Она не подозревала, что собирается предпринять Джейк, и не знала, за кого она волнуется больше: за человека, которого любит, или за ребенка, которого этот человек собирается у нее отнять. Она знала одно: Джейк, такой вспыльчивый, решительный и вместе с тем непостоянный, привыкший получать все, что ему хочется, и лишенный сейчас всего, пойдет на что угодно, лишь бы выкрасть сына. Больше всего ее беспокоило то, что она представления не имеет, как он собирается это сделать.
Джессика знала, что, пока она в детской играет с Джошуа, который от радости заливался восторженным смехом, Кейси внизу докладывает Дэниелу обо всем, что произошло в Форт-Уэрте. И на нее нахлынуло отчаяние и чувство вины за то, что она принесла такое горе человеку, не совершившему никакого преступления, а лишь любившему ее. К тому времени как она нашла в себе силы спуститься вниз, к Дэниелу, она поняла, что сказать ей ему, в сущности, нечего, что их счастливой жизни пришел конец.
Услышав, что Джессика входит в библиотеку, Дэниел медленно обернулся. Он думал, что, увидев ее, испытает бешеную ярость и слепящую ненависть, ведь эта женщина в очередной раз предала его, однако, к своему удивлению, ощутил совершенно противоположные чувства.
Она стояла, прижимая к себе Джошуа, обхватив рукой его головку, а мальчуган дергал ее за темные локоны. Мать и сын… Такие похожие, такие красивые… Лицо Джессики было бледным и грустным и в то же время необыкновенно решительным, и внезапно Дэниел почувствовал к ней такую всепоглощающую любовь, что не передать словами. Джессика с Джошуа принадлежат ему. Он заплатил за них цену прощением, преданностью и любовью. Ради них он вступил в борьбу с самим собой, с обществом и с предательством Джессики и вышел из этой борьбы победителем. И теперь никто не отнимет у него эту победу. Он никому не позволит разрушить то, что воздвигнул.
Джессика взглянула на Дэниела: в глазах его стояла такая боль, что у нее дрогнуло сердце.
– Дэниел… мне ужасно жаль… – дрогнувшим голосом проговорила она.
Он подошел к ней и ласково обнял за плечи. В этот момент Дэниел понял, что пойдет на все, лишь бы сохранить Джессику и семью, которую они создали. Он невесело улыбнулся и хрипловатым голосом проговорил:
– Не беспокойся, Джессика. Ты уже дома. Никто не причинит нам зла.
Потянулась бесконечная вереница часов, складывающихся в дни, наполненные тревожным ожиданием. На подступах к усадьбе была удвоена охрана. Вооруженные мужчины патрулировали границы через регулярные промежутки времени, хотя, если бы Дэниел удосужился их спросить, а Кейси оказался не настолько упрямым, чтобы не прислушаться к их мнению, охрана сказала бы, что считает подобные меры бесполезными. Джейк бродил по холмам и долинам, окружавшим ранчо, с тех пор как научился ходить. В лесах и на лугах, в пещерах и рощах он ориентировался не хуже любого лесного зверя и чувствовал себя там как дома. Ему были известны все тайные тропинки, ведущие к «Трем холмам», о существовании которых вооруженная охрана, призванная его задержать, и не догадывалась. Так что нечего было даже думать, что Джейк Филдинг не проникнет в усадьбу, если он замыслил это сделать, и представители охраны даже начали потихоньку заключать пари, насколько быстро Джейку Филдингу удастся их перехитрить.
Но дни проходили за днями, ничто не нарушало спокойствия обитателей усадьбы, и Джессика попыталась убедить себя, что Джейк решил не подвергать себя и своего ребенка опасности возвращением на ранчо. В течение дня жизнь шла своим чередом, разве что Дэниел ни на минуту не выпускал Джошуа из поля зрения да и на Джессику, куда бы она ни направилась, бросал обеспокоенные взгляды. А так все было как прежде. Джессика играла с сыном, занималась домашними делами, они с Дэниелом, как и прежде, обсуждали положение дел на ранчо, и притворяться, будто все хорошо и им ничто не угрожает, день ото дня становилось все легче. Но по ночам стоило Джессике закрыть глаза, как перед ней вставало то искаженное мукой, то полное ярости лицо Джейка. А когда она засыпала, ее начинали мучить кошмары.
Однажды она проснулась от такого кошмара ночью. Тело было влажным от пота, сердце исступленно колотилось в груди, дыхание вырывалось с трудом. Джессика никак не могла вспомнить, что же ей такое приснилось. Запомнила только, что она бежит к Джейку, который протягивает к ней руки, и никак не может добежать до него, а Джошуа…
Внезапно ее как громом поразило: Джошуа!
