Сходства между вами никакого.
Но такое утешение лишь подхлестнуло Густу. Она вскочила и перешла в атаку.
— Ты… ты вообще известная птичка, — зашипела она в лицо Кетхен. — Я всем расскажу, что видела!
— Так тебе и поверят! Так и поверят! Таким, как ты, ни одна душа не поверит. А обо мне все знают, что я порядочная девушка.
— Порядочная! Одерни хоть юбку!
— С такой низкой особой…
— Можешь сравниться только ты.
Обе вдруг испугались, замолкли на полуслове и как вкопанные застыли друг против друга с искаженными от страха и ненависти толстощекими лицами, очень похожие друг на друга. Выпятив грудь, вздернув плечи, руки в боки, они надулись так, что, казалось, их воздушные бальные платья вот-вот лопнут. Густа еще раз предприняла вылазку:
— А я все равно расскажу!
Но Кетхен закусила удила:
— В таком случае поторопись, не то я опережу тебя и повсюду раззвоню, что не ты, а я нашла эту дверь и застукала здесь вас обоих.
В ответ Густа только заморгала. Тогда Кетхен, внезапно протрезвев, прибавила:
— Должна же я думать о своей репутации, для тебя-то все это, разумеется, уже не имеет значения.
Дидерих встретился глазами с Густой, взгляд его скользнул по ее фигуре и нашел сверкавший на мизинце бриллиант, который они вместе выудили в тряпье. Он рыцарски улыбнулся, а Густа покраснела и почти вплотную придвинулась к нему, точно хотела прильнуть. Кетхен кралась к дверям. Склонившись над плечом Густы, Дидерих тихо сказал:
— Однако ваш жених надолго оставляет вас и одиночестве.
— Ах, что о нем толковать, — ответила она.
Он еще ниже склонил голову и прижался подбородком к плечу Густы. Она не шевелилась.
— Жаль, — сказал он и так неожиданно отступил, что Густа едва не упала.
Она вдруг поняла, что ее положение коренным образом изменилось. Ее деньги уже не козырь, цена такому мужчине, как Дидерих, куда выше. В глазах ее появилось жалкое выражение.
— На месте вашего жениха, — сдержанно сказал Дидерих, — я действовал бы иначе.
Кетхен с величайшей осторожностью прикрыла за собой дверь и вернулась.
— Знаете, что я вам скажу? — Она приложила палец к губам. — Третье действие началось и, думаю, давно уже.
— О боже! — сказала Густа, а Дидерих заключил:
— Значит, мы в ловушке.
Он обшарил стены, ища запасной выход: даже отодвинул кушетку. Не найдя второй двери, он рассердился:
— Это и вправду настоящая ловушка. И ради такого вот старого барака господин Бук обошел при реконструкции эту улицу. Он у меня дождется, что я ее снесу! Мне бы только в гласные пройти!
Кетхен хихикнула:
— Чего вы злитесь? Здесь очень мило. Что хочешь, то и делай.
И она прыгнула через кушетку. Густа вдруг оживилась и последовала за ней. Но она зацепилась и застряла. Дидерих подхватил ее. Кетхен тоже повисла на нем. Он подмигнул обеим.
— Ну, что теперь?
— Предлагайте, — сказала Кетхен. — Вам и карты в руки! Мы друг друга теперь узнали.
— И терять нам нечего, — сказала Густа.
Все трое прыснули со смеху. Но Кетхен пришла в ужас:
— Дети, в этом зеркале я похожа на свою покойную бабушку.
— Оно совсем черное.
— И все исцарапано.
Они прильнули лицами к стеклу и в тусклом свете газового фонаря увидели на стекле старые даты, сдвоенные сердца, вазы, фигурки амуров и даже могилы, и на каждом рисунке — какое-нибудь восклицание или ласкательное имя. Они с трудом разбирали слова.
— Здесь на урне… нет, что за чушь! — воскликнула Кетхен. — «Теперь лишь мы познаем страдание». Почему? Только потому, что они попали в эту комнату? Вот ненормальные!
