— Будто не слыхали вы, как наш войт говорит: «Знал бы я хоть азбуку, у меня в такой волости было бы не меньше тысячи рублей доходу, как у писаря!»
Несколько дней спустя Антек в первый раз отправился в школу. Она показалась ему почти такой же прекрасной, как комната со стойкой в корчме, а скамьи стояли в классе одна за другой, совсем как в костеле. Только печка в школе развалилась и дверь не закрывалась, так что было холодновато. Лица у детей были красные, а руки они прятали в рукава; учитель ходил в тулупе и бараньей шапке. А осевший по углам белый иней таращил на всех свои сверкающие глаза.
Антека усадили вместе с другими учениками, еще не знавшими букв, и урок начался.
Памятуя наставления матери, мальчик решил во что бы то ни стало отличиться.
Учитель взял окоченевшими пальцами мел и написал на старой, без рамы, доске какой-то знак.
— Смотрите, дети! — сказал он. — Эту букву легко запомнить, она выглядит так, как будто кто казачка пляшет, и произносится «а». Тише вы там, ослы!.. Повторите: а… а… а…
— А… а… а!.. — хором закричали ученики первого отделения.
В общем писке особенно выделялся голос Антека. Но учитель пока не обратил на него внимания.
Это огорчило мальчика и даже задело его самолюбие.
Учитель нарисовал другой знак.
— Эту букву еще легче запомнить, она похожа на крендель. Вы видели крендель?
— Войтек видел, а мы словно бы нет… — сказал кто-то.
— Ну, так запомните, что крендель похож на эту букву, называется она «бе». Повторите: бе! бе! бе!
Хор подхватил:
— Бе! бе!
И на этот раз Антек действительно отличился: он сложил трубкой обе руки и заревел, как годовалый теленок.
В классе раздался взрыв смеха, а учитель затрясся от гнева.
— А ну! — крикнул он Антеку. — Вот ты какой, оказывается, удалец! Это тебе не хлев, а школа. Ведите-ка его сюда, я ему дам жару.
Мальчик остолбенел от удивления, но не успел он опомниться, как двое самых сильных школьников подхватили его под руки, вытащили на середину класса и заставили лечь.
Антек еще не понял толком, в чем дело, как на него посыпались удары, и он услышал наставление:
— А ты, бездельник, не реви, как теленок, не реви!
Наконец его отпустили. Мальчик отряхнулся, как собачонка, вылезшая из холодной воды, и пошел на свое место.
Учитель написал третью и четвертую буквы, дети повторили их хором, а затем начался экзамен.
Первым отвечал Антек.
— Как называется эта буква? — спросил учитель.
— А! — ответил мальчик.
— А вот эта, вторая?
Антек молчал.
— Эта буква называется «бе». Повтори, осел!
Антек продолжал молчать.
— Повтори, осел: бе!
— Дурак я, что ли! — пробормотал мальчик, твердо запомнивший, что в школе реветь теленком нельзя.
— Да ты, бездельник этакий, к тому же и упрям! Поддать ему жару!..
И снова те же мальчики подхватили его, растянули, а учитель всыпал ему такое же количество розог, на этот раз приговаривая:
— Не будь упрямцем! Не будь упрямцем!
Через четверть часа уже шли занятия в старшем отделении, а у младших началась перемена, и они отправились на кухню. Там под началом хозяйки одни чистили картофель, другие таскали воду или корм для коровы и за этими занятиями провели время до полудня.
Когда Антек вернулся домой, мать спросила его:
— Ну что? Учился?
— Учился.
— Влетело тебе?
— Еще как! Два раза.
— За учение?
— Нет, чтобы согреться.
— Это только для начала. А потом тебе будет попадать и за учение, — утешила его мать.
Антек встревожился.
«Что поделаешь, — размышлял он, — бить-то он бьет, но пусть хоть покажет, как делать мельницы».
С этого дня ученики младшего отделения заучивали все те же первые четыре буквы, а потом отправлялись на кухню или во двор помогать учителевой хозяйке. О мельницах и речи не было.
Однажды, когда мороз полегчал и сердце учителя тоже как будто оттаяло, он решил объяснить своим младшим питомцам пользу грамоты.
— Смотрите, дети, — сказал он, написав на доске слово «дом», — какое это мудрое дело — писать! Вот эти три значка, такие маленькие и так мало места занимают, а значат они — «дом». Как взглянешь на это слово, так у тебя сразу же перед глазами встает вся постройка: двери, окна, сени, комнаты, печи, лавки, картины на стенах, — короче говоря, видишь дом со всем, что в нем находится.
Антек протирал глаза, вытягивал шею, вглядывался в написанное на доске слово, но дома так и не увидел. Он толкнул своего соседа и спросил:
— Ты-то видишь хату, про которую говорит учитель?
— Не вижу, — ответил сосед.
