— Поклоняться не хочу. Но… сама месса не вызывает у меня отвращения. Ничего подобного я не видал ни в синтоистских, ни в буддийских храмах.
Веласко торжествовал. Епископы благожелательно отнеслись к крещению японцев, и все громче раздавались голоса, что японскую миссию следует считать официальной. Веласко сообщил посланникам, что в результате этого в самом скором времени будет, видимо, назначен день аудиенции. И послание Его светлости будет принято, а содержащиеся в нем пожелания беспристрастно и благожелательно рассмотрены.
Если все это правда, то в самом скором времени удастся возвратиться на родину. Сердце Самурая переполняла радостная надежда, сродни той, которая обычно появлялась у крестьян Ято после бесконечной зимы, когда начинал таять снег, предвещая наступление долгожданной весны.
— Вам воздается за то, что вы приняли крещение, — говорил Веласко со своей обычной улыбкой. — Господь вознаграждает тех, кто пребывает в лоне Церкви.

Мадридское духовенство, узнав, что прибывшие с другого конца света японцы приняли христианство, сразу же изменило к ним отношение. Мы каждый день наносим визиты, принимаем поздравления. Дело приняло благоприятный оборот.
Решение Собора епископов будет объявлено в ближайшие дни, и, как полагают дядя и брат, большинство епископов склоняются к тому, чтобы признать японскую миссию официальной, обращаться с посланниками с должным уважением и просить для них аудиенцию у короля. Но тем не менее отец Валенте и иезуиты пока хранят молчание. Не знаю, следует ли расценивать это тревожное молчание как признание собственного поражения.
— Они проиграли! Я склоняю перед тобой голову. — Дядя был в прекрасном расположении духа. — Чем больше препятствий, тем отчаяннее мы сражаемся — такова главная черта нашей семьи, но в тебе она проявилась особенно сильно. Я иногда думаю, что тебе следовало бы заняться политикой.
Он обнял меня за плечи, и у меня стало легче на душе.
— Возможно, я похож на Иакова — одного из учеников Господа, которого прозвали «сыном громовым».
Сегодня после короткого совещания в доме брата Луиса я пешком возвратился в монастырь. Поднимаясь по крутой, мощенной камнем улице, еще мокрой от недавнего дождя, я смотрел на плывущие по небу облака. У обочины сидели на бочках возницы и о чем-то разговаривали. Кроме них, кругом не было ни души, и я, чтобы возблагодарить Господа, по привычке стал перебирать четки.
Вот тогда это и случилось. Мне вдруг почудилось, что откуда-то доносится смех. Захлебывающийся женский смех. Я обернулся — улица была пустынна, возницы куда-то исчезли.
Меня охватило чувство опустошенности, словно все, чего я достиг, рассыпалось в прах. Мне казалось, я воочию убедился, что труды мои напрасны, замыслы бесплодны, все мои мечты — лишь порождение гордыни. Снова послышался захлебывающийся женский смех. Еще более громкий и вызывающий.
Я замер на месте. И посмотрел на небо, по которому плыли серые облака. В них, как мне показалось, я увидел то, чего не видел никогда. Свое поражение.
И я подумал: не лишил ли меня Господь своей любви, не отвернулся ли от меня?
«Не введи нас во искушение, — молил я. — Ни сейчас, ни в час нашей смерти…»

О бог урожая, добро пожаловать,
Ты вовремя пришел,
Мы кончили работу.
Мы пели громко,
Чтобы ты скорее был с нами.
Танака, Самурай и Ниси сидели в креслах и слушали пение одного из слуг. Со дня отъезда у них еще никогда не было такого прекрасного настроения. До сих пор на их лицах можно было увидеть лишь усталость и разочарование. А теперь они светились радостью. Скоро их миссия успешно завершится и можно будет подумать о возвращении на родину, уверенно сказал им Веласко, когда они провожали его в здание Суда священной инквизиции.
— Сейчас в наших местах праздник изгнания бед, — улыбнулся всегда хмурый Танака, повернувшись к Ниси. — В этот день все, кто должен остерегаться своего критического возраста [], раскрашивают лица тушью. Так изгоняются беды, которые ждут их в этом возрасте.
— В нашей деревне тоже есть похожий обычай, — кивнул Ниси. — Юноши жгут соломенные веревки, мешают пепел со снегом, а потом ходят из дома в дом и этой жижей всем подряд мажут лица. Девушки стараются убежать, а потом говорят друг другу: «Цветы распустились. Год будет изобильным» — и устраивают веселую пирушку.
— Хорошо бы через год вернуться в Японию, именно в это время, — сказал Танака, потирая руки и склонив набок голову. — Тогда бы удалось попасть на праздник изгнания бед. Это, конечно, если все пойдет гладко, как обещает Веласко.
— Разумеется, все пойдет гладко, — повернулся Ниси к Танаке. — Сейчас, когда наше желание вернуться на родину вот-вот осуществится, мне, как ни странно, жаль покидать эту страну. Честно говоря, мне хочется еще пожить здесь, выучить язык, увидеть много интересного, поучиться и только тогда возвратиться домой.
— Завидую твоей молодости, — засмеялся Самурай. — Господин Танака и я только и мечтаем о том, чтобы поскорее вернуться на родину, снова насладиться рисом и мисо. Недавно я даже во сне это видел.
В зале Суда священной инквизиции Веласко сел, как и в прошлый раз, рядом с отцом Валенте. Напротив них торжественно, как и в тот день, восседали епископы в черных одеяниях. Зазвонил колокольчик.
Епископ, сидевший в центре, поднялся и, держа в руке желтоватый лист бумаги, зачитал решение Собора епископов.

«Обсудив сообщения, сделанные братом ордена Иисуса Лопе де Валенте и братом ордена святого Франциска Луисом Веласко, мы тридцатого января сего года, в соответствии с полномочиями Собора епископов, приняли следующее решение, которое сообщаем заинтересованным лицам и Совету Его королевского величества. Собор епископов рекомендует принять предложение брата Луиса Веласко признать японскую миссию официальной, оказать посланникам прием, соответствующий их положению, выделить средства на их содержание в период пребывания в нашей стране и обеспечить благополучное возвращение на родину. Мы также настоятельно рекомендуем Его королевскому величеству принять японских представителей и с должным вниманием отнестись к посланию, которое будет ими вручено».
Епископ читал решение, запинаясь на каждом слове. Отец Валенте, как и в прошлый раз, сидел опустив голову, время от времени покашливая. Он почему-то слушал с отсутствующим видом, будто все, что говорилось, не имело к нему никакого отношения. Веласко все время хотелось обернуться. Там, на местах для публики, сидели дядя, брат и другие родственники.
«Господи, благодарю тебя. — Он сжал руки, лежавшие на коленях. — Благословенны дела Твои. Я нужен Тебе».
Однако он не испытывал бурной радости. Наоборот, ему даже казалось, что только что услышанное решение принято давным-давно и он его предвидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81