— Зато мы вполне нормальны, — заявил Дидерих. — Фрейлейн Густа, дайте ваш бриллиант!
Он нацарапал три сердца, сделал надпись и предложил девушкам прочесть. Когда они с визгом отвернулись, он гордо сказал:
— Недаром же комната зовется «Приют любви»!
Внезапно у Густы вырвался крик ужаса:
— Там кто-то подсматривает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
— Потаскуха! — вырвалось у нее из глубины души.
— От такой же слышу! — быстро ответила Кетхен.
Густа задохнулась. Она ловила ртом воздух, она смотрела то на Дидериха, то на Кетхен так беспомощно и возмущенно, что в глазах у нее блеснули слезы.
— Фрейлейн Густа, это же только шутка, — сказал Дидерих.
Но его слова встретили плохой прием. Густа крикнула:
— Вас-то я знаю, от вас всего можно ждать!
— Вот как, ты его знаешь, — насмешливо протянула Кетхен.
Она встала, Густа шагнула ей навстречу. Дидерих, улучив удобный момент, с достоинством отступил в сторону, предоставив дамам самим переговорить друг с другом.
— И вот такое приходится видеть!
Кетхен в ответ:
— Ничего ты не видела. Чего ради вообще тебе смотреть?
Теперь и Дидериху все это показалось странным, тем более что Густа молчала. Кетхен явно брала верх. Высоко вскинув голову, она сказала:
— С твоей стороны это вообще странно. У кого так подмочена репутация, как у тебя!..
Густа сразу встревожилась.
— У меня? — протянула она. — Это почему же?
Кетхен приняла вид оскорбленной невинности, и Дидерих отчаянно перетрухнул.
— Сама знаешь. Мне совестно об этом говорить.
— Ничего я не знаю, — жалобно прохныкала Густа.
— Даже не верится, что на свете бывают такие вещи, — сказала Кетхен и презрительно наморщила нос.
— Да что ж это, наконец, такое! — вспылила Густа. — Что вы все взъелись на меня?
Дидерих предложил:
— Давайте лучше уйдем отсюда.
Но Густа топнула ногой:
— Я с места не двинусь, пока не узнаю, в чем дело. Весь вечер пялятся на меня так, будто я бабушку родную зарезала.
Кетхен отвернулась:
— Ничего удивительного. Будь довольна, если тебя вообще не вышвырнули отсюда вместе с твоим сводным братом Вольфгангом.
— С кем?.. С моим сводным братом?.. Почему братом?
В глубокой тишине слышно было, как тяжело дышит Густа: она обводила комнату блуждающим взглядом. И вдруг поняла.
— Какая низость! — в ужасе крикнула она.
По лицу Кетхен расползлась блаженная улыбка. А Дидерих от всего открещивался и уверял, что он здесь ни при чем. Густа показала пальцем на Кетхен.
— Это все вы, негодницы, выдумали! Вы завидуете моим деньгам!
— Как же! — сказала Кетхен. — Кому нужны деньги с такой придачей?
— Ведь это все неправда! — взвизгнула Густа, бросилась ничком на кушетку и горестно заплакала. — О боже, боже, что ж это такое!
— Теперь ты понимаешь? — сказала Кетхен без тени сочувствия.
Густа всхлипывала все громче. Дидерих дотронулся до ее плеча.
— Фрейлейн Густа, вы ведь не хотите, чтобы сюда сбежались люди. — Он пытался утешить ее. — Все это одни догадки! Сходства между вами никакого.
Но такое утешение лишь подхлестнуло Густу. Она вскочила и перешла в атаку.
— Ты… ты вообще известная птичка, — зашипела она в лицо Кетхен. — Я всем расскажу, что видела!
— Так тебе и поверят! Так и поверят! Таким, как ты, ни одна душа не поверит. А обо мне все знают, что я порядочная девушка.
— Порядочная! Одерни хоть юбку!