— Стало быть, это вранье? — сделал вывод Антек.
Учитель, услышав последнюю фразу, крикнул:
— Что вранье?
— Будто на доске дом. Там только и есть, что немного мелу, а дома никакого не видать, — простодушно ответил Антек.
Учитель схватил его за ухо и вытащил на середину класса.
— Дать ему жару! — закричал он; и снова повторилась с мельчайшими подробностями уже хорошо известная мальчику церемония.
Антек вернулся красный, заплаканный. Дома он не мог найти себе места, и мать снова спросила его:
— Влетело тебе?
— А вы, может, думаете, не влетело? — простонал мальчик.
— За учение?
— Нет, не за учение, а так, чтобы согреться.
Мать махнула рукой.
— Что ж, — сказала она после некоторого раздумья, — придется еще подождать, как-нибудь достанется тебе и за учение. — А потом, подбрасывая дрова в печку, бормотала себе под нос: — Так всегда со вдовами и сиротами на этом свете бывает! Дала бы я учителю полтинник, а не сорок грошей, он бы живо за мальчишку взялся. А так — только баловство одно.
Антек, услышав это, подумал:
«Ну, ежели это баловство, так что же будет, когда он примется меня учить?!»
К счастью или к несчастью, опасения мальчика оказались напрасными.
Однажды — это было через два месяца после поступления Антека в школу — пришел к его матери учитель и после обычных приветствий спросил:
— Ну как, хозяюшка, будет с вашим мальчиком? Дали вы за него сорок грошей для начала, и вот пошел уже третий месяц, а я ни полгрошика больше не вижу. Так не годится: платите хоть по сорок грошей, но каждый месяц.
А вдова в ответ:
— Где же я возьму, раз у меня их нет! Что ни заработаю, каждый грош в волость идет. Тряпку детишкам не на что купить.
Учитель поднялся со скамьи, надел шапку еще в комнате и ответил:
— Если так, то и Антеку нечего в школу ходить. Я даром руки свои утруждать не стану. Такое обучение, как у меня, беднякам не по карману.
Учитель ушел, а вдова, глядя ему вслед, думала:
«И то верно. Недаром же испокон веков только господские дети в школу и ходят. Где уж простому человеку на это денег взять?..»
Снова она позвала на совет кума Анджея, и они принялись вдвоем экзаменовать мальчика.
— Чему же ты, постреленок, выучился за эти два месяца? — спросил его Анджей. — Мать-то отдала за тебя сорок грошей.
1 2 3 4 5 6 7 8
Несколько дней спустя Антек в первый раз отправился в школу. Она показалась ему почти такой же прекрасной, как комната со стойкой в корчме, а скамьи стояли в классе одна за другой, совсем как в костеле. Только печка в школе развалилась и дверь не закрывалась, так что было холодновато. Лица у детей были красные, а руки они прятали в рукава; учитель ходил в тулупе и бараньей шапке. А осевший по углам белый иней таращил на всех свои сверкающие глаза.
Антека усадили вместе с другими учениками, еще не знавшими букв, и урок начался.
Памятуя наставления матери, мальчик решил во что бы то ни стало отличиться.
Учитель взял окоченевшими пальцами мел и написал на старой, без рамы, доске какой-то знак.
— Смотрите, дети! — сказал он. — Эту букву легко запомнить, она выглядит так, как будто кто казачка пляшет, и произносится «а». Тише вы там, ослы!.. Повторите: а… а… а…
— А… а… а!.. — хором закричали ученики первого отделения.
В общем писке особенно выделялся голос Антека. Но учитель пока не обратил на него внимания.
Это огорчило мальчика и даже задело его самолюбие.
Учитель нарисовал другой знак.
— Эту букву еще легче запомнить, она похожа на крендель. Вы видели крендель?
— Войтек видел, а мы словно бы нет… — сказал кто-то.
— Ну, так запомните, что крендель похож на эту букву, называется она «бе». Повторите: бе! бе! бе!
Хор подхватил:
— Бе! бе!
И на этот раз Антек действительно отличился: он сложил трубкой обе руки и заревел, как годовалый теленок.
В классе раздался взрыв смеха, а учитель затрясся от гнева.
— А ну! — крикнул он Антеку. — Вот ты какой, оказывается, удалец! Это тебе не хлев, а школа. Ведите-ка его сюда, я ему дам жару.
Мальчик остолбенел от удивления, но не успел он опомниться, как двое самых сильных школьников подхватили его под руки, вытащили на середину класса и заставили лечь.
Антек еще не понял толком, в чем дело, как на него посыпались удары, и он услышал наставление:
— А ты, бездельник, не реви, как теленок, не реви!
Наконец его отпустили. Мальчик отряхнулся, как собачонка, вылезшая из холодной воды, и пошел на свое место.
Учитель написал третью и четвертую буквы, дети повторили их хором, а затем начался экзамен.
