– Мы отправляемся в путешествие.
– Мне уже сказали.
– Оно будет совершенно безопасным. Бояться нечего.
– Я бы все-таки лучше остался.
– Это необходимо. Вас не удивило мое появление? Я постоянно буду рядом. Путешествие займет две недели. Для него вы сейчас в прекрасной физической форме. Я обо всем позабочусь. А вы составите мне компанию и будете наблюдать за тем, что увидите.
– Где мы?
Успанный улыбнулся. Бледно-голубые глаза сибиряка разглядывали Дарелла с научной бесстрастностью. Может, это часть того сна, который Дареллу пришлось так долго смотреть? Дни? А может, недели? Он ни в чем не был уверен. Снова заглянул в иллюминатор. Все кругом стало вибрировать. Щелкали компьютеры. Дарелл не мог этому поверить, но пришлось. Вокруг все было прочным и осязаемым. Часы, проведенные под воздействием инъекций мадам Ханг, кончились. Он уже вышел из того состояния, полностью сохранив свои физические и умственные способности. На нем был скафандр, а сам он находился в отсеке космического корабля в непосредственной близости от стартового двигателя. В наушниках, встроенных в гермошлем, звучали русские голоса. Дарелл сделал глубокий вдох. Кислород. Ему стало лучше. Он посмотрел в иллюминатор. Звезды посмеивались над ним. Нет-нет, этого не может быть. Он взглянул на Успанного.
Тот кивнул.
– Да, мы стартуем.
Дареллу доводилось читать секретные отчеты о запуске космических кораблей. Все соответствовало описаниям. Ему хотелось крикнуть кому-нибудь, все равно кому, что он не имеет к этому отношения, не знает, что делать, не может уберечь себя от этого; да и кто, скажите на милость, захотел бы лететь на Луну? Таня побывала на Луне, и смотрите, что с ней стало! Если это было правдой, а не плодом больного воображения, тогда все, что он делал, прибыв в Тегеран, базировалось на ложных предпосылках.
Это не могло быть реальностью.
Но было.
Он ощутил спиной чудовищную вибрацию, будто проснулось и зашевелилось злобное чудовище, и давление на грудь и легкие, длившееся секунды, которые, казалось, не пережить. Ремни врезались в руки и ноги, крепко его удерживая. Пока длилось это испытание, голоса русских техников лаконично произносили числа, координаты, результаты компьютерных расчетов и реплики на космическом жаргоне, которых Дарелл не понимал, хотя прекрасно владел русским языком. Успанный отвечал так же лаконично. Все его внимание было сосредоточено на мигающем и щелкавшем компьютере, лабиринте шкал и стрелок приборов, на электронных лампах и проводах прямо перед ним.
Внезапно давление прекратилось и наступила невесомость. Когда отстыковалась ракета-носитель, небо закружилось и земное тяготение их покинуло. Дарелл насколько мог наклонился вперед и стал пристально вглядываться в иллюминатор. Да, Земля осталась внизу, наполовину освещенная солнцем, наполовину в ночном сне, невыразимо красивая, невыразимо далекая, недостижимая, отнятая у него навсегда. В поле зрения попало солнце; Успанный пробормотал извинения и ослепительный диск скрылся из виду. Дарелл чувствовал, что с ним что-то не так. Он бы должен вовсю протестовать, а вместо этого проявлял поразительное благодушие.
Тогда он произнес в свой микрофон:
– Вы – мираж, профессор Успанный!
Тот улыбнулся.
– Дотроньтесь до меня. Я настоящий.
Дарелл так и сделал. Под серебристым скафандром прощупывалась плоть.
– Зачем вы со мной это проделываете?
– Чтобы кое-что вам доказать, – ответил Успанный.
– Насчет Тани?
– Естественно.
– Послушайте, но где же космодром? Я помню, мы были в пустыне...
– Это было на прошлой неделе.
– На прошлой неделе?
– Не надо волноваться. Мы благополучно вернемся на Землю. А иначе... – Профессор кисло улыбнулся сквозь пластиковое окошко гермошлема. – А иначе я вряд ли согласился бы на такое путешествие, верно?
– Но согласно космической программе все должно происходить совсем не так...
– Вам еще многое нужно узнать о советской космической науке.
– Вы сопровождали Таню в полете? Она говорила, что вы были с ней.
– Я был рядом с ней, как с вами сейчас. И я должен попросить вас некоторое время не вмешиваться в мою работу. Мне многое предстоит сделать.
Дарелл занялся подсчетом заклепок на обшивке отсека. Затем пересчитал приборы и прочел на них надписи на русском языке. Он уделил внимание пакетикам с едой в специальных прорезях, емкостям с кислородом, очистителю воздуха, утилизатору отходов. Успанный продолжал невнятно бормотать в микрофон свои отчеты и выслушивать сухие, лишенные всяких эмоций данные, передаваемые с Земли. Дарелл вдруг стал отстегивать ремни, которые удерживали его на сидении.
– Что вы делаете? – спросил Успанный.
– Ухожу отсюда.
– Вы сошли с ума? Мы в невесомости...
– Это иллюзия, – возразил Дарелл.
– Невесомость! – крикнул Успанный. – Осторожно!..
Дарелл слетел со своего мягкого кресла, сильно ударился о панель приборов, отскочил, перевернувшись вверх тормашками, снова попал в кресло и постарался вернуть ноги в прежнее положение. Он был ошеломлен и потрясен до глубины души.
– Вот, примите одну, – предложил Успанный.
– Что это?
– Таблетка, разве не видите? Она поможет.
Дарелл проглотил таблетку, ему удалось пристегнуть себя к сидению. Затем он долго с тревогой наблюдал за медленно меняющимися показаниями приборов и за уплывающим земным шаром. Нет, он не мог усомниться в истинности своих ощущений.
Он заснул, проснулся, съел жидкую пищу, выдавливая ее в рот, будто беспомощный ребенок. Успанный на малопонятном техническом жаргоне объяснил их обязанности. Русский профессор, похоже, знал, что делает. Дарелл начал потеть. Сильно билось сердце. Было неуютно от длинных и непонятных технических терминов, несущихся по космическому радио. Хорошо, подумал Дарелл, впадая в дрему, – вот это прогресс. Можно вылететь в космос, за пределы атмосферы, быстрее, чем проехать на такси через Манхэттен. Прогресс дарит автомобили, которые отравляют воздух, давку в переполненных автобусах, горы туалетного мыла и оскорбительную рекламу, разрывающий нервы грохот и аэропорт, куда вы не успеваете на свой реактивный самолет, поскольку в полумиле оттуда попали в пробку и наслаждались отравленным воздухом. Может, здесь наверху все-таки лучше? Размышляя об этом, он опять погрузился в сон.
Трущобы, канализация, смог, супермаркеты, сверхзвуковые скорости; расползающиеся во все стороны унылые, безликие пригороды; компьютеры, бетон и общественное мнение; моральное старение и бурный рост; консервы, народонаселение, демографический взрыв и ЛСД.
«Янки, убирайся домой!» Как бы ему этого хотелось!
Во сне он увидел себя в маленьком герметичном пластиковом куполе, окруженного жужжащими, стрекочущими, гудящими и мигающими механизмами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49