— С такой низкой особой…
— Можешь сравниться только ты.
Обе вдруг испугались, замолкли на полуслове и как вкопанные застыли друг против друга с искаженными от страха и ненависти толстощекими лицами, очень похожие друг на друга. Выпятив грудь, вздернув плечи, руки в боки, они надулись так, что, казалось, их воздушные бальные платья вот-вот лопнут. Густа еще раз предприняла вылазку:
— А я все равно расскажу!
Но Кетхен закусила удила:
— В таком случае поторопись, не то я опережу тебя и повсюду раззвоню, что не ты, а я нашла эту дверь и застукала здесь вас обоих.
В ответ Густа только заморгала. Тогда Кетхен, внезапно протрезвев, прибавила:
— Должна же я думать о своей репутации, для тебя-то все это, разумеется, уже не имеет значения.
Дидерих встретился глазами с Густой, взгляд его скользнул по ее фигуре и нашел сверкавший на мизинце бриллиант, который они вместе выудили в тряпье. Он рыцарски улыбнулся, а Густа покраснела и почти вплотную придвинулась к нему, точно хотела прильнуть. Кетхен кралась к дверям. Склонившись над плечом Густы, Дидерих тихо сказал:
— Однако ваш жених надолго оставляет вас и одиночестве.
— Ах, что о нем толковать, — ответила она.
Он еще ниже склонил голову и прижался подбородком к плечу Густы. Она не шевелилась.
— Жаль, — сказал он и так неожиданно отступил, что Густа едва не упала.
Она вдруг поняла, что ее положение коренным образом изменилось. Ее деньги уже не козырь, цена такому мужчине, как Дидерих, куда выше. В глазах ее появилось жалкое выражение.
— На месте вашего жениха, — сдержанно сказал Дидерих, — я действовал бы иначе.
Кетхен с величайшей осторожностью прикрыла за собой дверь и вернулась.
— Знаете, что я вам скажу? — Она приложила палец к губам. — Третье действие началось и, думаю, давно уже.
— О боже! — сказала Густа, а Дидерих заключил:
— Значит, мы в ловушке.
Он обшарил стены, ища запасной выход: даже отодвинул кушетку. Не найдя второй двери, он рассердился:
— Это и вправду настоящая ловушка. И ради такого вот старого барака господин Бук обошел при реконструкции эту улицу. Он у меня дождется, что я ее снесу! Мне бы только в гласные пройти!
Кетхен хихикнула:
— Чего вы злитесь? Здесь очень мило. Что хочешь, то и делай.
И она прыгнула через кушетку. Густа вдруг оживилась и последовала за ней. Но она зацепилась и застряла. Дидерих подхватил ее. Кетхен тоже повисла на нем. Он подмигнул обеим.
— Ну, что теперь?
— Предлагайте, — сказала Кетхен. — Вам и карты в руки! Мы друг друга теперь узнали.
— И терять нам нечего, — сказала Густа.
Все трое прыснули со смеху. Но Кетхен пришла в ужас:
— Дети, в этом зеркале я похожа на свою покойную бабушку.
— Оно совсем черное.
— И все исцарапано.
Они прильнули лицами к стеклу и в тусклом свете газового фонаря увидели на стекле старые даты, сдвоенные сердца, вазы, фигурки амуров и даже могилы, и на каждом рисунке — какое-нибудь восклицание или ласкательное имя. Они с трудом разбирали слова.
— Здесь на урне… нет, что за чушь! — воскликнула Кетхен. — «Теперь лишь мы познаем страдание». Почему? Только потому, что они попали в эту комнату? Вот ненормальные!
— Зато мы вполне нормальны, — заявил Дидерих. — Фрейлейн Густа, дайте ваш бриллиант!
Он нацарапал три сердца, сделал надпись и предложил девушкам прочесть. Когда они с визгом отвернулись, он гордо сказал:
— Недаром же комната зовется «Приют любви»!
Внезапно у Густы вырвался крик ужаса:
— Там кто-то подсматривает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124