Первым отвечал Антек.
— Как называется эта буква? — спросил учитель.
— А! — ответил мальчик.
— А вот эта, вторая?
Антек молчал.
— Эта буква называется «бе». Повтори, осел!
Антек продолжал молчать.
— Повтори, осел: бе!
— Дурак я, что ли! — пробормотал мальчик, твердо запомнивший, что в школе реветь теленком нельзя.
— Да ты, бездельник этакий, к тому же и упрям! Поддать ему жару!..
И снова те же мальчики подхватили его, растянули, а учитель всыпал ему такое же количество розог, на этот раз приговаривая:
— Не будь упрямцем! Не будь упрямцем!
Через четверть часа уже шли занятия в старшем отделении, а у младших началась перемена, и они отправились на кухню. Там под началом хозяйки одни чистили картофель, другие таскали воду или корм для коровы и за этими занятиями провели время до полудня.
Когда Антек вернулся домой, мать спросила его:
— Ну что? Учился?
— Учился.
— Влетело тебе?
— Еще как! Два раза.
— За учение?
— Нет, чтобы согреться.
— Это только для начала. А потом тебе будет попадать и за учение, — утешила его мать.
Антек встревожился.
«Что поделаешь, — размышлял он, — бить-то он бьет, но пусть хоть покажет, как делать мельницы».
С этого дня ученики младшего отделения заучивали все те же первые четыре буквы, а потом отправлялись на кухню или во двор помогать учителевой хозяйке. О мельницах и речи не было.
Однажды, когда мороз полегчал и сердце учителя тоже как будто оттаяло, он решил объяснить своим младшим питомцам пользу грамоты.
— Смотрите, дети, — сказал он, написав на доске слово «дом», — какое это мудрое дело — писать! Вот эти три значка, такие маленькие и так мало места занимают, а значат они — «дом». Как взглянешь на это слово, так у тебя сразу же перед глазами встает вся постройка: двери, окна, сени, комнаты, печи, лавки, картины на стенах, — короче говоря, видишь дом со всем, что в нем находится.
Антек протирал глаза, вытягивал шею, вглядывался в написанное на доске слово, но дома так и не увидел. Он толкнул своего соседа и спросил:
— Ты-то видишь хату, про которую говорит учитель?
— Не вижу, — ответил сосед.
— Стало быть, это вранье? — сделал вывод Антек.
Учитель, услышав последнюю фразу, крикнул:
— Что вранье?
— Будто на доске дом. Там только и есть, что немного мелу, а дома никакого не видать, — простодушно ответил Антек.
Учитель схватил его за ухо и вытащил на середину класса.
— Дать ему жару! — закричал он; и снова повторилась с мельчайшими подробностями уже хорошо известная мальчику церемония.
Антек вернулся красный, заплаканный. Дома он не мог найти себе места, и мать снова спросила его:
— Влетело тебе?
— А вы, может, думаете, не влетело? — простонал мальчик.
— За учение?
— Нет, не за учение, а так, чтобы согреться.
Мать махнула рукой.
— Что ж, — сказала она после некоторого раздумья, — придется еще подождать, как-нибудь достанется тебе и за учение. — А потом, подбрасывая дрова в печку, бормотала себе под нос: — Так всегда со вдовами и сиротами на этом свете бывает! Дала бы я учителю полтинник, а не сорок грошей, он бы живо за мальчишку взялся. А так — только баловство одно.
Антек, услышав это, подумал:
«Ну, ежели это баловство, так что же будет, когда он примется меня учить?!»
К счастью или к несчастью, опасения мальчика оказались напрасными.
Однажды — это было через два месяца после поступления Антека в школу — пришел к его матери учитель и после обычных приветствий спросил:
— Ну как, хозяюшка, будет с вашим мальчиком? Дали вы за него сорок грошей для начала, и вот пошел уже третий месяц, а я ни полгрошика больше не вижу. Так не годится: платите хоть по сорок грошей, но каждый месяц.
А вдова в ответ:
— Где же я возьму, раз у меня их нет! Что ни заработаю, каждый грош в волость идет. Тряпку детишкам не на что купить.
Учитель поднялся со скамьи, надел шапку еще в комнате и ответил:
— Если так, то и Антеку нечего в школу ходить. Я даром руки свои утруждать не стану. Такое обучение, как у меня, беднякам не по карману.
Учитель ушел, а вдова, глядя ему вслед, думала:
«И то верно. Недаром же испокон веков только господские дети в школу и ходят. Где уж простому человеку на это денег взять?..»
Снова она позвала на совет кума Анджея, и они принялись вдвоем экзаменовать мальчика.
— Чему же ты, постреленок, выучился за эти два месяца? — спросил его Анджей. — Мать-то отдала за тебя сорок грошей.
1 2 3 4 5 6 7 8