Не удосужившись даже набросить халат, Джессика вскочила с постели и выбежала в холл. Распахнув дверь детской, она ворвалась туда и застыла на месте как вкопанная.
В комнату сквозь раскрытое окно лился лунный свет, отчего силуэт Джейка казался серебристым. Джейк стоял у колыбели, держа на руках безмятежно спавшего Джошуа. Он низко склонился над малышом, придерживая рукой его покрытую шелковистыми волосами головку. А Джошуа, удовлетворенно посасывая палец, сладко спал, положив голову на плечо отца.
Так они стояли довольно долго. Отец с сыном. А мать у двери протягивала к ним руку, словно желая защитить их обоих или притянуть к себе.
Наконец Джейк тихо проговорил:
– Он даже не заплакал, когда я взял его на руки. – Голос его, полный безграничного удивления, слегка дрогнул.
Он обернулся, и при свете луны Джессика увидела, что по щекам его катятся слезы. До сегодняшней ночи Джессике казалось, что ее уже ничем не пронять, но, увидев, как Джейк плачет, почувствовала в сердце такую боль, словно его разрезают на две части.
– Как его зовут? – тихонько спросил Джейк.
– Джошуа, – прошептала Джессика, сама не зная, как ей удалось произнести хотя бы одно слово. – В честь твоего отца.
Ей показалось, что Джейк кивнул. Он снова опустил голову, коснувшись бородатой щекой волос мальчугана, и еще крепче прижал его к своей груди. Сердце Джессики зашлось от боли. Как же ей хотелось броситься к Джейку, обнять его, но она не могла двинуться с места.
Джейк сам подошел к ней и осторожно передал ей спящего ребенка.
– Чудесный малыш, – проговорил он хрипловатым голосом и, проведя рукой по волосикам Джошуа, сдавленно прошептал: – Позаботься о нем вместо меня, хорошо?
И, повернувшись, направился к окну. Секунду спустя его уже не было в комнате.
А Джессика крепко прижала к себе сына и, закрыв глаза, прошептала:
– О, Джейк, что же я с тобой сделала?
Джейку столько раз в своей безмятежной юности приходилось лазить по раскидистому дубу, росшему с северной стороны усадьбы, что сейчас он начал спускаться по нему машинально, не задумываясь над тем, куда поставить ногу. Он спускался с ветки на ветку, а в голове билась одна-единственная мысль: сегодня он спускается по знакомому с детства дереву в последний раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Джессика знала, что, пока она в детской играет с Джошуа, который от радости заливался восторженным смехом, Кейси внизу докладывает Дэниелу обо всем, что произошло в Форт-Уэрте. И на нее нахлынуло отчаяние и чувство вины за то, что она принесла такое горе человеку, не совершившему никакого преступления, а лишь любившему ее. К тому времени как она нашла в себе силы спуститься вниз, к Дэниелу, она поняла, что сказать ей ему, в сущности, нечего, что их счастливой жизни пришел конец.
Услышав, что Джессика входит в библиотеку, Дэниел медленно обернулся. Он думал, что, увидев ее, испытает бешеную ярость и слепящую ненависть, ведь эта женщина в очередной раз предала его, однако, к своему удивлению, ощутил совершенно противоположные чувства.
Она стояла, прижимая к себе Джошуа, обхватив рукой его головку, а мальчуган дергал ее за темные локоны. Мать и сын… Такие похожие, такие красивые… Лицо Джессики было бледным и грустным и в то же время необыкновенно решительным, и внезапно Дэниел почувствовал к ней такую всепоглощающую любовь, что не передать словами. Джессика с Джошуа принадлежат ему. Он заплатил за них цену прощением, преданностью и любовью. Ради них он вступил в борьбу с самим собой, с обществом и с предательством Джессики и вышел из этой борьбы победителем. И теперь никто не отнимет у него эту победу. Он никому не позволит разрушить то, что воздвигнул.
Джессика взглянула на Дэниела: в глазах его стояла такая боль, что у нее дрогнуло сердце.
– Дэниел… мне ужасно жаль… – дрогнувшим голосом проговорила она.
Он подошел к ней и ласково обнял за плечи. В этот момент Дэниел понял, что пойдет на все, лишь бы сохранить Джессику и семью, которую они создали. Он невесело улыбнулся и хрипловатым голосом проговорил:
– Не беспокойся, Джессика. Ты уже дома. Никто не причинит нам зла.
