Слуга вышел за ним в коридор, нажал кнопку звонка, что-то сказал в рупор и ввел Вокульского в лифт. Вмиг Вокульский оказался на втором этаже, и, едва открылась дверца лифта, как перед ним предстал некий изящный господин с маленькими усиками, во фраке и белом галстуке.
— Жюмар… — отрекомендовался господин, поклонившись.
Они прошли несколько шагов по коридору, и Жюмар распахнул дверь роскошного салона. Вокульский чуть было не попятился, увидев золоченую мебель, огромные зеркала и барельефы на стенах. Посредине салона стоял большой стол, покрытый дорогой скатертью и заваленный бумагами.
— Разрешите ввести посетителей? — спросил Жюмар. — Эти, кажется, не из опасных. Осмелюсь только обратить ваше внимание… на баронессу… Она ждет в библиотеке.
Поклонившись, он с важностью вышел в соседнюю залу — по-видимому, служившую приемной.
«Не впутался ли я, черт возьми, в какое-то темное дело?» — подумал Вокульский.
Он уселся в кресло и только было принялся просматривать бумаги, как явился лакей в голубом фраке, расшитом золотым галуном, и подал ему на подносе визитную карточку. Вокульский прочел: «Полковник» — и рядом какая-то ничего не говорящая ему фамилия.
— Проси.
Через мгновение вошел статный мужчина с седой эспаньолкой, такими же усами и красной ленточкой в петлице сюртука.
— Я знаю, сударь, что у вас мало времени, и буду краток, — сказал вошедший с легким поклоном. — Париж — во всех отношениях замечательный город: здесь есть где поразвлечься и чему поучиться; но в Париже необходим опытный гид. Я хорошо знаю все музеи, театры, клубы, памятники, картинные галереи, учреждения, официальные и частные, — словом, все… поэтому, если вам будет угодно…
— Будьте любезны оставить свой адрес, — ответил Вокульский.
— Я владею четырьмя языками, имею связи в кругах художников, литераторов, в мире научном и промышленном…
— Сейчас я не могу дать вам ответ, — перебил Вокульский.
— Прикажете прийти или ждать вашего уведомления?
— Да, я отвечу вам письменно.
— Прошу не забывать меня, — ответил гость, встал и, поклонившись, вышел.
Лакей принес вторую визитную карточку, и вскоре появился второй посетитель. Это был пухленький и румяный человечек, по виду владелец магазина шелковых тканей. На всем пути от двери к столу он непрерывно отвешивал поклоны.
— Что вам угодно, сударь? — спросил Вокульский.
— Как, вы не догадались, прочитав фамилию Эскабо? Ганнибала Эскабо? — удивился человек. — Винтовка Эскабо производит семнадцать выстрелов в минуту, а образец, который я буду иметь честь показать вам, выбрасывает тридцать пуль…
У Вокульского было такое недоумевающее лицо, что Ганнибал Эскабо тоже пришел в недоумение.
— Полагаю, я не ошибся? — спросил он.
— Вы ошиблись, сударь, — возразил Вокульский. — Я галантерейный купец и винтовками не интересуюсь.
— Однако же мне говорили… по секрету… — с ударением сказал Эскабо,
— что вы, господа…
— Вас неправильно осведомили.
— Ах, в таком случае простите… Тогда, может быть, в другом номере…
— говорил посетитель, пятясь к дверям и кланяясь на ходу.
Снова на сцену выступил голубой фрак с белыми панталонами, а вслед за ним новый посетитель — на этот раз маленький, щупленький, черный, с беспокойными глазками. Он чуть не бегом подбежал к столу, упал на стул, оглянулся по сторонам и, придвинувшись к Вокульскому, заговорил понизив голос:
— Вы, сударь, наверное, удивлены, но… дело весьма важное… чрезвычайно важное… На днях я сделал важнейшее открытие насчет рулетки… Надо только шесть-семь раз подряд удваивать ставку.
— Извините, пожалуйста, я этим не занимаюсь, — перебил Вокульский.
— Вы мне не доверяете?.. Это вполне естественно… Но у меня как раз при себе маленькая рулетка… Мы можем попробовать.
— К сожалению, мне сейчас некогда.
— Всего три минутки… минутку…
— Ни полминутки.
— Когда же мне прийти? — спросил гость с обескураженным видом.
— Во всяком случае, не скоро.
— Так по крайней мере ссудите мне сто франков на публичные испытания…
— Могу предложить пять, — ответил Вокульский, доставая кошелек.
— О нет, сударь, благодарствую… Я не авантюрист… А впрочем, давайте… завтра я их верну… А вы, может быть, к тому времени надумаете.
Следующий посетитель, человек внушительных объемов, с целой коллекцией миниатюрных орденов на лацкане сюртука, предлагал Вокульскому на выбор: диплом доктора философских наук, орден или титул — и казался весьма озадаченным, когда предложения его были отвергнуты. Он ушел, даже не попрощавшись.
После него на несколько минут наступил перерыв. Вокульскому послышался шелест женского платья в приемной. Он напряг слух… В этот момент лакей доложил о баронессе.
Опять долгая пауза — и в салоне появилась женщина столь изысканная и красивая, что Вокульский невольно привстал с кресла. Ей было, вероятно, лет под сорок: статная, очень правильные черты лица, аристократическая осанка.
Вокульский молча указал ей на кресло. Дама села; она была заметно взволнована и теребила в руках вышитый платочек. Вдруг, надменно поглядев ему в глаза, она спросила:
— Вы меня знаете, сударь?
— Нет, сударыня.
— Вы даже не видели моих портретов?
— Нет.
— Значит, вы не бывали в Берлине и Вене?
— Не бывал.
Дама с облегчением перевела дух.
— Тем лучше, — сказала она, — я буду смелее. Я вовсе не баронесса… Кто именно — это неважно. Временно я оказалась в затруднительном положении… мне нужно достать двадцать тысяч франков… А здесь закладывать в ломбард мои драгоценности я не хочу… Вы меня понимаете?
— Нет, сударыня.
— Поэтому… я могу продать вам важную тайну…
— Я не имею права покупать тайны, — ответил Вокульский, немало смущенный.
— Не имеете права?.. Зачем же вы сюда прибыли?.. — спросила она с усмешкой.
— И все же не имею права.
Дама встала.
— Вот, — с живостью сказала она, — адрес, по которому можно меня найти не позже чем через двадцать четыре часа, а вот… записка, которая заставит вас, быть может, призадуматься… Прощайте.
Она вышла, шелестя платьем. Вокульский развернул записку и прочел сведения о себе и Сузине, которые обычно вписываются в паспорт.
«Ну, ясное дело, — подумал он, — Миллер заглянул в мой паспорт и сделал из него выписку, даже с ошибками… „Вокклюски“!.. Черт побери, за младенца, что ли, они меня принимают?..»
Посетители больше не появлялись, и он вызвал Жюмара.
— Что прикажете, сударь? — спросил изящный дворецкий.
— Я хотел бы с вами поговорить.
— Частным образом? В таком случае, разрешите присесть. Спектакль окончен, костюмы отправляются на склад, актеры получают равные права.
Он произнес это несколько ироническим тоном, с непринужденностью очень хорошо воспитанного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250