Потоки света падали в комнату через окна и застекленную крышу, и вся студия была залита солнцем. По комнате были расставлены мольберты с картинами, терпеливо ожидавшими внимания к себе, но произведения были закрыты полотняными накидками, так что их содержание оставалось таким же загадочным, как и та жизнь, в которой очутилась Шарлотта.
Она медленно входила в студию, слегка сморщив нос от крепкого запаха красок, масла и химических компонентов, острых и резких. Эти запахи произвели поразительный эффект: Шарлотту внезапно охватило совершенно необъяснимое чувство.
«Я уже была здесь».
Оставив ее, Арбакл пересек просторную комнату и занял место перед мольбертом, возле которого стоял стул и маленький стол с ожидавшими художника кистями и банками. С величайшей осторожностью он снял с холста покрывало и какой-то миг пристально всматривался в свою работу, а затем у него на губах появилась неторопливая довольная улыбка.
– Елена! Лотти, вы моя Елена Троянская. Это мой шедевр, И я должен благодарить вас.
Минуя незавершенные работы мастера, Шарлотта подошла ближе к шедевру (его слова, не ее), удивляясь, как она могла обладать лицом той, кто столкнул между собой тысячу кораблей.
«Арбакл считает меня своей Еленой?» Шарлотта терялась в догадках, как все это могло произойти. Несмотря на шикарные наряды и модную прическу, она все еще оставалась мисс Шарлоттой Уилмонт с Куин-стрит и вряд ли заслуживала всего этого преклонения и непомерного восхваления.
Но Шарлотта не успела обойти мольберт, потому что Арбакл указал ей рукой куда-то позади нее.
– Идите, идите. Переоденьтесь, чтобы мы могли начать. Кроме того, думаю, у вас впереди еще много примерок и встреч, и где-то через час вы сможете вдоволь наговориться. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – И, помимо всего прочего, сейчас великолепное освещение.
Вспомнив упомянутое Финеллой расписание ее остального дня, Шарлотта не нашла причин возражать художнику и просто пошла к ширме, на которую он указывал, но, зайдя за нее, не нашла там ничего, кроме позолоченной короны и длинной полоски тонкой ткани, с которой она не знала что делать. Во-первых, ею нельзя было прикрыться, а во-вторых, шелк был совершенно прозрачным. «Что ж, я вполне могла бы остаться и обнаженной».
При одной этой мысли Шарлотта замерла как громом пораженная. Ей на память пришел откровенный портрет, висевший в ее спальне, – тот, где она возлежала на диване без всякой одежды.
Но как Арбакл мог так изобразить ее, если только она не была... голой?
О Господи, нет! Что же ей делать?
«Наверное, он просто забыл приготовить костюм», – тихо сказала она себе, стараясь, чтобы слова звучали убедительно. В конце концов, он рисовал ее еще с тех пор, как она была ребенком, и большинство его картин были наполнены отцовской любовью. А каковы были его чувства, когда он писал ее в этой распутной позе с таким выражением на лице?
– Где она? – услышала Шарлотта голос Финеллы.
Раздался шум, вернее, ворчание Арбакла, и Шарлотта могла поклясться, что видит, как он нетерпеливо махнул кистью в сторону ширмы.
Она непроизвольно оглядела крошечный закуток, ища место, где можно было бы спрятаться.
– Что тебя задерживает, дорогуша? О, я глупая. – Финелла снова усмехнулась низким горловым смехом. – Конечно же, тебе нужно помочь снять это платье. Сейчас приду.
Шарлотта не могла сказать, что ее больше привело в замешательство: то, что Финелла назвала ее «дорогушей», или то, что она предложила ей помочь раздеться, чтобы она могла позировать полностью обнаженной.
– Здесь нет костюма, – быстро шепнула Шарлотта, когда кузина торопливо зашла за ширму.
– Конечно же, есть. – Финелла коротким кивком указала на шелк, подтвердив самые худшие опасения Шарлотты.
– Но этого недостаточно, чтобы я могла прикрыться, – запротестовала Шарлотта, отодвигаясь подальше от Финеллы, и, сделав глубокий вдох, заставила свои губы произнести: – Я буду голая.
Прежняя Финелла упала бы в обморок только при упоминании о неприкрытых частях тела или по крайней мере объявила бы такое высказывание в высшей степени непристойным, и Шарлотта ожидала именно этого. Но на все, что прежняя Финелла считала неоспоримым, нынешняя не обращала никакого внимания.
– Лотти, – она уперлась руками в бедра, – это была твоя идея снова позировать обнаженной. Господи, что это с тобой сегодня случилось?
«Идея Лотти, возможно, – хотела она сказать кузине, – но мисс Шарлотта Уилмонт никогда с ней не согласится».
– А теперь снимай это, – скомандовала Финелла, – или, как мне ни больно говорить такие вещи, я попрошу Кимптона прекратить пополнять наши винные запасы.
Но Шарлотту не заботило, что Финелла скажет барону.
Она не собиралась оставаться в этой жизни, независимо от того, исполнилось ее желание или нет. Проскочив мимо Финеллы, она выбежала из дома Арбакла, словно за ней по пятам гналась вся греческая армия.
Глава 4
«Это не моя жизнь, это не моя жизнь», – твердила про себя Шарлотта всю дорогу от студии Арбакла до Мейфэра. Она не замечала ни презрительных взглядов тех, мимо кого проходила, ни свиста и шуток мужчин из проезжавших экипажей. Она сделала из себя посмешище, но ее это не волновало.
«Это не моя жизнь», – хотелось ей кричать всем и каждому.
Она даже не сознавала, куда идет, пока не оказалась на Беркли-сквер перед домом Марлоу. «По крайней мере, – с облегчением подумала она при виде номера пятнадцать, – кое-что осталось тем же самым».
Он стоял во всей своей красе – построенный из светлого кремового камня, с закругленным веерообразным окном над дверью, с арочными окнами и вытянутым треугольным фронтоном наверху, отличавшим его от всех других зданий на этой стороне площади. Конечно, дом Марлоу обязан быть непохожим на другие, и этот резной классический фронтон придавал ему индивидуальность.
И что же ей делать теперь, когда она стоит здесь? Мысль о том, чтобы снова увидеть лорда Трента, даже не пришла Шарлотте в голову, когда она стремглав убегала от Арбакла.
Нет, должна была признаться себе Шарлотта, такая мысль у нее промелькнула. Но зачем? Рассказать ему все? О том, как высказала желание и проснулась его любовницей? Она могла представить себе, что из этого получится.
«Лорд Трент, я не та, кем вы меня считаете. И я, безусловно, не Лотти Таунсенд. Я получила от своей двоюродной тетушки кольцо, но это не обычное кольцо, понимаете? И потом я высказала желание и стала этой... этой женщиной, которую все принимают за... о Боже... Я хочу сказать, что я, конечно, не ваша... не ваша...»
И скорее всего к тому времени, когда ей удалось бы, запинаясь, произнести все это, он бы уже держал ее в объятиях и целовал. Вероятно, он не слышал бы ни слова из того, что она говорила, упорно стараясь вывести ее из «одного из тех настроений».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83