Потянулась бесконечная вереница часов, складывающихся в дни, наполненные тревожным ожиданием. На подступах к усадьбе была удвоена охрана. Вооруженные мужчины патрулировали границы через регулярные промежутки времени, хотя, если бы Дэниел удосужился их спросить, а Кейси оказался не настолько упрямым, чтобы не прислушаться к их мнению, охрана сказала бы, что считает подобные меры бесполезными. Джейк бродил по холмам и долинам, окружавшим ранчо, с тех пор как научился ходить. В лесах и на лугах, в пещерах и рощах он ориентировался не хуже любого лесного зверя и чувствовал себя там как дома. Ему были известны все тайные тропинки, ведущие к «Трем холмам», о существовании которых вооруженная охрана, призванная его задержать, и не догадывалась. Так что нечего было даже думать, что Джейк Филдинг не проникнет в усадьбу, если он замыслил это сделать, и представители охраны даже начали потихоньку заключать пари, насколько быстро Джейку Филдингу удастся их перехитрить.
Но дни проходили за днями, ничто не нарушало спокойствия обитателей усадьбы, и Джессика попыталась убедить себя, что Джейк решил не подвергать себя и своего ребенка опасности возвращением на ранчо. В течение дня жизнь шла своим чередом, разве что Дэниел ни на минуту не выпускал Джошуа из поля зрения да и на Джессику, куда бы она ни направилась, бросал обеспокоенные взгляды. А так все было как прежде. Джессика играла с сыном, занималась домашними делами, они с Дэниелом, как и прежде, обсуждали положение дел на ранчо, и притворяться, будто все хорошо и им ничто не угрожает, день ото дня становилось все легче. Но по ночам стоило Джессике закрыть глаза, как перед ней вставало то искаженное мукой, то полное ярости лицо Джейка. А когда она засыпала, ее начинали мучить кошмары.
Однажды она проснулась от такого кошмара ночью. Тело было влажным от пота, сердце исступленно колотилось в груди, дыхание вырывалось с трудом. Джессика никак не могла вспомнить, что же ей такое приснилось. Запомнила только, что она бежит к Джейку, который протягивает к ней руки, и никак не может добежать до него, а Джошуа…
Внезапно ее как громом поразило: Джошуа!
Не удосужившись даже набросить халат, Джессика вскочила с постели и выбежала в холл. Распахнув дверь детской, она ворвалась туда и застыла на месте как вкопанная.
В комнату сквозь раскрытое окно лился лунный свет, отчего силуэт Джейка казался серебристым. Джейк стоял у колыбели, держа на руках безмятежно спавшего Джошуа. Он низко склонился над малышом, придерживая рукой его покрытую шелковистыми волосами головку. А Джошуа, удовлетворенно посасывая палец, сладко спал, положив голову на плечо отца.
Так они стояли довольно долго. Отец с сыном. А мать у двери протягивала к ним руку, словно желая защитить их обоих или притянуть к себе.
Наконец Джейк тихо проговорил:
– Он даже не заплакал, когда я взял его на руки. – Голос его, полный безграничного удивления, слегка дрогнул.
Он обернулся, и при свете луны Джессика увидела, что по щекам его катятся слезы. До сегодняшней ночи Джессике казалось, что ее уже ничем не пронять, но, увидев, как Джейк плачет, почувствовала в сердце такую боль, словно его разрезают на две части.
– Как его зовут? – тихонько спросил Джейк.
– Джошуа, – прошептала Джессика, сама не зная, как ей удалось произнести хотя бы одно слово. – В честь твоего отца.
Ей показалось, что Джейк кивнул. Он снова опустил голову, коснувшись бородатой щекой волос мальчугана, и еще крепче прижал его к своей груди. Сердце Джессики зашлось от боли. Как же ей хотелось броситься к Джейку, обнять его, но она не могла двинуться с места.
Джейк сам подошел к ней и осторожно передал ей спящего ребенка.
– Чудесный малыш, – проговорил он хрипловатым голосом и, проведя рукой по волосикам Джошуа, сдавленно прошептал: – Позаботься о нем вместо меня, хорошо?
И, повернувшись, направился к окну. Секунду спустя его уже не было в комнате.
А Джессика крепко прижала к себе сына и, закрыв глаза, прошептала:
– О, Джейк, что же я с тобой сделала?
Джейку столько раз в своей безмятежной юности приходилось лазить по раскидистому дубу, росшему с северной стороны усадьбы, что сейчас он начал спускаться по нему машинально, не задумываясь над тем, куда поставить ногу. Он спускался с ветки на ветку, а в голове билась одна-единственная мысль: сегодня он спускается по знакомому с детства дереву в последний раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90